Мое сердце

Сидевшая до сих пор молча женщина вскочила на ноги и попыталась поднять Пэнси, бормоча при этом себе под нос какие-то слова, которых ни одна из двух молодых женщин понять, естественно, не могла.

— Она говорит, что ваша служанка с минуты на минуту разродится, и хочет, чтобы она села на корточки над специальной родильной простыней, которую она ей уже приготовила, — сказал Адали.

Велвет перевела Пэнси и помогла девушке встать.

— Надеюсь, она знает, что делает, — добавила Велвет. Пэнси улыбнулась своей госпоже одной из своих неподражаемых улыбок:

— У меня ведь все равно нет выбора, миледи, так ведь? Все будет в порядке, я уверена. — Она, шатаясь, встала на ноги, медленно прошла в другой угол комнаты и присела над цветастым куском материи, который расстелила акушерка.

Велвет перевела новые инструкции своей служанке и подруге.

— Она говорит, что ты должна тужиться изо всех сил, Пэнси. Пэнси стиснула зубы от нового приступа боли, и роды начались по-настоящему. Она изо всех сил тужилась, и ей казалось, что ее сейчас разорвет пополам. На лбу выступили крупные капли пота.

— Господи Боже! — простонала она. — Вот это уже похуже.

— Еще! — приказала Велвет.

Пэнси повторила свои попытки и заметила:

— Хоть бы этот паразит поскорее вылез. Мне все это начинает надоедать.

Весь низ живота, как ей казалось, растянулся уже так, что терпеть больше не было сил.

— Еще разок, Пэнси, почти готово, дорогая! — ободрила ее Велвет.

Пэнси предприняла третью попытку, тужась изо всех своих уже слабеющих сил, и вдруг почувствовала, как что-то выскользнуло из ее тела. Ей сразу стало легче. Утреннюю тишину разорвал здоровый детский крик, и она извернулась из своей неуклюжей позиции, чтобы взглянуть на новорожденного.

— Это мальчик, Пэнси! Ты преподнесла Дагалду чудесного сына! — счастливо воскликнула Велвет.

Пэнси уже легко извергла из себя послед и проговорила:

— Он никогда не узнает об этом, миледи. Жаль, но это так. Зато теперь хоть ясно, что у меня рождаются мальчишки и, может быть, на меня здесь положит взгляд какой-нибудь здоровенный солдат.

Помогавшая им женщина сначала обмыла новорожденного, потом его мать и уложила их обоих на соломенную циновку. Она наконец-то широко улыбнулась, сказав несколько непонятных им слов, и со смехом вышла из комнаты.

— Она говорит, что ваша служанка просто создана для рождения детей. Еще она сказала, что и мать, и дитя в превосходной форме и проживут до ста лет. Она пожелала вашей Пэнси много таких сыновей, — перевел Адали.

— Но не так сразу, — улыбнувшись, ответила Пэнси и повернулась, чтобы взглянуть на своего первенца. На глаза у нее навернулись слезы. — Господи, до чего же он похож на своего отца! — проговорила она вдруг задрожавшим голосом. — Как бы мне хотелось, миледи, чтобы Дагалд был здесь!

— И мне тоже, Пэнси! — ответила Велвет. — Я сделаю все, чтобы ты вернулась домой! Клянусь тебе!

— Не разрывайте себе сердце, миледи. Ваши ведь даже не знают, где мы. А если мне позволят вернуться домой, я, конечно, все им расскажу, и они захотят вернуть и вас, а что из этого выйдет, одному Богу известно. Так что будьте честной с собой. Неужели вы думаете, что Акбар правда отпустит меня?

Велвет знала ответ, и он был отрицательным. Акбар, конечно, ни за что не даст вырваться отсюда ни ей, ни Пэнси, и, честно говоря, после той страсти, которую она испытала сегодня ночью в его объятиях, она и сама уже никуда не хотела ехать. Наверное, после того как она нарожает ему детей, она каким-нибудь образом заставит его связаться с ее семьей. Если они будут знать, что с ней все в порядке, она любима и счастлива в браке и с детьми, никаких проблем не возникнет. Но это можно будет сделать в лучшем случае через несколько лет. Ей тяжко было думать о том, как они убиваются и переживают из-за ее исчезновения, но что же тут поделаешь! Когда-нибудь она все им объяснит, и они, конечно, поймут. А пока она ничего не может предпринять, чтобы хоть как-то облегчить их горе. Единственное, что остается, это заботиться о себе, Пэнси и ее сыне, чтобы им жилось здесь как можно лучше.

— Как ты собираешься назвать парня? — спросила она Пэнси, начавшую уже засыпать на своей подстилке.

— Дагалдом, как и его отца, — в полусне ответила та. — Может быть, когда-нибудь хоть он сможет вернуться домой, коли нам не суждено. — Глаза Пэнси закрылись.

Велвет нагнулась и поцеловала девушку в лоб, а потом и малыша. Со своими стоявшими дыбом волосиками яркого морковного цвета и крохотным, но уже заметно выступающим вперед носом он и правда очень походил на своего родителя, подумала она, выходя из комнаты.

— Прекрасный мальчик, — заметил Адали. — Она хорошая, сильная девушка, эта ваша Пэнси.

— Да, — ответила Велвет. — Она очень сильная.

— О чем вы с ней говорили? — спросил он. — В какой-то момент мне показалось, что вы обе вот-вот расплачетесь.

— Нам было грустно, что отец малыша никогда не узнает, что у него такой чудный сын. Она ведь даже не подозревала, что беременна, пока мы не пробыли в море несколько недель. Бедному Дагалду не суждено узнать, что он стал отцом.

— Значит, он ничего и не потеряет, — мудро заметил Адали.

— Да, — согласилась Велвет, — он ничего не потеряет.

— И все будет хорошо с вами, — расцвел улыбкой Адали. Велвет не смогла не улыбнуться ему в ответ, она никогда не умела долго грустить.

— Да, Адали. С нами все будет хорошо и, надеюсь, надолго.

Глава 10

Мурроу О'Флахерти проделал путь домой из Индии в рекордно короткое время и встал на якорь в лондонской гавани снежным днем где-то в конце января 1590 года. Прошло чуть меньше двенадцати месяцев с тех пор, как он отплыл от этого причала. Сойдя на берег и посетив контору компании О'Малли, он выяснил, что его мать и отчим живут дома, в Гринвуде, прибыв в Англию три месяца назад. Ему немедленно оседлали коня, и Мурроу поспешил в дом матери. Случившаяся в этот день непогода даже способствовала ему, благо сейчас, ближе к вечеру, заваленные снегом улицы Лондона были практически безлюдны. Пронизывающий холод загнал по щелям даже нищих. Он галопом пронесся через распахнутые ворота имения и поскакал дальше по подъездной дорожке. Тут же распахнулась дверь конюшни, и на снег выскочил грум, чтобы принять поводья, как только Мурроу соскочил наземь.

— Добро пожаловать домой, капитан О'Флахерти! — поприветствовал его стареющий мажордом, когда он вошел в прихожую.

— Где мать? — спросил вместо ответа Мурроу.

— В это время дня она обычно отдыхает в своих апартаментах вместе с лордом де Мариско, — ответил слуга.

Перескакивая сразу через несколько ступенек, Мурроу одним махом взлетел на третий этаж огромного здания Гринвуда, туда, где находились личные покои хозяев дома. На его стук дверь в комнату Скай открыла Дейзи.

— Капитан О'Флахерти? — Дейзи отступила на шаг и потом бросилась в его объятия. — Входите же, капитан! Господи, я как знала, что вы благополучно вернетесь домой. Где госпожа Велвет и моя Пэнси? Вы приехали раньше их?

— Слишком много вопросов для начала, Дейзи, — ответил он, легонько отстраняя ее. — Пожалуйста, скажи матери, что я здесь.

— Нет нужды, Мурроу, — проговорила Скай О'Малли де Мариско, выходя из своей спальни в прихожую. Она обняла его и поцеловала. — Мой дорогой сыночек, я так рада, что ты вернулся. Где Велвет? Она что, подъедет попозже? Мы так волновались. Чего я только не сделала, чтобы отговорить Адама от безумной затеи броситься на одном из наших кораблей вслед за вами. — Она отстранила его от себя, пристально взглянула на него, и ее чудесные небесно-голубые глаза потемнели. — Что случилось, Мурроу?

— Как же ты могла сбежать от них и не оставить нам ни весточки, ни знака? Я приплыл в Бомбей быстрее, чем за полгода.

— Что случилось, Мурроу? Отвечай сейчас же.

— И отвечай нам двоим, — жестко добавил Адам де Мариско, появляясь из дверей спальни. — Где моя дочь, Мурроу? Где Велвет?