"Король" с Арбата

- Нужно землю есть,- угрюмо предлагает Лева. Рыжик огляделась, поморщилась.

- Грязная она.

- Это даже лучше,- говорит Лева,- запомнится. Давайте клятву напишем. Славик, тащи карандаш и бумагу.

Вот она, наша клятва:

«Я клянусь в том, что отдам все свои силы на то, чтобы построить настоящий киноаппарат. Строить его буду каждый день.

Уважительные причины, когда я не стану работать:

1) Температура выше 38 градусов.

2) Отъезд в гости (если заставят родители),

3) Не выпускают из дому,

4) Пожар, наводнение, землетрясение.

Клянусь в том, что все деньги на мороженое, на кино буду отдавать на постройку аппарата».

Мы все подписались под этой клятвой и приступили к земле. Так она ничего, только очень скрипит на зубах.

- Хватит,- удерживает нас Лева.-Обрадовались…

- С чего же начнем? - спрашивает Женька.

- Конечно, с инструмента и сырья,- очень солидно говорит Лева.- Организуем экспедицию по берегу Москвы-реки, поближе к заводам.

- Что такое экспедиция? - спрашивает Славик,

- Экспедиция? - задумывается Лева. Мы все с надеждой смотрим на его голову. У Левы мать библиотекарь, она часто приносит ему самые диковинные книги, а потому у Левы в голове настоящее справочное бюро. Он знает все, и что такое Трансвааль, за что воевали отважные буры, откуда получилось слово «хулиган» и даже, где у человека почки и зачем нужна печень? - Экспедиция? - переспрашивает Лева и трогает очки.- Это когда люди куда-то собираются, очень далеко и в полном снаряжении. Вот была такая экспедиция Георгия Седова на Северный полюс. Еще до революции.

Лева любит об этом рассказывать. Как-то мать принесла ему книгу про полярника Седова, но в этой книжке не было последних страниц. Кто-то их оторвал. И тогда Лева придумал свой конец. Он достал тушь и пером печатными буквами надписал внизу под последней страницей: «Вперед,- сказал Седов.- И судно, вздрогнув, утонуло».

А потом Лева придумал рассказ о том, что стало дальше с затонувшим экипажем. Будто бы встает холодное полярное солнце, греет льды океана, прогревает своими лучами толщу воды и на самом дне океана согревает спящих матросов. И вот начинают ворочаться матросы, открывают глаза и встают. Потом друг за другом идут они по дну океана следом за своим капитаном, все вперед, все вперед к полюсу, сжимая в омертвелых, холодных руках флаг земли русской.

- Понимаете, Седов не знал, когда он достигнет цели,- говорит Лева,- он даже не знал, останется ли кто из экипажа в живых, но все лее отдал команду: «Поднять якоря!» Вот так и мы с сегодняшнего дня отдали команду: «Поднять якоря!» Впереди у Седова полюс, а у нас киноаппарат. Ура!

- Ха-ха!

- Банзай!

- Мировецки! -подмигнул всем нам Славик.

Мы идем по берегу. Нефтяные пятна, словно маленькие радуги, покачиваются на воде, неподвижно сидят с удочками сгорбленные рыбаки. Около них босоногие стайки мальчишек. Им, наверное, делать нечего. А вот двое в воде учатся водолазному делу. Один сидит верхом на другом и громко считает, сколько тот пробудет под водой. Так и мы когда-то делали. Ничего особенного. Пустая затея.

Все радужнее и темнее вода в реке. Это значит, что мы приближаемся к большому заводу. Здесь работает Левин отец.

- Вон в том цехе,- гордо показывает нам Лева. Мы с уважением смотрим на красное каменное здание, где даже днем горит свет и слышится мощный машинный гул. Где-то там стоит у станка отец Левы. Так и хочется остановить любого прохожего и сказать:

- Вы знаете, вот в том цехе работает его отец. А мы все с одного двора.

- Покричи ему,- просит Мишка. Лева складывает руки рупором:

- Па-па! Па-па!

В окне показалась чья-то голова, кивнула нам и исчезла.

- Видели? - как-то вдруг сверху посмотрел на нас Лева.- Рабочий класс! Главнее на свете ничего нет,

- А летчики? - настораживается Мишка.

- А что летчики без самолетов сделают?

Мы все соглашаемся. Конечно, без рабочего класса нигде не обойдешься. Даже рыболовный крючок и то сам по себе не сделается.

Лева ведет нас к забору. Здесь есть дырка. Только лезть нужно очень осторожно, потому что кругом колючая проволока.

Рыжик оглядывает свое платьице:,

- Я лучше подожду вас. Мы полезли.

Вот это завод! Прямо по двору укутанный в белый пар ходит настоящий паровоз с платформами, краны на цепях проносят по воздуху целые станки. Тут же рядом огромные горы металлических стружек, кругом свалены в кучи почти не ржавые разные железки, гайки, прутья, сломанные напильники, сверла. Выбирай, что хочешь.

Мы нагрузились железками и по дороге к дому рассказываем Рыжику про этот завод. Славик говорит, что он видел, как из одного цеха выруливали готовые аэропланы, из другого выезжали новенькие бронепоезда, а паровоз вез платформы с настоящими саблями и пулеметами.

Лева покосился на Славика, потрогал его затылок, но ничего не сказал. Промолчали и мы. Все-таки приятно, что отец нашего Левы работает на таком заводе.

Всю нашу добычу сложили в сарае, сидим, любуемся.

- А теперь по домам за инструментом,- предлагает Женька.

- У кого что есть, тащи все сюда.

Дома я перевернул все ящики, все коробки и нашел рубанок, щипцы для сахара, шило, масленку от швейной машинки, Нонкину линейку.

В нашем сарае появились зубило, молоток, коловорот, ножовка со сломанным лезвием, напильники без ручки, веник, кусачки и даже кисть с желтой краской.

Мы распределили работы. Мне досталась бобина, вроде большой катушки, куда наматывается лента. Я выбрал большую консервную банку, разрезал ее Лидочкиными ножницами и начал выпрямлять молотком.

Сразу начались неприятности. От молотка на железе почему-то остаются следы. А нужно, чтобы было все гладко.

- Иди в дом пять,- советует мне Лева,- там кровельщики чинят крышу. Посмотри, как у них получается.

В дом пять меня встретил Гога. Он возился со своим велосипедом, попросил помочь ему натянуть цепь. Я помог.

Мы поочередно катались по двору и даже проехались по Плющихе, и мне удалось обогнать трамвай. Потом я пошел к кровельщикам и, к немалому удивлению, обнаружил, что они работают с железом деревянными молотками.

- Где ты все шатаешься? - строго спросил меня Лева. Я рассказал про велосипедное катание и про то, как я обогнал трамвай.

- Так не пойдет,- хмурится Лева,- нужно, как на заводе.

- Знаешь, что нам нужно? - оторвался от тисков Мишка.

- Что? - спрашиваем мы.

И Мишка, отчаянный сорванец Мишка, произнес слово, которое я всегда с трудом выговариваю.

- Нам нужна дисциплина.

Мы переглядываемся, с интересом, даже со страхом рассматриваем Мишку.

- Да, да, дисциплина. Как у летчиков.

От такого слова я не сразу соображаю, из чего мне сделать деревянный молоток.

Мы все работаем, а Лидочке делать нечего. Веник, который она принесла из дому, сейчас сиротливо стоит в углу. Ведь подметать надо после работы.

Славик нашел занятие: выдергивает гвозди из заборных досок. Он принес и такой гвоздь, который не поместился в его коробке из-под папирос. Мы распрямили этот гвоздище, почистили шкуркой, получилась отличная ось для бобины.

Вдруг во дворе какой-то шум, крики, Женька выглянули сейчас же прикрыл дверь. Мы смотрим в щелки, видим - на землю словно снег выпал и около мечется Ларискина мать.

- Ты где взял гвоздь? - спрашивает Женька оробевшего Славика.

Славик морщится, переминается:

- Ну, там…

- Где там?

- Ну, к нему веревка с бельем была привязана. Лева отобрал у Славика клещи, сунул в руки гвоздь:

- Иди и прибей как было. Не будем портить отношения с туземным населением.

Мы молча смотрим на гвоздь. Уж очень он хороший. Я беру шкурку и снова тру его. Он блестит еще сильнее. Провел по нему кончиком масленки, и гвоздь солидно залоснился, прямо готовая деталь к аппарату.

- Ладно уж, оставь,- смирился Лева.

Крики во дворе затихли. И опять наш сарай наполнился грохотом молотков и визгом напильников. Я кромсаю вторую консервную банку. Из первой диска для бобины не получилось. Оказывается, нужно обводить круг не с помощью тюбетейки, а циркулем.