Страница 37 из 63
Гвардеец помолчал. Потом поднял голову. В его глазах не было и тени раскаяния.
– Ики не принцесса, – пробормотал он. – Я бы узнал. Принцесса – вот она. Узнаю Иаллованну.
Кошка Мэй быстро проверила разгрузку. Хороша разгрузка руковода, очень хороша! И стимуляторы есть, и блокираторы боли всякие-разные! Вот один из блокираторов она и использовала. Зачем мучиться нюйке? Пусть перед смертью легко вздохнет, ничего больше для нее не сделать. Не бывает принцесс без крыльев – а крылья сгорели.
Кошка Мэй встала и отодвинулась, и остальные отодвинулись тоже. В глубине огромных глаз нюйки еще плескалась, уходя, страшная боль, но дурой Ики ее больше ни у кого язык бы не повернулся назвать. Не только язык – и мысль бы не повернулась, или что там поворачивается. Потому что сильно изменилась нюйка. В растворной пыли на строительном мусоре перед ними лежала обожженная, умирающая, но не Ики, нет. Принцесса. Истинная власть.
– Я не помню тебя, воин, – прошептала она.
Гвардеец дрогнул. Потом криво усмехнулся. Надеялся, что помнит принцесса, догадалась Кошка Мэй. А она не помнит.
– Мы встречались у белого грота. Ты…
Нюйка слабо и как будто смущенно качнула пальцами, и гвардеец послушно замолчал.
– Ченьги-Пяолян. Такой красивый гвардеец был, помню. А сейчас урод. Не встречаться нам у белого грота, урод Чень.
– Мы унесем тебя и вылечим! – вмешалась Робкая Весна.
– Кому нужна Ики? – горько улыбнулась нюйка. – Ики не нужна. Всем нужна принцесса! А я так хотела пожить мирно. Не получилось…
Она закрыла обессиленно глаза, исчезло ощущение присутствия чего-то высшего, и Кошка Мэй опомнилась.
– Уходим, – скомандовала она. – Быстро-быстро уходим, пока местные полицаи не слетелись.
– Куда? – только и спросил урод Чень, и Кошка в очередной раз изумилась его поддержке.
– К Саше, – решила она после недолгого раздумья. – Больше некуда, у нас раненая на руках. Принцессе нужен покой, уход, чистота и тепло. Уходим, братья. Принцессу на разгрузку, там десантная двигалка есть, и быстро-быстро! И – энергетическое оружие выбросить! Сканеры Арктура его видят, и хорошо видят, я знаю-подтверждаю!
Пять прицелов уставились на Кошку Мэй.
– Без оружия боевики не боевики, а маскулины! – сверкнула глазами Робкая Весна. – Затопчут без оружия! В чьей команде, Кошка Мэй?
– В команде госпожи Тан, – призналась Кошка Мэй, боясь пошевелиться. – Найдут с оружием.
– Пусть найдут – а мы с оружием! – недобро усмехнулся профессор. – В остальном Мэй права. Уходим, поддерживаю весь. К Саше. И там поговорим. К Кошке Мэй много вопросов.
– Но не у тебя, Хэй Син! – вдруг сказала бабушка Нико.
Оружие грозной убийцы смотрело прямо в грудь старому профессору.
– Я сама хоронила Яна Хэка! – прошипела бабушка. – Снайпер-балахонник, раз – и нет Яна Хэка! А ты самозванец-обманщик, я за тобой следила-смотрела! Может, даже предатель! Тайная разведка крикнула, что Хэй Син – значит, знает тебя тайная разведка! Значит, от разведки ты ставленник, совсем не боевик! И сейчас у меня поплатишься!
– Братья, глупости потом, да-нет? – хмуро сказал урод Чень. – Принцесса умирает.
Всем стало неловко. Кошка Мэй попробовала скинуть разгрузку, но ладонь гвардейца твердо легла на фиксаторы:
– Принцесса уйдет сама.
Видно, что-то стало понятно всем, потому что боевики молча развернулись и полезли через стены. Мастер Мень задел за чудом уцелевший шнур и порвал его. Обернулся, чтоб смотать, махнул рукой и заспешил за остальными.
– Поплачьте о глупенькой Ики! – понесся им вслед слабый голос. – Она вас любила! И Кошку Мэй любила даже! Мой дар везде ее найдет, пусть ждет Кошка Мэй!..
У здания насосной они обернулись. Над недостроенными стенами полыхнуло и исчезло белое пламя. Принцесса Крылатой расы ушла. Потом заработала станция перемещений, и еле заметные фигуры бойцов в балахонах-невидимках стали исчезать один за другим. Родина не желала делиться технологиями с чужим миром. Осталась гореть только поджигательная смесь, но и она должны была выгореть очень скоро.
– Не понимаю! – зло прошипела Робкая Весна. – Здесь чужаки войну начали и даже закончили, местных полицаев нет-не видать!
– Кому интересны плавни? – устало откликнулся старый профессор. – Скажут, чурки подрались, а больше ничего не скажут. Идем, братья.
Толпой и не скрываясь они перешли дорогу и отправились к городу по тропке через пустырь, такой большой, каких на Арктуре нигде не найти, даже в горах не найти. За их спинами затормозила местная полицайская колымажка, и два бойца-следильщика лениво выбрались наружу, посмотреть, что там горит.
– Чурки битум подожгли, – решил наконец один.
– Зачем? – не понял другой.
– Затем, что чурки.
Видимо, объяснение удовлетворило обоих полностью, потому что они даже не стали подходить, а залезли обратно в колымажку и покатили не спеша дальше.
У крайних домов Робкая Весна не сдержалась.
– Мастер Чень! – зло спросила она. – Ради чего жить станешь? Искал принцессу, под носом не нашел, какова вторая великая цель? Без великой цели не живешь, давно поняла-заметила!
Урод странно дернул головой, развернулся и пошел прочь не останавливаясь. Робкая Весна проводила его растерянным взглядом. Такого эффекта она не ожидала.
– Мэй Мао! – бросила насмешница. – Верни его! Ты администратор, должна уметь!
– Пристрелила бы тебя, гадину ядовитую, – неожиданно для себя самой сказала Кошка Мэй.
Видимо, что-то опасное услышал в ее голосе Здоровяк Мень, потому что нахмурился и закрыл собой зеленоглазую возлюбленную. Он явно опасался перестрелки, но случилось еще более неожиданное: Робкая Весна разрыдалась и бросилась прочь, в противоположную от мастера Ченя сторону. Профессиональный убийца подарил Кошке Мэй многообещающий взгляд и последовал за малышкой. Мэй Мао растерянно развела пальцы и сама чуть не расплакалась: она так мечтала вернуться в команду с триумфом, а они взяли и неожиданно разбежались, когда триумф был совсем-совсем близко! Обидно-то как!
– Цайпань! Фэй Цайпань! – пропел насмешливо голос.
– Дяньчи? – прохрипел Цайпань и разлепил глаза.
Прямо перед носом сиял, поблескивал драгоценнитовой плиткой пол. Цайпань с огромным трудом и через унижения достал плитку в свое время и очень гордился ей. Гордился, да – но не настолько, чтоб валяться на каменном полу лицом вниз. Значит, что-то произошло.
В обзор вплыл широченный ножной протектор. Настоящий протектор, полицайский, с жестким усилением, какие силовая полиция использует. Вплыл, покачался и ударил Цайпаня в зубы. Вспыхнула мучительная боль.
– Не Дяньчи, – сообщил все тот же веселый голос. – Не ночевала дома дочка-то! А жаль. Но найдем и ее. И так же зубы выбьем. Сядь, Цайпань. Поговорим.
Цайпань сел. Левая рука отозвалась на движение ослепительной болью.
– Не опирайся на левую, поломана она, – посоветовали заботливо. – На правую опирайся. Правую не ломали.
Цайпань поморгал слезящимися глазами. Прямо перед ним развалился в удобном седалище командир силовой полиции. Развалился вроде как лениво, расслабленно – но наблюдал внимательно, посматривал, куда еще пнуть.
– Я в команде, – пригрозил Цайпань еле слышно.
– Э? – удивился полицай. – О, вспомнил, ну надо же. Я от команды и пришел. Команда хочет узнать, как так силовую полицию погнали в морской концерн работать. Как белхалаш работать!
Протектор ударил в бок, Цайпань охнул.
– Не сломал ребро, – констатировал полицай. – Ничего, еще сломаю. Цайпань. Силовая полиция полицаев-главняков бережет, только этим занимается, не сметь трогать силовую полицию. Так команда сказала. Еще команда желает знать, как так к станции перемещений доступ убавился. Он есть – но убавился. Как так? Или не тебя к станции перемещений команда приставила, или кого другого? Почему у станции чужая охрана стоит, и злая такая охрана, чань-блянь! И в торбу команде меньше кидать стал. Кидаешь – но меньше. Куда дюньгу тратишь? Говорят, патрульным в плавнях премии на обеспечительные карточки закапали, и хорошо так закапали. А почему не нам, почему не силовой полиции? Премии своим должны капать, Фэй Цайпань! Недовольна команда-то, Давильщик Цайпань! Команда меня отправила ребра тебе поломать, зубы тебе выбить, чтоб правильно работал Цайпань. Но я – умный. Умный, слышишь, Цайпань? Я ребра дочке твоей поломаю. Это – лучше. Жаль, нет дочки в доме. Но найдем. А чтоб не нашли, верни силовую полицию-то. И в торбу кинь команде, да хорошо кинь, чтоб простили! И станцию перемещений открой, как прежде. Работай, как прежде, Цайпань, и все тебе будет хорошо. И тебе, и дочке твоей. А не исправишься – найдем дочку-то.