За давностью лет

НЕОЖИДАННЫЙ ВИЗИТ

Когда Андрей вернулся с работы, дверь ему открыла улыбающаяся мать.

— В кои веки пришел вовремя, — сказала она.

— А что случилось? Опять у кого-нибудь билеты в театр горят и ты взялась выручить, памятуя о необходимости культурного роста собственного сына? — не преминул съехидничать Андрей, вспомнив, как недавно провел тоскливых два часа, томясь с матерью на бездарном спектакле.

Но мать не рассердилась в ответ на ехидную реплику и, дождавшись, пока Андрей снимет шинель, таинственно сказала:

— Тебя ожидает сюрприз!

— Сюрприз? — поднял брови Андрей, не любивший неожиданностей, но тут же он широко улыбнулся, увидев в проеме двери знакомую фигуру. — Борька! Вот это действительно сюрприз! Неужели досрочно демобилизовался?

Они нежно обнялись, а мать, растрогавшись, даже смахнула украдкой слезу, глядя на коренастого широкоплечего матроса. Она давно уже не считала Бориса «бичом божьим», напротив, была уверена, что его очень недостает, чтобы «поправить» Андрея кое в чем.

— В качестве поощрения дали отпуск, — высвобождаясь из медвежьих объятий и одергивая форменку, сказал Борис. — За отличные стрельбы. Вот недельку побуду с вами. Как вы тут без меня? Чувствую, что сидите каждый в своем углу и почти не общаетесь. Разве не так?

— Знаешь нашу московскую суету, — начал смущенно оправдываться Андрей.

— Звони немедленно, — повелительно показал на телефон Борис, — И Игорю, и Ларисе. Место встречи...

— А зачем вам куда-то идти? — обиженно спросила мать Андрея. — Я сейчас самоварчик поставлю.

— Не возражаешь? — спросил Андрей.

— Да господи, конечно, нет. Тем более, Алла Николаевна, я и конфеты ленинградские привез. Звони, звони, не мешкай!

Первым прибежал Игорь и кинулся обниматься, даже не раздевшись.

— Что-то ты, братец, похудел, — сказал укоризненно Борис, пока Игорь протирал запотевшие очки. — Спорт, видать, совсем забросил?

— Так ведь диплом защищаю, ни до чего другого руки не доходят, — стал оправдываться Игорь.

— Ну и как? Много открытий будет в твоем дипломе? — улыбаясь, спросил Борис.

— Открытий, может, и не будет, а новые источники по Смутному времени раскопал, — воинственно тряхнул головой Игорь. — Кстати, помните, как мы судили Бориса Годунова? И признали его виновным в убийстве?

— Ну еще бы, — кивнул Борис. — Виноват мой тезка, ох как виноват!

— Так сейчас среди историков вновь появились сторонники версии, что Дмитрий остался жив.

— Не может быть? — удивился Борис. — Что, появились новые факты?

— Новых фактов не так много, но соответственно переосмысливаются старые, — уклончиво ответил Игорь.

— Старик, не темни, излагай! — набросился на него Борис.

— Соскучился по сплетням семнадцатого столетия? — сыронизировал Андрей, принесший из кухни посуду. — Что-то Лариса задерживается.

— Что ты, девушек не знаешь? — подала голос из кухни мать. — Небось в парикмахерскую заскочила, чтобы Бориса поразить!

— А я и так уже давно Ларисой сражен, — с серьезным видом заметил Борис, и было непонятно, шутит он или нет. — Так давай, Игорек, излагай, с чего это вдруг Дмитрия оживили.

— Ну, не совсем вдруг. Лет двадцать назад был опубликован новый источник — «Пискаревскнй летописец», автором которого был Арсений Эласонский, архиепископ Архангельского собора в Кремле, являвшийся современником тех событий. Так вот, он сообщает, что в тысяча пятьсот девяносто девятом или в тысяча шестисотом году к инокине Марфе…

— То есть Марии Нагой? — нетерпеливо спросил Борис.

— А, не забыл еще, — усмехнулся Игорь. — Да, именно к ней пришли два монаха в разодранных рясах, что-то ей сказали тайное, и она вдруг отдала им самое святое — нательный крест своего сына, который являлся царственным знаком!

— Ну и что? Подумаешь, крест! — пожал плечами Борис.

— Как «ну и что»! — возмущенно всплеснул руками Игорь. — Кому Марфа могла отдать крест? Только сыну, конечно! И в связи с этим и остальные факты начинают играть новыми гранями.

— Какими именно?

— Помнишь воспоминания Флетчера? Он писал, что девятнадцатого мая ночью ворвался к нему Андрей Нагой и попросил лекарство. Смекаешь? Для кого лекарство-то? И учти вдобавок то обстоятельство, что пятнадцатого мая Андрей был в Угличе и что, если плыть стругом от Углича до Ярославля, уйдет как раз не менее трех суток. Затем, кстати, после безуспешной попытки поднять восстание в Ярославле Нагой поплыл вниз по Волге туда, где воеводствовал в то время Бельский.

— Значит, когда Бельский кричал на Красной площади, что укрывал царевича, он не врал? — задумчиво сказал Борис. — Интересно, интересно. Ну а как ты объясняешь всю эту историю с Григорием Отрепьевым? По-твоему, его не было, а был настоящий царевич?

— Только не «по-моему»! — возразил Игорь. — Я же тебе передаю точку зрения некоторых историков.

— Ну хорошо, не будем к формулировкам придираться. Как они это объясняют?

— Есть предположение, что царевич воспитывался в доме Отрепьевых, род которых был всегда близок к Нагим, и звали его для конспирации тоже Григорием, как названого брата.

— Погоди, значит, было два Григория Отрепьева? И именно они приходили к Марфе за царским знаком? Прямо-таки не царевич Дмитрий, а Железная Маска! А куда же потом настоящий Отрепьев подевался?

— Иезуиты его спрятали как заложника. На это вроде бы намекает иезуит Пирлинг, который в начале нашего столетия написал книгу о Смутном времени, используя материалы тайного иезуитского архива.

— «Пасодют» тебя, Игорек, — сказал, входя в комнату, Андрей, слышавший рассказ Шапошникова из кухни. — Как пить дать «пасодют» тебя твои оппоненты на защите диплома, когда ты им начнешь всю эту муть излагать.

— Андрей, что за блатной жаргон! — послышался из кухни голос матери.

— Мама, что ты, шуток не понимаешь? — начал было возмущаться Андрей, но раздался квартирный звонок.

Радостная Лариса расцеловала Бориса в обе щеки. Он взял ее за плечи и критически осмотрел прическу.

— Что смотришь? Лохматая?

— Определяю, почему опоздала. Неужели в парикмахерской теперь так стригут?

— Вовсе я и не в парикмахерской была, — вспыхнула Лариса. — Просто дела были.

— Дела... Какие дела, когда друг на побывку прибыл?

— «На побывку едет молодой моряк»! — пропел Андрей, внося на вытянутых руках самовар.

— Вот мы и снова все вместе, — сказала Лариса, когда все уселись за стол. — Жалко только, что Максим Иванович не с нами. Может, нагрянем сейчас к нему, а? Борь, звони!

— А я уже звонил из дому, как приехал, — улыбаясь сказал Борис. — Ему сегодня срочно какие-то гранки надо читать. А на завтра он пригласил меня на внеочередное заседание КЛИО. Послушаем, говорит, Шапошникова, что он там в архивах Сыскного приказа накопал.

— Завтра? Что же ты молчал? — возмутился Игорь. — Я же староста, должен всех обзвонить...

— Максим Иванович, зная твою занятость, попросил это сделать Василия. А мне поручил вас всех предупредить, догадываясь, что мы непременно увидимся.

— Поручил, поручил, — продолжал ворчать Игорь. — Но у меня ведь никакого доклада нет. Только выписки из документов.

— Максим Иванович и это предвидел, — продолжал улыбаться Борис. — Он просил тебе сказать, чтобы ты не волновался на этот счет, а просто познакомил членов клуба со своими находками. «А само заседание, — сказал Максим Иванович, — проведем в духе свободной дискуссии».

— По-моему, это даже интереснее, — загорелся Андрей. — Поспорим от души. Ты, кстати, Боря, хоть мне в друг, но в такое дело меня втянул...

— Какое же?

— Я пытался реализовать твою идею насчет того, что Каин — благородный разбойник, ну и полностью провалился. Хотя по отношению лично ко мне Каин поступил благородно, — вдруг озорно улыбнулся Андрей.

— Протянул свою благородную разбойничью руку через века? Как сыщик сыщику? — рассмеялся Игорь.