Упасть еще выше

И продемонстрировала нарощенные сиреневые ногти, сверкающие почти брильянтовой крошкой.

Два с половиной часа подруга изнемогала от ожидания.

Владимир Геннадьевич Пышкин приехал на большом сверкающем «Ауди» с водителем. Когда он вышел из автомобиля, Ирина смотрела в сторону, будто бы ее интересовало что-то более важное, чем незнакомые мужчины в дорогих костюмах с депутатскими значками на лацканах. Потом закинула ногу на ногу и принялась изучать свои ногти. Зворыкин встретил гостя, они обнялись.

– Кто это? – шепнул на ухо другу депутат.

– Подруга жены, – ответил Николай, – сейчас я вас познакомлю.

– Что же вы скрывали от меня такое чудо! – возмутился Пышкин.

Он вручил Лене пакет с подарком, продолжая коситься на незнакомку в солнцезащитных очках.

Сраженного народного избранника усадили за стол рядом с Топтуновой, которая мило улыбнулась ему, но солнцезащитные очки все же не сняла, считая, очевидно, что женщина не обязана демонстрировать себя всю и сразу.

– …Ремонт в квартире я сделала, – произнесла Ирина, словно заканчивая давно начатый разговор, – а кран на кухне течет, хотя рабочие установили новый смеситель. Я вызываю сантехника, мне назначают дату его визита. Представляете, надо целую неделю ждать! Тогда я сама поменяла прокладку…

– Что, простите? – переспросил депутат.

– Штучку такую в кране, – объяснила Топтунова, – теперь у меня ничего не протекает.

Николай разлил по бокалам шампанское и предложил выпить за именинницу.

Постепенно беседа стала совершенно непринужденной. Гость попросил разрешения снять пиджак.

– Тогда и я это сделаю, – улыбнулась Ирина.

Она скинула свой пиджачок и перекинула его через спинку стула, на котором сидел Пышкин. И при этом склонилась к гостю, тот поглядел на то, что коснулось его плеча, и, удивленный, замер. А Зворыкины переглянулись: теперь им стало понятно, что именитый гость никуда от Топтуновой не денется.

– Вчера у меня тоже был трудный день, – вздохнул Пышкин, ослабляя узел галстука, – обсуждали новую редакцию закона о митингах и собраниях. Не могли определиться с понятием «толпа», вернее, что отличает толпу народа от массы народа. А если говорить о массе народа, следует ли понимать толпу под народными массами?

– Я даже не догадывалась, как вам трудно в Думе! – поддержала зарождающуюся тему Лена. – На следующем заседании наверняка будете обсуждать, можно ли считать передвижение массы народа народным движением.

– Вряд ли, – покачал головой депутат, – это несравниваемые вещи.

– Можно сравнивать все что угодно и с чем угодно, – поддержал жену Николай. – Например, квадратный корень и паровоз.

– Это крайность – между ними ничего общего, – возразил Владимир Геннадьевич.

– Как раз наоборот, между ними общего гораздо больше, чем между движением народа и народными массами: квадратный корень и паровоз – это продукт деятельности человека. А вот движение народных масс можно сравнить лишь с броуновским движением, то есть с хаотическим движением частиц. Если количество частиц не определено с точностью до целой единицы, то направленность движения установить нельзя. А направленность масс – это уже поток. А поток сможет снести любую преграду, если превосходит ее массой и скоростью движения. Если преграда статична и масса ее мала…

– Я понял, – рассмеялся Пышкин, – но ты, дорогой друг, слишком пессимистично смотришь на вещи. Не забывай, что законотворчество не стоит на месте, а за депутатским корпусом стоит народ, а не какие-то массы. Народ нас избрал, понятно, что народ имеет право требовать, чтобы законотворчество отвечало нуждам и чаяньям большинства граждан. И потом…

– Все! – перебила гостя Топтунова. – Не хочу говорить и слушать о каких-то проблемах. Сегодня у нас праздник, поговорим о чем-нибудь приятном.

– Да, – согласился Владимир Геннадьевич и покосился на вздымающуюся грудь соседки по столу, – поговорим лучше о наших достижениях…

И тут же обратил сверкающий очками взор на хозяина дома.

– Над чем работаешь сейчас, дорогой друг? Какие у тебя успехи на ниве изобретательства? Есть ли они вообще?

Зворыкин кивнул:

– Кое-что имеется, причем не в рамках программ, финансируемых из бюджета. Дело в том, что я, будучи еще школьником, задумался над тем, как можно поработать с экспонентой Пекерта, другими словами, как заставить электродвигатель выдавать большую мощность, чтобы батареи не разряжались при этом мгновенно. Изготовил тогда для себя электромобиль. Смешной, конечно, был аппарат – на велосипедных колесах, без корпуса, но с крышей из солнечных батарей. И все же я на нем ездил, лишь изредка подкручивал педали… Все испытывал, чтобы аккумуляторы подзаряжались на ходу… Даже ветряки ставил… Потом установил солнечные батареи не на над головой, а внутри колес… В солнечный день мог ездить часа два, не крутя педали. Это все детство, конечно, но теперь новые материалы появились, и в голове у меня тоже немного прибавилось. Короче, я придумал электромобиль, который если и нужно подзаряжать, то не так часто, как все существующие ныне. Электромобиль с собственным весом семьсот килограммов и с двумя пассажирами сможет проехать полторы – две тысячи километров со средней скоростью девяносто-сто километров в час.

– У тебя уже есть готовый экземпляр?

– Нет, потому что нет средств его изготовить и испытать. Вполне вероятно, что возможности аппарата превзойдут те данные, которые я обозначил.

– То есть у тебя новый двигатель или сам автомобиль другой системы?

– Там новое все: аккумуляторы, двигатель, вернее, у меня там два движка – один работает, а второй подзаряжается во время движения. Солнечные батареи встроены в крышу и капот, энергия встречного ветра, вращение вала – все работает на создание мощности, и это еще не все….

– Интересно, конечно, но ты начал этот разговор не случайно. Наверное, ждешь от меня какой-то помощи?

– Надеюсь на твое содействие, если тебя заинтересует мой проект. Может, ты поможешь найти каких-нибудь спонсоров. Или заинтересуешь какую-нибудь организацию.

– Сколько тебе надо?

– Около миллиона евро.

– Сколько? – воскликнул Пышкин. – Миллион евро! Сумасшедшие деньги! Никто столько не даст. Были бы у меня такие личные средства, я бы тебе отдал все до копейки, но для меня миллион – то же, что миллиард. Я сам в долгах – поездки, встречи, мне на это не хватает даже депутатской зарплаты. Перебиваюсь, перезанимаю, чтобы хоть как-то прожить. Когда-нибудь я приглашу тебя в гости, и ты увидишь, как я аскетично живу… Кстати, аккумуляторы у тебя ионно-литиевые наверняка, только большие.

– Сейчас уже есть иные технологии. А ионно-литиевые для твоего мобильника или ноутбука хороши. Да ладно, не бери в голову… Нет так нет.

– Я и в самом деле хотел помочь, но увы…

Народный избранник посмотрел на Топтунову, и та приняла сигнал:

– Что это вы такие не компанейские? – возмутилась она. – Прекрасные девушки ждут от вас комплиментов и восхищения, а вы о какой-то ерунде говорите.

Пышкин встрепенулся:

– И в самом деле! Зря время тратим, когда рядом такая красота!

Он посмотрел на Ирину, и та сделала ему навстречу движение грудью.

– Кстати, – вспомнил депутат, – а как там ваша банька? Давай-ка ее затопим, а потом посидим там все вместе.

– Мы с Леной вчера уже помылись, – ответил Зворыкин, – но если вы хотите…

– Да-а, – одновременно выдохнули Пышкин и Топтунова.

Народный избранник вышел за калитку, приблизился к своему автомобилю, возле которого любовался небом его шофер – худосочный человек в светлом льняном костюме. Пышкин что-то сказал ему, после чего похожий на офисного клерка водитель вернулся за руль. Сверкающий «Ауди» укатил, а Пышкин вернулся в шатер.

– Да-а, – произнес он, глядя на Топтунову, – завидую я вам: живете вот так, отдыхаете, а я тружусь, тружусь на благо неизвестно кого, и спасибо по вечерам мне никто не говорит.