Свирепая справедливость

– Вы не назвали имя? – резко спросила Магда.

– Нет. Никаких имен, только общий разговор за обедом у «Брукса» – но имел я в виду именно его.

– Есть у вас еще какие-то подходы?..

– Мне кажется, да. Еще один, хотя это последний резерв, – сказал Питер. – Но, может быть, сначала вы расскажете мне, что получили из своих источников?

– Мои источники... – Магда никогда не говорила о них конкретно, и Питер знал, что докапываться не стоит. В том, как она об этом вела речь, была своего рода окончательность. – Мои источники по большей части дают отрицательные ответы. Захват нидерландского посольства в Бонне не связан с Калифом. Оба захвата самолетов: китайского и «Транзитных авиалиний» – произведены любителями, о чем говорят и их методы и исход происшествий. – Она сухо улыбнулась, прошлась по комнате, подошла к коллажу Хандервассера, висящему на стене, и чисто женским жестом поправила раму. – Только один недавний теракт совершен в стиле Калифа.

– Принц Хасид Абдель Хаек? – спросил Питер, и баронесса повернулась к нему лицом, упираясь рукой в бедро; красные ногти четко выделялись на светло-зеленой ткани, бриллиант сверкал.

– Что вы об этом думаете? – спросила она.

Принц получил три пули двадцать второго калибра в затылок, он был застрелен во сне в своей квартире в Кембриджском кампусе. Девятнадцатилетний внук короля Саудовской Аравии Халида, причем не из числа любимых, молодой человек в очках, склонный к уединению и наукам, всегда остававшийся вне дворцовых интриг и политики. Никаких попыток похищения, никаких признаков борьбы или ограбления; у молодого принца не было ни явных врагов, ни близких друзей.

– Не видно никаких мотивов, – признался Питер. – Поэтому я и подумал о Калифе.

– Коварство Калифа... – Магда повернулась, выставив бедро, обтянутое эластичной зеленой тканью. На брюках ни одной складки, ягодицы женщины – совершенные полукружья, сквозь тонкий материал видна ложбинка между ними. Питер смотрел на ноги баронессы и думал, что они такие же длинные и стройные, как руки, такие же изящные, прекрасных пропорций.

– Если я скажу вам, что на прошлой неделе Саудовская Аравия ясно дала понять остальным членам ОПЕК, что не только не поддержит дальнейшее повышение цен на сырую нефть, но на следующем совещании организации будет настаивать на снижении мировой цены на пять процентов...

Питер медленно выпрямился в кресле, а Магда негромко продолжала:

– ...если я вам скажу это, что вы подумаете?

– Что у короля есть другие – любимые – внуки, а также сыновья, братья, племянники...

– Всего семьсот, – согласилась баронесса и задумчиво продолжала: – А король Саудовской Аравии – араб. Вы знаете, что говорил Мухаммед о сыновьях и внуках. – Магда подошла к Питеру, и он почувствовал через разделявшее их пространство тепло ее тела, аромат ее духов, легко подчеркивающий сладкий запах зрелой женщины, тревожащий, но одновременно обостряющий чувства. – Возможно, королю Халиду вдобавок напомнили и о том, что он тоже смертен.

– Хорошо. – Питер шевельнул плечами и сосредоточенно нахмурился. – Что мы предполагаем? Калиф опять ударил по легкой цели? По человеку, в чьих руках экономика западного мира? По человеку, который лично принимает решения и не связан правительством?

– И поэтому особенно уязвим для терроризма. Он уже пытался умиротворить террористов. – Магда помолчала. – Прежняя истина остается верной: «Непрочно держится на плечах голова в короне». Халиду знаком страх перед ножом убийцы. Он поймет закон ножа, потому что сам всегда жил по нему.

– Дьявол, этим можно восхищаться. – Питер покачал головой. – Не нужно брать заложников. Не нужно обнаруживать себя. Убиваешь одного не очень значительного члена большой королевской семьи и обещаешь убивать других, каждый раз все более важных и близких к ее главе.

– Королевская семья живет открыто: всякий раз попадая в «Дорчестер», можно наткнуться в гостиной на одного из его сыновей или внуков, пьющих кофе. Они все легкая мишень, и их много. Можно убить двух или даже трех принцев, а мир втайне подумает: и поделом. Никто не станет оплакивать людей, взимающих дань со всей планеты.

Питер перестал хмуриться и сухо улыбнулся.

– Тут не только восхитишься, но и посочувствуешь. Тормоз на пути мировой инфляции, уменьшение разрушительного дисбаланса в торговле.

Выражение лица Магды стало свирепым, такого он у нее еще не видел.

– Это ловушка, Питер, – видеть только результат и пользоваться любыми средствами. Такую ловушку Калиф устроил, захватив «ноль семидесятый». Его требования совпадали с требованиями западных держав, и те оказали добавочное давление на жертву. Если мы правы и Калиф заставляет нефтяных диктаторов умерить свои аппетиты, на какую поддержку западных капиталистических держав он может теперь рассчитывать?

– Вы сами капиталистка, – заметил Питер. – Если Калиф добьется своего, вы тоже будете в выигрыше.

– Да, я капиталистка. Но прежде всего я человек, мыслящий человек. Неужели вы думаете, что, если Калиф добьется своего, мы больше о нем не услышим?

– Конечно, нет. – Питер примирительно развел руками. – Его требования будут возрастать... с каждым успехом он будет становиться все смелее.

– Я думаю, сейчас мы можем выпить, – мягко сказала Магда и отвернулась. При ее прикосновении черная ониксовая крышка кофейного стола скользнула в сторону, явив батарею бутылок и стаканов.

– Виски? – спросила она и налила солодового напитка в граненый хрустальный стакан. Когда она подала стакан Питеру, их пальцы соприкоснулись и он поразился тому, какая у нее прохладная и сухая кожа.

Налив в узкий высокий бокал белого вина, баронесса добавила «Перье». Бутылка отправилась в ведерко со льдом, и Питер увидел этикетку. «Монтраше» 1969-го года. Вероятно, лучшее белое вино в мире, и Питер должен был возразить против такого его осквернения.

– Александр Дюма сказал, что такое вино нужно пить, преклонив колени и почтительно склонив голову...

– Он забыл про минеральную воду, – со смехом ответила Магда. – И вообще, нельзя верить тому, кто нанимал других, чтобы они писали за него книги. – Она подняла свой бокал. – Я давно решила жить по собственным правилам. К дьяволу господ Дюма и Калифа.

– Выпьем за это? – спросил Питер, и они посмотрели друг на друга через край бокалов. Магда отставила бокал – уровень вина в нем не понизился – и подошла поправить букет оранжерейных тюльпанов в хрустальной вазе.

– Если мы правы, если это дело рук Калифа... это меняет мое представление о нем, – нарушил молчание Питер.

– Каким образом? – спросила баронесса, глядя на цветы.

– Калиф – арабское слово. Он нападает на руководителей арабского мира.

– Коварство Калифа. Может быть, имя выбрано сознательно, чтобы запутать преследователей... а может, он требует не только снижения цены на нефть... может, он требует от Халида большей поддержки палестинцев и других арабских экстремистов. Мы ведь не знаем, что еще нужно Калифу от Саудовской Аравии.

– И все же цены на нефть... Это требование ориентировано на Запад. Всегда считалось, что терроризм – оружие крайне левых, – заметил Питер, качая головой. – Похищение «ноль семидесятого», даже похищение вашего супруга – все это нацелено против капиталистического общества.

– Он похитил Аарона ради денег и убил его, чтобы скрыть свою личность. Нападение на Южно-Африканское правительство, нападение на нефтяной картель, выбор имени – все указывает на претензию стать богом. – Магда вдруг гневно оборвала головку одного из тюльпанов и раздавила ее в кулаке. Уронила лепестки в глубокую ониксовую пепельницу. – Я чувствую себя ужасно беспомощной. Мне кажется, что мы бесцельно ходим кругами. – Магда подошла к Питеру; он стоял у задернутой портьеры. – Вы сказали, есть только один путь отыскать Калифа.

– Да, – кивнул Питер.

– Какой?

– У индийских шикари [23] есть старая уловка. Когда охотник долго не может выследить тигра, он привязывает в джунглях козу и ждет, когда тигр сам придет к ней.

23

Туземный охотник. – Прим. перев.