Страница 14 из 87
Кленовский стал читать.
-- Ну что же? Ладно, что ли? Правильно? -- спросил он, окончив чтение.
-- Все правильно... как есть...-- заговорили мужики:-- Спасибо! Господь тебя не оставит... Уж ежели и это не в силу закона, то уж и не знаем...
-- Хорошо. Подписывайтесь.
Первым подошел высокий, худой мастеровой в пиджаке, тот самый Иван Костарев, которому Петя отвозил записку. Примостившись у доски, положенной на землю, он бойко подмахнул свою фамилию и передал перо соседу. Тот недоверчиво осмотрел перо, вздохнул, перекрестился, сказал: "В добрый час!.. благослови, царица небесная!", потом лег животом на землю и медленно стал выводить безобразные каракули, напрасно стараясь удержать судорожные движения руки. За ним, так же крестясь, серьезно и степенно, по очереди, стали один за другим подходить остальные. Среди ночной тишины слышались только сокрушенные вздохи и пыхтенье подписывавшихся.
-- Итак, значит, сегодня, на Аликаевом камне,-- нарушая напряженное безмолвие, заговорил Кленовский: -- через депутацию и при самой торжественной обстановке... Вот-то, я думаю, удивится ученый генерал!.. Ну, не чудаки ли вы? Не проще ли было придти на квартиру, по-человечески поговорить и по-человечески передать прошение?
-- Не допустят нас... Господи, боже мой! Разве мы не знаем!.. Обыщут, просьбу отберут, в чижовку посадят... Это бы наплевать, да просьба пропадет без последствия... Только бы в руки ему передать, а там уж... чего ж... наше дело правое!..
-- Пошлите почтой.
-- Ну! Почтой!.. Знаем мы... Сколько разов по почте-то посылали, все без последствия... Не доходит!.. Писали, писали, а все либо становой, либо писарь постановляют решение: без последствия, и все тут!.. Известно, у них и на почте свои люди... рука руку моет...
-- Дайте мне, я передам.
-- Нет уж, зачем же... неладно... надо нам поговорить с им... не поверит еще тебе... молоденек ты...
-- Гм!.. А по почте не дойдет?
-- Не дойдет. Пробовали.
-- Все это, други мои, чепуха! Неправдоподобно!.. А просто-напросто просьбы ваши оставляются без внимания. И я вам объяснял -- почему... И теперь ничего не выйдет, уж это как бог свят. Закон на вашей стороне, да что толку! Не в законе сила... Вы должны, наконец, понять, что вам надеяться не на кого... только на себя надейтесь... Ну, да об этом уже было говорено двадцать раз... Вы представляете себе какого-то сказочного генерала, отца, благодетеля, который, как только узнает правду, сейчас же пожалеет вас, осчастливит, облагодетельствует... Таких генералов, други мои, не бывает, не было никогда и не будет, а если и случился бы такой, так ничего он не сделает, потому что много других, и все генералы... Во всяком случае, желаю успеха. До свидания!.. Петька, идем.
-- Где у вас лошадь? -- спросил Николай, когда они втроем, оставив за собой освещенное огнем пространство, вошли в темноту.
Петя крикнул:
-- Катя, ау!
-- Здесь! -- ответил звонкий девичий голос из непроглядной тьмы.
-- Вон где,-- сказал Петя.
Спотыкаясь о неровности почвы, они торопливо побежали на голос.
-- Кто это? -- вдруг остановившись, испуганно закричал Петя.
-- Где? Кого ты увидал?..-- спросил Кленовский.
-- Вон там... кто-то загородил мне дорогу... Человек какой-то, ей-богу... Я видел, как он бросился туда, в кусты...
-- Погодите... я сейчас...-- произнес Николай и исчез в темноте.
Петя и Кленовский слышали некоторое время его торопливо удаляющиеся шаги, потом все смолкло. Кругом была тьма, только костер ярко горел позади; перед ним, заслоняя его, беспокойно бегали тени.
-- Нету! -- сказал внезапно вынырнувший из темноты Николай.-- Притаился где-то, подлец. Все кусты обшарил.
-- Кто ж это, ты думаешь?
-- Кто? Известно, кто.
-- Да тебе, может быть, Петька, показалось?
-- Нет, нет, я видел фигуру человека... она юркнула туда... ей-богу...
-- Ну, наплевать!.. Кто бы ни был... эка важность, наплевать!
Вскоре Николка сидел на козлах рядом с Петей, а Кленовский в тележке с Катей. Кленовский оживленно рассказывал Кате о предприятии мужиков.
-- Ну, Петр Миколаич,-- говорил между тем Николка,-- важно ехать теперь: мотри, месяц из-за горы лезет.
Минут пять спустя, когда выехали на дорогу, он вдруг придержал лошадь.
-- Поезжайте одни,-- сказал он, понижая голос,-- дорога прямая, а я побегу... надо нашим сказать...
-- Что сказать?.. О чем?..
-- Глянь-кось вон туды... кто-то за нами на вершной следит... урядник либо не знаю кто... вон за кустом притаился.
Однако ни Петя, ни Кленовский не могли ничего рассмотреть... Вдруг свистящий удар нагайки прорезал воздух, и кто-то поскакал под гору вправо от дороги... На миг что-то металлическое сверкнуло при луне; дробный топот копыт отдался в горах и замолк... Снова все стало тихо.
Николка, соскочив с козел, скрылся.
-- Фу-ты!.. Неужели в самом деле полиция? -- проговорил Кленовский.-- Чего ей надо?
Петя и Катя молчали. Лошадь сама тронулась и лениво поплелась в гору.
-- Однако что же это?..-- продолжал Кленовский.-- Неужели уж до такой степени?.. Неужели жалобы нельзя написать без выслеживания?..
-- У них своя сыскная полиция, а кроме того, и такая всегда к услугам,-- сказала Катя.
-- Ах, черт возьми!.. Напугают мужиков... Но, в конце концов, что же они могут сделать? Чего они хотят? Чего им надо?..
-- Можно всего ожидать...
-- Ну, черт их бей!.. Увидим, узнаем.
Вдруг опять послышался конский топот. Все насторожились. Кто-то скакал им навстречу. Темный силуэт всадника промелькнул через мертвенно освещенную луной поляну и скрылся в тени.
-- Петруха, это ты? -- раздался вслед затем из темноты чей-то густой, очень приятный голос.
-- Я, я! -- отвечал Петя и прибавил, обращаясь к Кате: -- Это Иван Петрович Светлицын.
-- Ага! -- проворчал Кленовский,-- господин химик и лаборант... маркиз Поза, Дон-Жуан... Знаете что,-- обратился он к Кате: -- вы не очень-то доверяйтесь этому франту...
-- Почему это?
В голосе Кати слышалось негодование.
-- Да уж так... нестоящий человек!..
-- Кленовский! Стыдитесь!..
-- А что?
-- Вы попробуйте сказать ему это в глаза.
-- Говорил уж... Да он ничего... соглашается...
-- Вы заблуждаетесь, Кленовский... он хороший, хотя, может быть, и бесхарактерный человек...
-- Положим, я хватил через край, но все-таки он ненадежный... не тверд в упованиях и притом в плену у царицы Тамары.
-- Здравствуйте! Где вы пропадали? -- выдвигаясь из тени, заговорил всадник.
-- Это вы, Иван Петрович?
-- Я. Живы ли?
-- Как видите.
-- Слава богу!.. Там из-за вас переполох. Меня командировали учинить розыск. Что случилось?
-- Заблудились.
Иван Петрович засмеялся.
-- Я так и знал,-- продолжал он,-- а все Петька... Мы уж давно там. И ученый генерал пожаловал. Сидит, как сыч, молчит, а наши вокруг него увиваются... Посмотрите, какая ночь!..
-- Да, да... собственно, мы чудо как прокатились.
-- А это кто с вами? Кленовский, ты?
-- Собственной персоной.
-- Ты-то как здесь? Я думал, ты давно уже там, на камне.
-- Буду и там.
-- Где ж ты был?
-- На митинге. Петицию мужики подают. Но ты уже, конечно, знаешь об этом.
Светлицын некоторое время молча ехал рядом с тележкой.
-- Знаю,-- наконец, промолвил он.-- Слышал от Конюхова.
-- Ага! Ему, стало быть, уже известно?
-- Известно.
-- Каким образом?
-- Не знаю.
-- Что же именно известно?
-- Да, кажется, все известно.
-- Так-с.
Сквозь чащу сосен и елей замелькали огни; высоко, точно повиснув в воздухе, показался ярко горевший костер; послышался издалека серебристый женский смех и веселый говор, потом вдруг грянула песня.