Страница 8 из 15
Ветер сменил направление и принёс из холодных стран стаю каких-то белёсых насекомых, скорее всего ледяных ос, которые бились о стекло хитиновыми брюшками и настырно пытались проникнуть в помещение. Нужно было во что бы то ни стало уберечь себя и остальных от этих страшных тварей, укус которых превращает человека в ледяную скульптуру, но вьюга манила, колдовала, завлекала, и вот уже Наташа, сама того не желая, отодвигает в сторону жалюзи, забирается на подоконник, с трудом проворачивает медные шпингалеты и распахивает окно настежь. Осы врываются в приёмную, но жалить никого не спешат: здесь, в тепле, они неопасны и даже беззащитны.
— Это что ещё за сквозняк? — строго спросил неожиданно возникший в дверях Лёва, и осы тут же исчезли, превратились в обычный снег.
Наташа поспешно захлопнула окно и спрыгнула на пол.
— Как твоё ухо? — быстро спросила она, чтобы скрыть смущение.
— Ага, — почесал в затылке Лёва, — я как раз пришёл к тебе, чтобы уточнить, как твоё человеколюбие.
— Так себе, — призналась Наташа.
Разведчики понимают друг друга с полуслова: когда у Лёвы болит ухо, когда Наташа превращается в маленького и жестокого диктатора всея планеты, следует оглядеться по сторонам — наверняка где-то поблизости бродит носитель желания.
— А что, у нас в доме кто-то чужой? — немного помолчав, спросил Лёва.
— У нас гости? — из коридора сквозь неплотно прикрытую Лёвой дверь просочился Виталик. — Давайте же скорее пить, петь, плясать и веселиться, а то садюга Цианид полагает, что я — робот-автомат, который получает истинное наслаждение от однообразной и тупой деятельности.
— Никаких особых гостей у нас нет, — поубавила его прыть Наташа, — просто Марина с Галиной в своём кабинете отбирают студентов для работы на книжной ярмарке. Вернее, Марина отбирает, а Галина сразу на месте их тренирует, и в процессе этой тренировки отсеиваются те, кого не отфильтровала Марина.
— Многих отфильтровали уже? — злорадно потёр руки Лёва.
— Ну, порядочно. Они проходят такие расстроенные! Я им кофе предлагаю, так они отказываются, бедняжки. Но того, кто нам нужен, среди них не было.
— Тайны? — спросил Виталик. — Как интересно! Пойду помогу старушкам тренировать персонал, уверен, со мной дело пойдёт быстрее!
— Тогда, наверное, мне будет лучше побыть здесь? — неуверенно спросил Лёва, когда за Техником захлопнулась дверь. — Чтобы поддержать тебя, когда «наш гость» появится.
— Как хочешь, — пожала плечами Наташа и принялась вытирать пол: от снежных ос возле батареи остались небольшие лужицы. — Ты не подумай, я не смотрю в окно целыми днями, пока никто не видит, просто хотела успокоиться. Глядишь на снежинки, и это как-то расслабляет.
— Зачем оправдываться? По-моему, люди уделяют слишком мало внимания красоте природы, а если их застанешь за этим занятием, придумывают оправдания. Хотя стыдиться тут нечего. Наоборот, этим гордиться надо.
— Гордиться тем, что ты бездельничаешь, когда все работают? — с удивлением спросила Наташа и на всякий случай протёрла идеально чистый подоконник.
— Нет. Тем, что ты умеешь видеть то, чего не видят другие. Почему японцы ходят смотреть на цветение сакуры и даже сделали из этого целый ритуал, а питерцы, например, не ходят смотреть на то, как по Неве сходит лёд? Хотя это зрелище по медитативности и величественности не уступает сакуре. Так и вижу — суббота, ледоход. На всех набережных сидят горожане, целыми семьями. Пьют из термосов горячий чай, едят бутерброды. Покрепче тоже что-нибудь пьют. А лёд идёт.
— Они увлекутся тем, что пьют и едят, и пропустят весь ледоход, — фыркнула Наташа.
— Найти бы такого человека, с которым можно поделиться этим вот ледоходом, — мечтательно произнёс Лёва и выразительно взглянул на свою собеседницу. Но Наташу больше волновала невидимая невооруженным глазом пыль на этажерке с посудой.
Тем временем в приёмную вернулся Виталик.
— Ну что, помог? — саркастически поинтересовалась Наташа. — Или тебя выгнали?
— Я сам ушёл, — с достоинством ответил тот.
— Что, девушек там симпатичных не было? — догадался Лёва.
— Не знаю, — рассеянно ответил Техник, — не заметил. Да, наверное, были.
— Так зачем же ты туда тогда ходил? — удивилась Наташа.
— Ну, может быть, правда — помочь надо? Пойду ещё раз посмотрю, — сомнамбулически пробормотал Виталик и почему-то двинулся в сторону кофейного автомата.
— Эй, ты чего? — обеспокоенно спросила Наташа. — Ты здоров вообще?
— Да, да. Просто у меня очередное разочарование на личном фронте, пройдёт уже к вечеру. Я бы отвлёкся на какое-нибудь интересное дело, но добрый Цианид велел отчёт за квартал переделать. Я немного побуду с вами и уйду.
— Бедный Виталик. Хочешь, я поглажу тебя по голове? — предложила Наташа.
— Лучше ударь меня по этой голове чем-нибудь тяжёлым и квадратным. Чтоб я в следующий раз думал.
— Как же тебе помочь? Мне так хочется, чтобы все мы были счастливы, — воскликнула Наташа, продолжая простодушно не замечать выразительных Лёвиных взглядов. — Вы обратили внимание, что в каждом фильме и в каждой книге происходят поразительные любовные истории? К тому же у всех нас наверняка есть знакомые, у которых такие истории случались и в жизни, только почему-то эти знакомые — не мы.
— У нас если что и было, то давно просвистело мимо и превратилось в воспоминания, — уныло подтвердил Виталик, решительно тыкая пальцем в панель управления кофейным автоматом.
— Ну, знаете, — вмешался Лёва, — фильмов и книг в мире всё-таки гораздо меньше, чем человеческих пар. Зачем снимать кино и писать книги о неслучившемся? Кому это интересно? У каждого есть целая куча историй про то, как могло бы быть, но не стало. Вам интересно будет смотреть на такое в кино? Вряд ли. То ли дело — когда и могло, и стало.
— Хотя, если подумать, у каждого в прошлом была история, достойная небольшого фильма, — слегка приободрился Виталик. — У меня, к примеру, таких историй было довольно много. Но фильмов о них не сняли, так что я лишён возможности пересматривать их каждый вечер в такие унылые времена, как сейчас, когда ничего не предвещает появления на горизонте женщины моей мечты.
— Ребята, я не об этом, — покачала головой Наташа, — я о такой любви, о которой не забудешь, даже если о ней никто не снял фильма. Интересно, существует она в природе?
— Ещё как существует. Просто любовь в том виде, в каком она водится в мире — а её очень немного, то есть, ровно столько, сколько надо, — отличается от костыля, которым пользуются сценаристы для того, чтобы объяснить нестыковки в сюжете, — пустился в рассуждения Виталик. — Скажем, нам непременно нужно, чтобы некий герой среди ночи встал и пошёл через город — и тогда он встретит в подворотне злодея или найдёт там клад или ещё что-нибудь сюжетообразующее. В другое время злодей и клад недоступны, но как заставить героя вылезти из тёплого гнёздышка — особенно если он жаворонок — и пойти в тёмную ночь? Надо придумать ему любовь, которая иррационально выдернет его на улицу, где притаился сюжетообразующий злодей или клад.
— Но ведь и в жизни возможны нестыковки, — перебил его Лёва. — Человек запланировал жизнь на три года вперёд, а тут такая любовь из-за угла — опа! И все планы насмарку.
— Это не любовь. Это священное безумие, — пояснил Виталик.
— А если это безумие сбивает правильные планы? Какое же оно тогда священное?
— Правильные планы сбить невозможно. То, что действительно важно, герой не упустит никогда, даже если его накормить лучшими в мире мухоморами. Но, повторяю, любовь тут совершенно ни при чём. Этот ингредиент — из совсем другого набора юного алхимика.
— А где продаются такие наборы? — с некоторым интересом спросила Наташа.
— Любовь не продаётся! — покачал головой Виталик, выпивая залпом чуть ли не половину чашки кофе. — Внимательно смотри по сторонам, и найдёшь искомое.
— По сторонам? — разочарованно протянула Наташа. — Но тут только ты и Лёва.