Гарем

За эту неделю Селим уже трижды виделся с отцом. Киюзем надеялась, что сын произведет положительное впечатление на султана, и ее надежды полностью оправдались. Правда, в первую минуту со стороны обоих была заметна некоторая неловкость, ибо отец и сын, в сущности, совсем не знали друг друга. Чувствуя затянувшуюся паузу, Селим сказал, что пишет стихи. Баязет тут же оживился, в глазах его блеснули искорки неподдельного интереса. Он и сам увлекался поэзией. Отец и сын разговорились, и стало ясно — несмотря на двадцать пять лет, что они не виделись, эти два человека подружатся.

Селим повстречался и со своим старшим братом, который также прибыл в столицу на торжества. Ахмед к тому времени уже здорово накачался запрещенным Кораном вином и в ответ на низкий приветственный поклон Селима смерил младшего брата долгим подозрительным взглядом:

— Отец оказывает тебе большую честь, назначив этот праздник.

— Это честь не мне, а моей покойной матери.

— Я наследник!

— Воля отца для меня закон, брат.

— Моя мать постоянно говорит, что ты хочешь украсть мой трон, но я отвечаю, что она ошибается. — С этими словами Ахмед осушил свой кубок.

Селим улыбнулся.

— Я не собираюсь красть твой трон, брат, — проговорил он, а про себя подумал: «Болван! У тебя нет никакого трона и никогда не будет!»

В один из дней ага кизляр отвел Селима в потайную комнату в Эски-серале, откуда открывался вид на женские бани. Никогда прежде молодому принцу не случалось видеть так много женщин вместе. К тому же обнаженных.

— Сколько их всего у моего отца? — спросил он, не отрывая глаз от захватывающего зрелища.

— В настоящий момент около трехсот, — ответил Хаджи-бей. — Но среди них лишь сто десять являются гедиклис. Три кадины, пять икбал и порядка десятка гюздэ. Остальные просто служанки.

Принц не ответил, а ага кизляр понимающе хмыкнул. Несмотря на то что ему так и не суждено было стать мужчиной, он знал толк в женщинах и слыл знатоком женских прелестей. Под его строгим надзором лишь самые красивые и изящные представительницы прекрасной половины человечества готовились в султанские гедиклис.

Хаджи-бей и принц Селим несколько минут молча наблюдали за тем, что происходило перед их глазами, Бани были сложены из бледно-розового мрамора и имели куполовидную крышу из розового стекла. Вдоль стен с разными интервалами помещались изящные ниши, откуда золотистыми фонтанчиками била холодная и горячая вода. В центре зала на мраморных прямоугольных плитах женщины сидели, отдыхали, здесь им делали массаж. Сегодня в банях наблюдалось поистине вавилонское столпотворение. Селим был захвачен красотой и разнообразием зрелища. Здесь были смуглые испанки и марокканки, уроженки Прованса и Италии с кожей, отливавшей золотом, кофейного цвета египтянки, молочно-белые гречанки и черкешенки, черные рабыни из африканской Нубии…

Через какое-то время бани опустели и в них осталось лишь около десятка девушек. Затем двери открылись и в бани в сопровождении еще нескольких красавиц вошла женщина, при взгляде на которую Селим вздрогнул.

— Госпожа Рефет, — проговорил ага. Принц был явно смущен.

— Никак не могу привыкнуть к тому, что она и моя мать двойняшки, — шепнул он. — Похожи как две капли воды.

— Не совсем так, — возразил Хаджи-бей. — У твоей матери была очаровательная родинка, которая отличала ее от Рефет. Но я привел тебя сюда не для того, чтобы ты смотрел на свою тетушку. Она надзирает над тремя девушками, которых я обещал подыскать тебе. Попробуй-ка угадать их среди остальных.

Селим стал разглядывать обнаженных женщин. Первой его внимание Привлекла высокая девушка с золотистой кожей и раскосыми глазами которая расплетала длинную и черную как смоль косу.

— Вон та, — показал он. Ага кивнул.

— И блондинка. С нежными розовыми ягодицами. Если она не из твоих трех, я все равно ее выбираю.

— Это Фирузи, сынок. Правильно. А третья? Но принц не ответил. Ага проследил за его пристальным взглядом и усмехнулся, ибо Селим, конечно же, смотрел на Сайру. Девушка опустилась на одно из мраморных возвышений, и за ней ухаживали три рабыни. Одна красила ногти на изящных ножках, другая — на руках, а третья проводила по золотисто-каштановым роскошным волосам шелковой тканью, дабы придать им еще больший блеск.

— Это Сайра, — сказал Хаджи-бей. — Разве она не прелестна? — Он не стал ждать ответа молодого принца. — Во многом девушка развита не по годам. Твоя тетушка говорит, что она владеет несколькими языками и успешно постигает турецкий. Мне кажется, именно она должна стать матерью твоих сыновей. Твой отец всегда отличался неразборчивостью в своих связях. Результат тому — твой брат Ахмед. Но с этой девушкой будь терпелив. Ее, конечно, научили, как доставить удовольствие своему властелину, по она еще невинна. В той стране, откуда она родом, мужчины и женщины во многом равны между собой. Сайра очень независима и обладает сильной волей. Не сломай ее. Ты никогда не встречался с женщинами более одной-двух ночей. Это были воистину искусницы в любви. Сайра поначалу будет робеть, но прояви терпение и в награду получишь ее любовь до гроба.

Несколько дней Селим размышлял над словами Хаджи-бея и вспоминал Сайру. Ага своими речами вызвал в душе молодого принца смятение. Аллах создал женщин для того, чтобы они доставляли удовольствие мужчинам. И те женщины, которых Селим знал, были искусны в любви. Но и только… «Интересно, а им-то было со мной приятно?» — спросил сам себя гоноша. Раньше он этим вопросом никогда не задавался.

«Нет, все же для того, чтобы прожить с женщиной всю жизнь, одних страстных ночей явно недостаточно. Животные тоже спариваются, но разве Аллах не вознес человека выше всех прочих земных тварей? Почему? Потому что человек способен на любовь».

Ему было двадцать пять лет, а он до сих пор не познал этого чувства. Научит ли его любви эта девушка? Сайра… Что это значит — любить? Селиму хотелось услышать ее голос, поговорить с ней. Но вдруг стало страшно. А понравится ли он ей? Хаджи-бей властен предоставить в его распоряжение ее стройное, манящее тело, но не может заставить Сайру полюбить Селима.