Страница 17 из 65
Майор торопливо перелистывает странички записной книжки. Из нее выпадает железнодорожный билет. Алехин поднимает его. Смотрит на свет.
— Пригородный. Вторая зона. Куплен двадцатого июня в два конца.
— Двадцатого, говорите? — переспрашивает майор. — В этот день он совершил, видимо, последнюю свою операцию. Вот она тут записана: «20.VI — 15 по 5 кар. — Антиквару». Ну да, конечно же, это последняя его операция. Ведь мы его арестовали утром двадцать первого! — возбужденно восклицает Миронов. — Дайте-ка сюда этот билет, он может нам пригодиться.
Пока майор с лейтенантом разбирали документы Мерцалова, сотрудник научно-технического отдела исследовал тайник.
— А ведь Мерцалов хитро это придумал! — замечает он, доставая из печи скошенный с двух сторон на конус кирпич. — Посмотрите-ка, товарищ Миронов, где у него был оборудован вход в тайничок. Вот этот кирпич закладывался изнутри и при надобности вынимался. Стоит только руку в печку поглубже засунуть и приподнять кирпичик вверх. А я-то ломал себе голову, как же он тайничком своим пользовался. Неужели, думаю, разбирал, а потом снова замуровывал кирпичную кладку, как только нужно было взять или положить туда что-нибудь?
Майор тоже подходит к печке и просовывает руку со сточенным кирпичом в дымоход.
— Да, действительно, остроумно придумано, — соглашается он. — Спасибо вам за это открытие, Константин Фомич!
Ей кажется, что сегодня все выглядит по-другому. И такой привычный, давно уже надоевший однообразный пейзаж за окном дачного вагона, и маленькие невзрачные пригородные станции, и шумные пассажиры, и даже этот парень, сидящий сейчас против нее. Два-три раза в неделю, возвращаясь из Москвы на дачу в Березовскую, Вера непременно оказывалась не только в одном вагоне с ним, но и почти всегда видела его перед собой. Удивительнее же всего было то, что парень этот, не сводивший с нее взгляда, даже не попытался ни разу заговорить с нею. Вначале, впрочем, все это мало интересовало Веру, потом стало раздражать, сегодня же, однако, она даже, кажется, рада, что он опять сидит напротив и украдкой смотрит ей в глаза.
«Какой он удивительно застенчивый, — с непонятной для самой себя теплотой думает теперь Вера, приглядываясь к парню. — И очень милый… С чудесными, добрыми глазами».
А парень самый обыкновенный, с простым, открытым, загорелым лицом. Можно было бы, пожалуй, назвать его даже мужественным, если бы не этот нежный взгляд, устремленный на Веру.
«Кто же он такой? — продолжает размышлять Вера. — Инженер, рабочий или, может быть, студент?..»
И вдруг, сама себе удивляясь, она обращается к парню с самой банальной фразой, какую только можно придумать:
— Чудесная сегодня погода, не правда ли?
— О!.. — только и в состоянии выговорить парень. Сделав какое-то судорожное глотательное движение, он добавляет торопливо, словно опасаясь, что Вера снова нахмурится и отвернется от него, как она обычно делала это всякий раз, встречаясь с ним глазами.
— А вас, наверно, поздравить можно?
— Как это вы догадались? — поражается Вера.
— О, это не трудно, — смеется парень, а у самого глаза так и лучатся. — Видно, удачно экзамены сдали?
— Да вы просто волшебник какой-то! — восклицает Вера. Догадка его кажется ей непостижимой, хотя нет ничего проще прийти к подобному выводу. Парень ведь много раз видел ее с тетрадями и еще так хорошо знакомыми ему учебниками десятого класса. Девушка была озабочена все эти дни, читала и перечитывала какие-то записки, повторяла что-то про себя и казалась очень неприветливой и хмурой. А теперь учебники ее небрежно брошены на полку, а с лица почти не сходит улыбка.
— Я действительно сдала сегодня последний экзамен и принята в институт, — радостно сообщает Вера.
На станции Березовской, с трудом пробравшись сквозь толпу пассажиров, заполнявших тамбур, они вместе выходят из вагона и направляются к поселку, на окраине которого находится дача Веры. Некоторое время они идут молча: Вера, погруженная в радостные мысли, парень, все еще робея и, видимо, не очень еще веря своему маленькому счастью. Потом девушка останавливается вдруг и говорит улыбаясь:
— Давайте все-таки познакомимся. Только сделаем это так: назовем друг другу лишь наши имена и пусть потом каждый строит догадки о другом. Согласны?
— Согласен, — охотно отзывается парень.
— Меня-то, правда, вы почти разгадали уже, — продолжает Вера, — а сами для меня все еще незнакомец. И, знаете, я люблю незнакомцев. Они таинственные какие-то. Ведь страшно же увлекательно строить догадки о них, придумывать им профессию, жизнь, судьбу… И уж, конечно, куда интереснее все это, чем то, что оказывается всякий раз, когда узнаешь потом, кто они на самом деле, эти «незнакомцы». Вы не обижайтесь только! — тотчас же горячо восклицает Вера, невольно хватая парня за руку. — Но ведь действительно не так-то уж много на свете интересных людей. Я одного только знаю сильного, смелого, умного и вообще замечательного человека — моего папу!
Парню становится легче на душе, как только он узнает, что этот замечательный человек — ее отец, а не школьный товарищ или сосед по даче.
— Ну, так как же вас зовут, незнакомец? — улыбаясь, спрашивает Вера.
— Евгений, — отвечает парень, порывисто протягивая руку девушке.
— А я Вера. Очень прозаическое имя, не правда ли?
— Почему же?! — совершенно искренне удивляется Евгений. — Что может быть лучше такого имени?
Молодые люди подходят к перекрестку двух улиц, и Вера спрашивает:
— Вы снимаете дачу в Березовской или постоянно тут живете?
— Да нет, я вообще никак тут не живу, — смущенно признается Евгений. — У меня тут приятель… бывший школьный товарищ.
— И вы к нему так часто ездите? — удивляется Вера. — Ведь я вас чуть ли не каждый день вижу. На какой же улице он живет?
— На Луговой.
— Ну, так вам тогда налево. — И Вера протягивает руку Евгению. — До свидания, «незнакомец»! Мы с вами еще увидимся, наверно.
Евгений хочет попросить у Веры разрешения проводить ее до дома, но внимание его привлекает человек, шедший все время сзади и теперь остановившийся неподалеку от них. Он делает вид, что зашнуровывает развязавшийся ботинок, но Евгению почему-то кажется, что он следит за ними.
— Мы обязательно должны встретиться! — горячо, но теперь уже несколько понизив голос, произносит Евгений. — Скажите только когда.
Вера раздумывает несколько мгновений, безразличным взглядом рассматривая человека, все еще зашнуровывающего свои ботинки.
— А мы лучше так сделаем, — решает наконец она: — Дайте мне ваш телефон, и я сама позвоню вам, как только мне захочется вас увидеть. Не возражаете?
Разве может возражать Евгений против такого предложения? Он поспешно достает записную книжку, пишет номер своего телефона, вырывает листок и протягивает его Вере.
Конечно, нужно бы сказать при этом что-нибудь такое, из чего Вера заключила бы, что он человек незаурядный, интересный. Евгений, однако, не находит нужных слов. А тут еще отвлекает его человек в сером костюме. Он справляется, наконец, со шнурками своих ботинок и медленно идет вдоль главной улицы поселка, но Евгений все еще думает о нем. Кто он такой, этот человек? Может быть, какой-нибудь поклонник Веры, о котором она и не подозревает даже?..
А Вера осторожно освобождает свою руку из руки Евгения и, еще раз кивнув ему, идет в сторону своей дачи. Посмотрев некоторое время ей вслед, Евгений сворачивает на Луговую. Там действительно живет его школьный товарищ Толя Тихонов, с которым обычно виделся он довольно редко, но, с тех пор как встретил в дачном вагоне Веру, стал ездить к нему почти каждый свободный вечер.
В приподнятом настроении направляется он к Тихонову и сейчас. Однако, по мере того как приближается к дому Анатолия, радость его постепенно меркнет. Да, а что хорошего, собственно, произошло? Мало ли с кем могла заговорить девушка в такой счастливый для нее день? А телефон его она или выбросит, или забудет о нем, как только встретится со своими настоящими друзьями.