Страница 9 из 11
В прошлый раз я жила в мансарде, но сегодня мне отвели комнату на третьем этаже, где были личные покои Бергмана. Вскоре стало ясно почему. Единственное окно комнаты выходило на площадь, клумбу отсюда прекрасно видно, в чем я и смогла убедиться, отдернув занавески. Постояла немного, приоткрыла окно, решив не включать кондиционер, и стала разбирать сумку, ее предупредительно доставили сюда. Это заняло всего несколько минут. До ужина еще полно времени, и я устроилась на кровати с книгой, которую дал мне Василий Кузьмич.
Карты никогда меня не интересовали, и к гаданию я относилась со здоровым скептицизмом. Лично я узнать свое будущее не спешу, какой от этого прок, если меняется не только твоя жизнь, но и ты сам? И то, что тебя радует или страшит сейчас, может стать своей полной противоположностью в будущем. Помнится, моей тетке цыганка нагадала, что она переживет мужа на двадцать лет. Тетка мужа любила без памяти, и от такого предсказания крыша у нее малость съехала. От каждого чиха благоверного она едва в обморок не падала, таскала его по врачам и постоянно твердила, что дня без него прожить не сможет. За полгода она своими страхами довела себя до того, что пришлось пить успокоительное. В сорок пять лет ее муженек встретил любовь всей своей жизни, само собой, на двадцать лет его моложе, и принялся делить с теткой нажитое непосильным трудом, та в большом гневе на изменника кричала: «Лучше б ты умер!», но он здравствует до сих пор, оттяпав у тетки половину бизнеса, а та ждет его кончины со дня на день, но сомнительно, что скоро дождется.
В общем, я перелистывала страницы увесистого томика с ухмылкой, постигая премудрости, в них заключенные. Явная польза от всего этого точно была: время до ужина пролетело незаметно.
На ужин я отправилась в джинсах и футболке, из-за довольно глупого желания досадить Бергману. Его порядки – это его порядки, а у меня они свои. Старалась я совершенно напрасно. В огромной столовой, которая всегда ассоциировалась у меня с замком людоеда, стол был накрыт на одного человека. Лионелла, бросив недовольный взгляд на мои джинсы, соизволила пояснить:
– У хозяина срочное дело. Он задержится и просил его не ждать.
– Я могла бы поужинать в кухне, – сказала я, но ответа не удостоилась.
В общем, ужинать пришлось в одиночестве, гадая, куда унесло Бергмана, касается это наших дел или у него есть свои? Вспомнив о делах, я, вернувшись к себе, устроилась возле окна с планшетом и прошлась по всем ссылкам, присланным Димой, делая пометки в тех местах, что показались важными.
Судя по статьям в прессе и комментариям, данным правоохранительными органами, версия ограбления была основной. В связи с этим возникли вопросы к галеристу Шацкому, который, собственно, и нашел покупателя. Его ни в чем не обвиняли, но намеки делали весьма прозрачные. Шацкий отвечал, что о сделке знали все его сотрудники, а учитывая их родственников и друзей – круг осведомленных лиц значительно расширяется. То, что расплачивались наличными, тоже выглядело для многих подозрительно, а о том, что деньги Лотман оставит дома, а не отвезет сразу в банк, вряд ли знал кто-то, кроме самых близких. Учитывая, что вся семья была расстреляна, на ум приходил все тот же галерист. И наш возможный клиент Аллилуев. Я поискала о нем сведения в Интернете и теперь склонялась к мысли: если обращение к нам – это просто хитрый ход и он замешан в преступлении, то вовсе не деньги были тому причиной. С деньгами у него как раз все в порядке. Он переживал из-за смерти друга, я это чувствовала, за время разговора у меня ни разу не возникло ощущения, что он лжет или что-то недоговаривает. Своим ощущениям я склонна верить, хоть и не на все сто процентов, делая скидку на то, что ошибка всегда возможна. Но одно чувство запросто можно спутать с другим, точнее, не сразу понять его причину и сделать не те выводы. Сам процесс, по моему мнению, был сродни толкованию карт Таро, о которых я только что читала. Одна неверная предпосылка, и все переворачивается с ног на голову. Однако, учитывая материальное благополучие Аллилуева, отсутствие явного мотива убийства и его обращение к нам, я была уверена, что он невинен если и не аки агнец, то близко к тому. Заморыш очень беспокоился, и беспокойство мгновенно нарастало, лишь только речь заходила о Надежде. Ясно, что парень в нее влюблен, до убийцы ему дела мало, о чем он заявил вполне откровенно, но безопасность девушки зависит от того, как скоро он окажется в тюрьме, поэтому Вербицкий Аллилуева и поддержал. А пока хотел бы видеть возле девушки надежную охрану. Так что и его я из числа подозреваемых исключила.
О самом преступлении журналистам писать особо было нечего, то есть все подробно и в деталях описали в самых первых статьях, оттого они переключились на биографию убитых и ближайшее окружение, чем, безусловно, нам помогли. Рыскать по городу в поисках сведений не придется, подробные жизнеописания уже есть, а также намеки на возможные мотивы и прочее в том же духе.
Часам к двенадцати у меня уже голова пухла от различных сведений, которые ни на шаг не приблизили разгадку: кто же все-таки расстрелял трех человек и почему. Все это время я не забывала и в окно поглядывать, но там не происходило ничего заслуживающего внимания.
В двенадцать я отложила планшет и поднялась с кресла, потянулась с хрустом, и, честно говоря, начала поддаваться соблазну переместиться на кровать. Джокер, пожалуй, прав: вряд ли охотник уже сегодня передаст очередное послание. Тут я подумала вот о чем: а что, собственно, я стану делать, увидев его? Брошусь на улицу с воплем «Постойте, товарищ!»? Остановить его и задать вопросы не получится, но по крайней мере я буду знать, как он выглядит, постараюсь сделать фотографию, а если повезет и он на машине, возникнет шанс узнать, кто он такой.
Я постояла немного в раздумье и направилась к двери. Открыла ее и прислушалась. В доме тишина. Интересно, Бергман вернулся? Я направилась по коридору и вскоре увидела, что дверь в его кабинет приоткрыта, точно он ждал кого-то и нарочно оставил ее в таком положении. В кабинете горел свет, я заглянула и увидела Бергмана, сидевшего за столом. В этот кабинет, который находился в башне, в отличие от того, что был на втором этаже, клиентов никогда не пускали. Подозреваю, здесь вообще редко кто бывал, не считая нас и, само собой, Лионеллы. О личной жизни Максимильяна я ничего не знала, но, по утверждению Воина, была она весьма насыщенной, что не удивляло: Максимильян у нас красавец, умница да еще со средствами. Кто ж из женщин перед таким устоит? Но ни с кем из счастливиц мне встретиться не довелось.
– Заходи, – позвал Максимильян.
Я вошла и по привычке огляделась. Если столовая навевала думы о людоеде, а «официальный» кабинет походил на логово средневекового алхимика, то здесь все было скромнее. Хотя на отделку комнаты не поскупились. Резные деревянные панели, книжные шкафы до потолка и массивный стол, на котором сейчас стояла уже знакомая мне резная шкатулка и были разложены карты. Весьма странная колода, где у дамы червей было мое лицо, бубновый валет – с физиономией Димки, а крестовый король – наш Воин. Лицо Джокера с ярко-алыми щеками и подведенными глазами могло принадлежать Максимильяну, а могло и нет. Даже здесь выходило, что тип он мутный, вызывавший бесконечные сомнения. Откуда у него эти карты, он не объяснил. Сказал, что однажды обнаружил их в магазине, и никто из персонала не помнил, чтобы их кто-то приносил, выходит, появились они как бы сами собой. В эту байку я не верила, но карты, безусловно, были старыми, это я поняла, лишь только взяла их в руки. И как в этом случае на них оказались наши физиономии? Можно было бы стащить одну из карт и, обратившись к специалисту, провести настоящую экспертизу, но делать этого я не стала. Мои ощущения могут и подвести, а вот если эксперты все подтвердят, как прикажете поступить в этом случае? Поверить в переселение душ и прочую ерундистику? Куда спокойнее решить, что Джокер – умелый фальсификатор и просто пудрит нам мозги.