Филиппа

— О, мое бедное дитя, — шмыгнула носом Мейбл. — Быть брошенной этим негодяем! Да он доброго слова не стоит, твой Джайлз. Ничего, Господь ему воздаст!

— Мейбл, это сэр Байард Данем, мой провожатый. Он служит королеве, и нужно приютить его и солдат на несколько дней, прежде чем они отправятся в обратный путь. Проследи, чтобы всех напоили и накормили. А где матушка и сестры?

— Твоя мать в Клевенз-Карне, с Хепберном. Бэнон — в Оттерли, как подобает хозяйке дома. Бесси где-то здесь. Заходи скорее, дитя мое, и вы тоже, сэр Байард.

Мейбл оглядела отряд вооруженных до зубов людей и покачала головой:

— И все остальные тоже.

Вновь прибывшие немедленно воспользовались приглашением, и Мейбл принялась отдавать приказы слугам. Тс расставили столы и усадили гостей.

— И покормите их! Уже поздно, и они, должно быть, умирают от голода, — добавила она, поворачиваясь к сэру Байарду. — Поскольку погода достаточно теплая, не возражаете, если мы разместим ваших людей в конюшне? Вряд ли им прилично оставаться в доме в отсутствие хозяев.

— Совершенно с вами согласен, — кивнул сэр Байард. — Когда они поедят, я сам отведу их.

— А вы можете остаться здесь, сэр. Сейчас же велю служанке принести тюфяк и сделать вам удобную постель. Вы уже не так молоды и нуждаетесь в уюте и тепле.

— Спасибо, мадам, — кивнул сэр Байард. Эта простая сельчанка очень прямолинейна, но добра. Он уже и не помнит, чтобы кто-то так заботился о его удобствах, а мысль о теплой постели была весьма утешительной.

— Наверное, стоит послать за мамой, — предложила Филиппа. — И поскорее покончить со всем этим. Уверена, ей найдется много чего сказать мне. Я не намерена долго оставаться во Фрайарсгейте. Меня просили вернуться ко двору. Королева нуждается в опытных фрейлинах. Большинство прежних разъехались по домам, где их ждут женихи. Кстати, Бэнон вскоре могут призвать ко двору. Думаю, ей это понравится.

— Бэнон тоже собирается в столицу? О, дорогое дитя! Какая честь! И все благодаря дружбе твоей мамы с королевой! — выпалила Мейбл.

В этот момент в зале появилась девочка-подросток: длинные растрепанные, почти белые волосы, платьице явно видало лучшие дни и висело бесформенным мешком. Не говоря ни слова, она уставилась на Филиппу и сэра Байарда.

— Подойди и поздоровайся со своей сестрой Филиппой, Бесси, — велела Мейбл.

Элизабет Мередит выступила вперед и присела в реверансе перед сэром Байардом и сестрой.

— Добро пожаловать домой, Филиппа.

— Почему ты одета, как крестьянская девчонка? — резко спросила Филиппа.

Бесси удивленно подняла брови.

— Потому что у меня нет роскошных нарядов, как у тебя, сестрица, а те, которые есть, я предпочитаю содержать в чистоте. Вряд ли можно пасти животных в придворных платьях.

— Но и в моем при дворе не появишься, — возразила Филиппа. — Я оставила все дорогие туалеты в лондонском доме дядюшки Томаса. А почему ты пасешь животных?

— Потому что мне это нравится. Хочется быть хоть чем-то полезной матушке.

— Я фрейлина королевы, и, поверь, это отнюдь не бесполезное занятие. Служить королеве Екатерине — большая честь, и у нас, фрейлин, едва хватает времени на сон. Мы заняты с утра до вечера.

— И тебе нравится такая жизнь? Впрочем, что я спрашиваю, сестрица, ведь ты не была дома целую вечность.

— Двор короля Генриха — это центр вселенной, — объявила Филиппа с сияющими глазами. — Скорее бы туда вернуться!

— В таком случае зачем было приезжать? — съязвила Бесси.

— А вот это не твое дело! — отрезала Филиппа.

— Все из-за этого парня, верно? — рассмеялась Бесси. — Все мальчишки — дураки. Уж я никогда не свяжусь ни с одним из них! Ничтожные бездельники, все, исключая разве что наших младших братьев.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, Бесси Мередит. Когда-нибудь ты выйдешь замуж, хотя не представляю, кто на тебе женится. У тебя нет своей земли, а женщина должна принести в приданое землю. Но пока тебе рано об этом думать. Сколько тебе лет?

— Одиннадцать, и если кто-то и женится на мне, то исключительно по любви, а не из-за каких-то земель!

— Девочки, девочки, перестаньте ссориться! — вмешалась Мейбл. — Бесси, немедленно смой грязь с лица и рук!

— Зачем? Стоит выйти на улицу, и я снова выпачкаюсь, — пожала плечами Бесси, но послушно направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Удивляюсь, как мама позволяет ей ходить такой растрепой! Совершенно невоспитанная девчонка, — заметила Филиппа, едва сестра исчезла из виду.

— Она младшая из детей твоего отца, — объяснила Мейбл. — Теперь у твоей мамы новая семья, которая в ней тоже нуждается. Дети, муж… сама понимаешь.

— Но Бесси совершенно распустилась! Нельзя позволять ей бегать где попало! — чопорно объявила Филиппа, прежде чем обратиться к сэру Байарду. — Пойдемте, сэр. Сядете рядом со мной за высокий стол. Слуги принесут нам ужин.

Вошедший Эдмунд Болтон тепло приветствовал Филиппу и поблагодарил сэра Байарда за заботу о девушке. Он уже успел послать гонца через границу, в Клевенз-Карн. А когда Филиппа и Бесси отправились спать, уселся у огня вместе с сэром Байардом и женой, попивая виски, которое готовил муж Розамунды.

— Как-то непонятно, — начал сэр Байард. — Англичанка, владелица богатых имений, состоящая в дружбе с самой королевой, а вышла за шотландского лэрда!

— Здесь, на границе, заключается много таких браков, — пояснил Эдмунд. — А наша Розамунда еще и близкая подруга королевы Маргариты.

— Я слышал, теперь она называется просто матерью короля, — заметил сэр Байард.

— Да, но только не в этом доме. Госпожа Фрайарсгейта не допустит подобного неуважения к своей старой подруге.

— А шотландцы готовят неплохое виски, — объявил сэр Байард.

— Верно, — усмехнулся Эдмунд.

Через два дня, когда солдаты уже готовились к отъезду, появилась Розамунда. Она поблагодарила сэра Байарда за попечение над старшей дочерью и настояла, чтобы он взял немного денег за свои труды. Сначала он отказывался, но потом положил кошель в карман, поцеловал ей руку и пространно распрощался. Розамунда долго смотрела вслед отряду, прежде чем войти в дом.

— Где Филиппа? — спросила она Мейбл.

— В своей спальне. Дуется! — язвительно фыркнула та. — Не понимаю, что стряслось с нашей милой девочкой, Розамунда. Все время ворчит, всем недовольна и постоянно ссорится с Бесси. А эта Люси так задирает нос, словно сама стала королевой! С собой они почти ничего не привезли, и Филиппа загоняла швею, заставляя ее переделывать старые платья, которые ей не годятся, потому что грудь выросла! А пока не вылезает из дорожной одежды. Когда я спросила, почему она не захватила побольше вещей, Филиппа ответила, что не собиралась пробыть здесь долго и не желала удлинять и без того утомительное путешествие, таща за собой телегу с багажом. Та Филиппа, которую я помогала тебе растить, куда-то исчезла, и я не уверена, что люблю девушку, от которой осталось только имя и сходство с прежней Филиппой.

— Это все двор, — невозмутимо ответила Розамунда, обнимая за плечи старую няню.

— Мы тоже были при дворе, но, вернувшись, не презирали тех, кому ни разу не довелось там побывать, — возразила Мейбл.

— Помни семейный девиз Болтонов, Мейбл: «Ищи свой путь». Именно это и делает моя дочь, насколько я понимаю, — спокойно пояснила Розамунда. — Но она молода и ранена в самое сердце. Не столько потерей Джайлза Фицхью, сколько позором, который тот на нее навлек.

— Тот джентльмен, что проводил ее домой, привез письмо от королевы, — вспомнила Мейбл. — Подозреваю, что там немало такого, в чем мистрис Филиппе не слишком хочется признаваться. С одной стороны, ей не терпелось дождаться вашего возвращения, с другой — она не слишком торопится вас увидеть.

Она вручила хозяйке свиток. Розамунда рассмеялась. В свои двадцать девять она по-прежнему была красива, хотя живот уже набух седьмым ребенком, который родится в феврале, как раз когда ее овцы начнут ягниться.