Страница 15 из 16
Невольным свидетелем атаки оказался военком штаба 44-й танковой дивизии Ф.А. Щербина. Он вспоминал: «44-я тд получила задачу прикрыть ночью отходящие соединения 6-й армии. Я был послан за пополнением в 300 человек «безлошадных» танкистов, располагавшихся в лесу за Христиновкой, ожидавших приказа выйти на формирование в г. Павлоград. На пикапе «эмка» с ручным пулеметом пришлось ехать через желдорстанцию Христиновку. В этом районе, да и в самой станции воинских частей не было, на станции стояли многие эшелоны без паровозов, с ранеными, танками, направленными в ремонт. Пришлось вместе с комендантом и командирами наводить порядок, найти паровозы, организовывать ведение огня по немцам из танков на платформах и под прикрытием героически дравшегося, вплоть до рукопашной, полка пограничников[65], отправить эшелоны, вывезти раненых»[66]. Но, разумеется, спасти все находившееся на станции имущество не смогли.
Заняв Христиновку, немцы стали спешно оборудовать оборонительные позиции. Они были уверены, что советское командование не смирится с утратой такого важного пункта и не пожелает оставить противнику такое обилие военного имущества. Понимая всю сложность положения 419-го полка, командир 295-й дивизии отдал приказ: соединение «после урегулирования положения под Севастьяновкой предпринимает насколько это возможно быстро наступление на Шукай Вода и с. Христиновка. Задача дивизии состоит в том, чтобы напряженным наступлением на восток облегчить продвижение 125-й ид по обе стороны шоссе на Умань и тем самым сдвинуть с места преследование в направлении Умани»[67]. Но полностью выполнить поставленную задачу дивизии не удалось. Уже в сумерках 295-я дивизия вышла к железнодорожной линии у с. Шукай Вода.
Советское командование прозевало захват противником ст. Хрисгиновка. В утреннем донесении штаба 6-й армии можно прочесть следующую спокойную запись: «С утра 30.7 противник подтягивал силы перед фронтом армии, активности не проявлял, за исключением наступления на ст. Хрисгиновка». Ее захват отнесли к 5.45 утра 30 июля и добавили, что комдив А.Д. Соколов организует контрудар, чтобы вернуть станцию[68].
В приказе XXXXIX корпуса на 30 июля 1-й горно-егерской дивизии надлежало противостоять любым попыткам прорыва со стороны Гайворона, после чего выдвигаться в направлении Дубово. Там соединение располагало свои боевые группы таким образом, чтобы группа «Ланг» получила участок Рыжевка – Антоновка, группа «Кресс» – района вокруг Терновки и группа «Пикер» – пространство между Серебрая и Высший Ташлык. Передовой отряд должен быть готов после прояснения обстановки выдвигаться на село Коржевая для овладения важным находящимся здесь перекрестком дорог. 4-й горно-егерской предписывалось совершить марш по маршруту Теплик – Россоша и далее на Умань. С выдвижением этой дивизии прикрывался левый фланг и тыл 1-й горно-егерской и правый фланг 125-й пехотной дивизий. Общее направление движения для частей корпуса на 30 июля осталось неизменным – на Умань[69]. Задача захвата этого города возлагалась на 125-ю дивизию, левый фланг которой обеспечивала 295-я дивизия. 24-я дивизия с выходом из района Дубровка, расположенного в 15 км северо-восточнее Гранова, в общем направлении на юго-восток прикрывала левый фланг 295-й пехотной.
Но планы командования XXXXIX корпуса были нарушены поступившим в 20.40 приказом из штаба 17-й армии. Он гласил: «Правый фланг 1-й танковой группы наступает от Добрая в направлении Новоархангельск. XXXXIX-й (горн.) АК облегчает наступление 1-й танковой группой преследованием через Умань на Новоархангельск». В 00.50 последовало дополнение к нему, переданное лично начальником штаба армии: «Положение изменилось таким образом, что 1-я танковая группа объединенными силами наступает на Первомайск. Правая разграничительная линия танковой группы: Бабанка – Наливайка – Пушково. Вследствие этого изменение приказа по армии: XXXXIX-й (горн.) АК атакует правым флангом – 1-й горно-егерской дивизией, – на Голованевск. Левым остается горный корпус в преследовании на Умань»[70].
Приказ из штаба армии вызвал недоумение командования корпуса. Его формулировка требовала удара двумя клиньями по расходящимся направлениям. Полоса наступления резко возрастала, так как расстояние от Ладыжинки до Голованевска было 25 км. Это сразу же распыляло силы и делало малореальным завершение окружения советских армий. К тому же Голованевск лежал в разграничительных линиях соседнего LII корпуса, которому логично было бы поручить его захват. Только никаких разъяснений подобной «нестыковки» со стороны командующего 17-й армией или его начальника штаба не последовало. С тяжелым сердцем генерал Л. Кюблер в 01.45 30 июля отдал новый приказ по корпусу, и 1-я горно-егерская дивизия после урегулирования положения под Терновкой поворачивала на юг.
Отход советских войск из формирующегося окружения на юго-восток, а также удары 26-й армии в направлении Шполы требовали быстрых и решительных действий. Анализ обстановки в районе Умани позволял надеяться, что, отказавшись от локального «котла» в пользу более крупного охвата, – еще возможно окружить большую части 6-й и 12-й армий. Поэтому немецкому XXXXVIII корпусу вновь ставилась задача быстрого продвижения на юг. В качестве нового направления была избрана линия Новоархангельск (расположен в 40 км юго-восточнее Умани) – Первомайск (70 км южнее Новоархангельска). Выбранное направление было удобно тем, что между наступавшими немецкими частями и отходящими советскими находилась река Синюха, оказавшаяся для последних естественной преградой при попытках выхода из окружения. Новое решение было доведено до сведения соединений корпуса по телефону в ночь на 29 июля[71].
Тем временем 16-я моторизованная дивизия наносила удар через с. Попужинцы на Тальное. Воздушная разведка доложила, что из Ямполя двигается крупная колонна советской техники и войск, и ее голова уже достигла Тальное. Несмотря на полученное сообщение, генерал З. Хенрици оставил задачу без изменений. В 11.30 из штаба XXXXVIII корпуса поступил приказ: как можно скорее занять Тальное, откуда начать наступление в южном направлении через Новоархангельск и Тишковку на Первомайск.
Вскоре после полудня приказ был передан в 60-й полк, командир которого направил 1-й батальон, усиленный 2-м дивизионом 146-го артполка, в качестве передового отряда. Через полчаса приказ двигаться на Тальное получили разведбат дивизии и батарея 100-мм орудий. Они могли с дистанции в 18 км начать обстрел села, чтобы вынудить находившиеся там советские части к отступлению. Всего в разведбатальоне насчитывалось около 400 солдат, мотоциклистов и саперов, посаженных на грузовики, а также 10 бронеавтомобилей. Чтобы достичь Тального, противнику нужно было преодолеть за день около 70 км.
Находившийся в этом же районе в качестве левого соседа XIV моторизованный корпус никаких мер к отражению возможных атак с восточного направления не предпринимал. Его 9-я танковая дивизия вечером заняла Звенигородку, но контакта с ней не имелось. Поэтому командир 16-й моторизованной дивизии был вынужден выделить крупные силы для обороны своих позиций с востока.
Советские войска оказывали частям 16-й моторизованной дивизии относительно слабое сопротивление, что позволило разведывательному батальону дивизии к вечеру достичь г. Тальное. С расположенных к северу высот наблюдатели смогли рассмотреть в бинокли станцию и подъездные пути. На ней находились два состава с танками на платформах, еще несколько паровозов стояли под парами. Значительных сил Красной армии в городе обнаружено не было, и командир батальона принял решение немедленно атаковать и захватить станцию.
65
Судя по контексту, имеется в виду один из полков 10-й дивизии НКВД.
66
Воспоминания А.Ф. Щербины // Уманский краеведческий музей. УКМ-13 714. Д. 4820. Л. 109–110.
67
Steets Н. Op. cit. S. 59.
68
Боевое донесение № 044. Штарм 6 – сев. окр. Умани. 30.7.41. 11.35 // ЦАМО. Ф. 228. Оп. 701. Д. 27. Л. 1.
69
Steets Н. Op. cit. S. 59–60.
70
Ibid. S. 60–61.
71
Munzel О. Panzer-Taktik. S. 72.