Дыхание зла

– Охотник? – сглотнув подступивший ком, проговорил Самсонов. Он видел тела в гораздо худшем состоянии, тела, буквально побывавшие в мясорубке, но это не значило, что он научился оставаться равнодушным к виду крови. Так же, как и к человеческой жестокости.

– Не знаю, – сказал Полтавин. – Необязательно. Шкуродер, например. Чучельник. Список профессий сам составляй, это не мое дело.

– А что… то есть почему столько порезов? – старший лейтенант указал на грудь и живот жертвы, буквально исполосованные во всевозможных направлениях. – Чем это его так?

– Вот тут-то и начинается самое любопытное, – хмыкнул Полтавин, натягивая латексные перчатки. – Это не порезы!

– А что тогда?

– Разрывы. Видишь, края неровные? От лезвия не так получается. К тому же их тут по меньшей мере полсотни, и все разного размера.

– Разрывы? – переспросил Самсонов. – Не понимаю.

– Объясню, – с готовностью кивнул Полтавин. – Убийца не поленился и проделал довольно долгую операцию после того, как жертва умерла от болевого шока. Вначале он слил почти всю кровь – оставил около литра – а затем закачал воду. Думаю, он пользовался насосом для заполнения артерий формальдегидом – это может тебе помочь, кстати.

– Думаешь, убийца работает в похоронном бюро?

– Ну, во всяком случае, такие приборы не продаются на каждом шагу, и их не покупают для домашнего пользования, верно?

Самсонов кивнул.

– Это точно. Отследить подобные покупки нетрудно.

– Убийца вводил катетеры туда, куда нужно, так что либо он имел дело с бальзамированием трупов, а значит, работал в ритуальных услугах, либо прочитал об этом в Интернете, но получилось в любом случае у него отлично. Очень профессионально, я хочу сказать. Так что лично я уверен, что он практиковался. Это тоже неплохо для расследования, верно?

– Да, это просто подарок, – согласился Самсонов. – Но откуда разрывы-то?

– А вот это самое интересное. После закачки воды убийца поместил труп в холодильник. Я подчеркиваю, что это был именно холодильник или морозильная камера, а не фреон или азот, например, потому что это точно можно определить по состоянию кожных покровов. Словом, вода замерзла и разорвала вены, артерии, сосуды и капилляры – так же, как зимой иногда лопаются трубы системы отопления. Поэтому наш труп похож на трухлявый пень. Смотри. – Полтавин взял какой-то стальной инструмент и надавил одним его концом на грудь жертвы. Мышцы легко и глубоко просели, выступила кровь и собралась в углублении алой лужицей.

– Почему кровь до сих пор не свернулась? – спросил, борясь с отвращением, Самсонов.

– Убийца добавил в воду специальный реагент, препятствующий сворачиванию. Думаю, название и формула тебе ничего не скажут, но в отчете я все укажу. Его тоже не каждый день покупают – может, удастся отследить.

– Зачем ему это понадобилось?

Полтавин пожал плечами.

– На мой взгляд, для эффектности. Убийца просто хотел, чтобы труп сочился кровью, когда его найдут.

Самсонов согласно кивнул.

– Поэтому он слил не всю кровь, – сказал он. – И долго он так будет?

– Даже не знаю. Может быть, еще несколько часов.

– А зачем надо было менять кровь на воду? Разве при заморозке кровь не разорвала бы сосуды так же, как вода?

– Разорвала бы, но не так эффектно. Все дело в составе. Вода расширяется сильнее. Думаю, убийца поэкспериментировал с животными, прежде чем браться за людей.

– А это что? – Самсонов указал на зияющую в правом бедре широкую рану, похожую на кривую ухмылку. Обрывки артерий и сухожилий свисали подобно дохлым червям.

– Удалена часть бедренной кости, – ответил Полтавин, обходя стол. Он раздвинул специальными щипцами края раны, и из нее хлынула кровь. – Видишь, концы кости раздроблены? Думаю, убийца использовал большие кусачки вроде тех, которыми режут кабель. Я взял пробы на случай, если на лезвии что-то было – машинное масло или грязь, например. Анализы будут готовы позже. Убийца забрал кость с собой – так же, как и у первой жертвы, вырезано около двадцати сантиметров самой широкой части.

– Зачем она могла ему понадобиться?

– Не имею представления, – пожал плечами криминалист. – И, слава богу, это не моя забота. Вы, парни, расследуете, а я только режу и в микроскоп смотрю.

– Да это я так – мысли вслух, – отмахнулся Самсонов. В голове у него уже составлялся список ближайших дел – действий, которые необходимо будет предпринять в начале расследования. – Что еще? – спросил он жадно.

– Слитую кровь убийца тоже, видимо, забрал в виде трофея. Ну, или вылил куда-нибудь. Во всяком случае, там, где тела обнаружены, ее не было.

– Башметов сказал что-то про шахматы.

Полтавин кивнул:

– Ах да! Вот они. – Он достал из картонной коробки и протянул Самсонову две черные фигурки в пластиковом пакете. – Отдать пока не могу – еще не все анализы сделаны – но полюбуйся, если хочешь.

Самсонов держал в руках две шахматные фигуры – коня и ферзя.

– Коня нашли под первым телом, ферзя – под вторым, – пояснил Полтавин. – Обычные пластмассовые шахматы из набора. Отпечатков нет, сразу скажу.

– Второе тело опознали? – спросил Самсонов, возвращая шахматы.

Криминалист уложил их обратно в коробку, затем открыл папку и секунд десять читал. Потом повернулся к следователю:

– Опознали, да. У жертв есть, кстати, кое-что общее. Первого убитого звали Роман Бончовска, 38 лет, бывший гражданин Болгарии, с 2011 года – эмигрант. Второго – Богдан Йорг, 41 год, бывший гражданин Молдавии, с 2012 года – эмигрант.

– Гастарбайтеры?

– Нет, не сказал бы. Бончовска работал инструктором по альпинизму в одном спортклубе, а Йорг – водителем в службе доставки. На частичной занятости. Чем в остальное время занимался, неизвестно.

– Ясно. Что еще?

– Пока ничего. Постараюсь окончательный отчет составить к вечеру.

Самсонов кивнул.

– Ладно, как будет готов, перешли мне.

– Само собой.

– Ну и, если вдруг обнаружишь что-нибудь… этакое, то звони.

– Позвоню, Валера, не сомневайся. Не хочешь помочь мне вскрыть грудную клетку? В первом трупе ничего не нашли, но ты же знаешь правила: осматривать все. Надо сделать Y-образный надрез вот отсюда до…

– Очень смешно! – оборвал криминалиста Самсонов. – Мне пора.

– Ладно, как хочешь! – усмехнулся Полтавин, беря в руку скальпель. – Будет скучно, заходи. Кстати, ты мне должен два косаря. Когда отдашь?

– Потом. – Самсонов смущенно кашлянул. – Сейчас нет с собой.

– Ты еще на той неделе обещал! – недовольно буркнул криминалист. – Знаешь, как говорят: долг платежом красен.

– Знаю, знаю. На днях отдам, зуб даю.

– Лучше деньги.

Самсонов вышел из лаборатории с чувством облегчения. Не только потому, что выбрался из царства мертвых, но и потому, что напоминание Полтавина о проигранных в покер деньгах было ему неприятно. Конечно, скоро он получит зарплату и рассчитается, и все же ему не хотелось, чтобы патологоанатом решил, будто он увиливает.

Прислонившись к машине, Самсонов подышал свежим весенним воздухом, наполненным влагой. Затем достал мобильник и набрал номер матери. Последний раз они разговаривали два дня назад, и тогда он узнал, что отец в больнице. Врачи отмалчивались, но было ясно, что осталось ему немного. Рак обнаружили слишком поздно: отец до последнего не хотел обследоваться. И вот он умирал.

Голос матери был спокойным, как всегда. Она привыкла стойко сносить удары судьбы – так она говорила. Самсонов видел ее плачущей только раз – когда умерла его сестра. С тех пор, казалось, мать стала еще сильнее. Но что творилось в ее душе? Это знали только она и Бог.

– Как папа? – проговорил Самсонов, глядя на верхушки тополей. Среди ветвей свили гнезда вороны, и ветер раскачивал их как гигантские метрономы. Время шло неумолимо, сокращая жизнь людей, не замечающих этого до тех пор, пока смерть не замаячит у самого порога.

– Без изменений, – ответила мать, повторяя фразу врачей. – Ты приедешь к нему?