Страница 2 из 3
опять она станет бурой.
Только мы прочитали в книжке про голубую лягушку, как на берег
вылезла из воды — погреться на солнце и подышать — большущая зелёная
лягушка.
Она уселась возле осоки, вытаращила глаза и стала часто-часто дышать,
не открывая рта.
— И всегда она так дышит? — спросил Коля.
Слушая меня, Коля обычно открывал рот. Я ему сказал:
— Всегда. Вот ты рот открыл — и ничего. А если лягушке открыть рот
минут на десять — она задохнётся.
Коля мигом закрыл рот ладошкой и покраснел.
Лягушку увидела синяя стрекоза-красотка и начала порхать над ней.
Иногда нам казалось, что вот-вот сядет она на блестящий лягушечий нос.
Лягушка начинала моргать, прижималась к земле и замирала.
— Такая большая, а стрекозы боится! — шепнул Коля.
— Нет, это она охотится.
Стрекоза дразнила, дразнила лягушку и допрыгалась! Лягушка изловчилась, ловко подскочила и раскрыла широкий рот. Длинный её язык мелькнул в воздухе. И стрекоза, громко затрещав крыльями, тотчас же очутилась во рту у лягушки.
— Фу, противная! — крикнул Коля и схватил чурку, чтобы запустить
ею в лягушку. А стрекоза была такая красивая, как цветок!
Я взял у него чурку:
— Зачем обижать лягушку? У неё и так много врагов. Её может проглотить цапля. А то сом схватит или щука...
Коля положил чурку на берег.
— А сейчас сбегай-ка домой за удочкой, — сказал я, — да сорви возле крыльца лист лопуха, я тебе кое-что покажу.
Когда раскрасневшийся Коля вернулся с удочкой, я оторвал от лопуха
маленький кусочек и надел его на крючок. И вот перед носом лягушки запрыгал наш листочек, как зелёная бабочка. Лягушка потеряла покой. Она прыгала вправо,
прыгала влево, а нашу бабочку схватить никак не могла.
Упала лягушка в воду. Неуклюже вылезла на берег. Высовывала свой длинный язык
раз десять и всё напрасно. Потом я стукнул лопущком по носу лягушки.
Она подпрыгнула и вдруг повисла на крючке.
— Тащи! — крикнул я Коле и отдал ему удочку.
Коля ухватился за удочку и даже закряхтел — такая тяжёлая была лягушка. Я под-
хватил леску, и лягушка плюхнулась прямо мне на колени.
Мы сейчас же вынули крючок изо рта у лягушки и начали её рассматривать. Видели мы и липкий язык, которым она ловит насекомых, и тонкие
перепонки между пальцами. И даже заметили, что она стала не такой зелёной, пока гостила у нас под деревом, где была тень.
— Ну, а где живёт наша зелёная гостья-квакушка?
— В реке.
— Вот и отнеси её в воду.
Лягушка была тяжёлая и холодная, и Коля нёс её очень смешно — далеко отставив правую руку.
Шлёпнулась лягушка об воду, широко раскинула задние лапки и нырнула...
На другой день мы сидели с Колей на берегу залива, где было много водомерок, и я показал ему головастиков.
Одни из них вывелись из икры поздно и были ещё с хвостами. Другие
уже без хвостов и очень напоминали вчерашнюю зелёную лягушку, которую мы пустили в реку.
Из таких вот головастиков и вырастают к осени большие лягушки.
Живут почти все лягушки в воде, иногда вылезают на берег. Особенно
много собирается их на берегу перед дождём. А зимой лягушки зарываются
в ил на дне реки и спят там, пока не придёт весна...
В НОРЕ под водой
Рано утром над рекой висел туман, как белое облако. Часам к восьми
туман рассеялся, и я пошёл купаться.
До чего же хорошо в эту пору дня на реке! Вода и прохладная, и тёп-
лая, как парное молоко. Солнце греет ласково. А какой простор!
И я плавал на середине реки сажёнками, легко выбрасывая руки из
воды. А потом лежал на спине, барахтался, нырял.
Откроешь глаза под водой — чего только не увидишь там! Луч солнца
кажется дрожащим зелёным столбиком. А маленькие рыбки проносятся
серебристыми челноками.
Прибежал Коля, крикнул мне, сбросил трусы.
— Залезай в воду! — сказал я ему.
Дней пять назад я научил Колю плавать, и теперь он не боялся заходить в воду даже по шейку.
Коля разбежался, прыгнул в воду, взмахнул руками и поплыл. Над
водой виднелась только его голова: выцветшие от солнца волосы, облупившийся нос, весёлые серые глаза да рот, открытый до самых ушей.
Я подплыл к Коле, а потом мы сели с ним в воде под крутым берегом,
где очень густо росли плакучие ивы.
— Надо бы нам что-нибудь на завтрак поймать, — сказал я.
— Без удочки? — удивился Коля.
— Так вот, просто руками. — И я стал шарить под водой, спрятавшись
в речку до подбородка.
Сначала дно было твёрдое, песчаное. А ближе к берегу оно стало глинистое, скользкое.
Попадались ракушки, но я не брал их. Маленькие рыбки касались
моих рук и даже бесстрашно подплывали к моему лицу. Но стоило дунуть
на них, и они бросались в сторону.
Под самым обрывом стали попадаться неглубокие норы. Они были похожи на гнёзда береговых ласточек.
Две норы оказались пустыми. Видимо, их хозяева ушли на другое место или ещё не вернулись с ночной охоты за рыбками, ракушками, червями
и жучками.
А в одной из нор кто-то был. Я взял хозяина норы за бока и выбросил
на берег. Он полетел, как большая коричневая звезда, раскинув в стороны
лучи-ноги.
Коля вскочил:
— Кто это?
— А ты погляди!
Коля выбежал на берег и закричал:
— Рак! Рак! Ну и страшный!
— Сторожи его, а то уползёт. Только пальца ему не подставляй — укусит! Веточку возьми. А я сейчас ещё поймаю.
И второй рак полетел к Коле в траву.
Раков под водой было много. Они недовольно шевелили клешнями, хватали меня за пальцы. Но я прижимал их к земле, осторожно брал за твёрдые бока, закрытые панцырем, и отправлял на берег по воздуху.
Падая на землю, раки затаивались. А потом начинали смешно пятить-
ся, опираясь на хвост. Ноги их путались в травинках. Раки сердились и
поводили усами.
В воде они очень подвижные, плавают легко и быстро, отталкиваются
хвостом, как веслом. А на берегу не очень-то разбежишься! Да и Коля
следил за ними. Он взял веточку и, когда рак начинал пятиться, дотрагивался веточкой до клешни.
Рак таращил чёрные глаза-пуговки, которые сидят у него на маленьких
стерженьках, и затаивался.
Поймали мы в то утро десятка два раков. Сложили их в мою майку и
понесли домой. Всю дорогу они возились и скрипели.
Дома мы поставили на огонь котелок, вскипятили и посолили воду, да
и бросили туда наших раков.
Были они коричневые, как грибы-подберёзовики, а сделались красные,
как редиска.
Коле очень понравились варёные раки. Только он не сразу научился
выбирать вкусное белое мясо из твёрдого панцыря, в который они одеты.
Как-то я поймал двух необычных раков.
Один был очень худой, совсем тощий и такой мягкий, как лягушка. На
нём не было панцыря, который так хорошо защищает от врагов.
Этот рак линял. Он только что сбросил свою твёрдую рубашку и ещё
не успел надеть новую.
Линючий рак глубоко сидел в норе и голодал. Он не ходил на охоту по
ночам — видно, всё ждал, пока не затвердеет на нём новый панцырь.