За давностью лет

По сему моему всемирному пред богом и вашим императорским величеством покаянию от того прегрешения престал, а товарищи мои, которых имена значат ниже сего в реестре, не только что мошенничают и из карманов деньги и прочее вынимают, но уже я уведомлял, что и вяще воруют и ездят по улицам и по разным местам, всяких чинов людей грабят и платье и прочее снимают, которых я желаю нынче искоренить, дабы в Москве оные мои товарищи вышеписаных продерзостей не чинили, а я — какого чина человек и товарищи мои и где и за нем в подушном окладе не писаны, о том всяк покажет о себе сам.

И дабы высочайшим вашего императорского величества указом повелено было сие мое дополнение в Сыскном приказе принять, а для сыску и поимки означенных моих товарищей по реестру дать конвой сколько надлежит, дабы оные мои товарищи впредь как господам офицерам и приказным и купцам, так и всякого чина людям продерзостей и грабежа не чинили, а паче всего опасен я, чтоб от оных моих товарищей не учинилось смертоубийства, и в том бы мне от того паче noнастрадать».

— Классический стиль крючкотворов осьмнадцатого столетия, — усмехнулся Максим Иванович. — Не сразу и до смысла доберешься через эти «паче», «оных» и «дабы». Кстати, Андрей, ведь текст челобитной Каина не приводится ни в его автобиографии, ни в романе Матвея Комарова. Откуда он у тебя?

— Игорь удружил. Так оказать, подкинул с барского стола, — весело ответил Красовский. — Он ведь добрался до фондов Сыскного приказа, вот и снял копию этого документа. Кстати, он обещал нас познакомить с рядом любопытных материалов, а сам опаздывает.

— Он не опаздывает, — ответил Макеям Иванович. — У него сегодня предварительная защита диплома на кафедре.

— О, тогда молчу. Причина сверхуважительная, — сказал Андрей. — Только добавлю несколько сухих цифр к красочному рассказу нашего Василия о приключениях Каина. На допросе он показал, что для мошенничества бывал на Макарьевской ярмарке четыре раза, в Троице-Сергиевой лавре — пять раз, в Дмитрове — два раза и по одному разу — в Кашине, Устюжнне, Гороховце, Вязниках, Нижнем Новгороде и Владимире. Ворованные вещи продавал в городах и по дорогам. Вместе с тем он твердо заявил, что «на разбоях нигде не бывал и убийств не чинивал». В упомянутом выше реестре Иван Каин назвал тридцать два имени бывших товарищей, в том числе и своего друга Петра Камчатку.

С наступлением ночи Ивану Каину дали четырнадцать солдат и подьячего Петра Донского. Начались массовые аресты. Каин вел солдат уверенно по знакомым адресам, зная, что в эту пору многие разбойники приезжают в Москву для покупки оружия и боеприпасов. Вот список арестованных в эту ночь, который сообщает Матвей Комаров:

«1) близ Москворецких ворот, в Заряды, в доме у протопопа, взяли вора Якова Зуева с товарищи двадцать человек.

2) в Зарядье же, в доме ружейного мастера, поймали воров Николая Пиву с товарищи пятнадцать человек.

3) близ порохового цейхгауза, в доме Дьякова, воров и мошенников сорок пять человек.

4) За Москвою рекою в Татарских банях беглых солдат шестнадцать человек и при них несколько ружей и пороху, которые по приводе в Сыскной приказ винились, что они имели намерение разбивать живущего в Сыромятниках крепостной конторы надсмотрщика Аврама Худякова.

5) На Москве-реке, против устья реки Яузы, взяли на стругу беглых бурлаков с фальшивыми паспортами семь человек.

Таким образом, в одну ночь по указанию Каинову поймано сто три человека, притом же взяты были и хозяева их, у которых они имели пристанище, человек до двадцати, которые все приведены были в Сыскной приказ».

О столь крупном «улове» наутро было сообщено в Правительствующий Сенат, туда же был представлен и сам «герой торжества». Иван Каин был прощен, более того, был издан специальный указ Сената, с которым нас познакомил Шкловский, определивший бывшего разбойника «московским сыщиком». Ему в помощь была выделена воинская команда из сорока пяти солдат во главе с сержантом.

Каин тут же снял себе дом в Зарядье близ Мытного двора, приобрел бильярд, организовал игру в карты и зернь на широкую ногу. Это привлекло многих московских мошенников, которые стали агентами Каина. Иногда в доме его обреталось до тридцати человек. Шатаясь по злачным местам, они узнавали о всех подозрительных людях и доносили «хозяину». Причем сами агенты и не думали порывать с воровством, таскали из карманов прохожих кошельки, часы, табакерки и прочие вещи, которые приносили Каину. Тот лучшее забирал себе, а остальное отдавал агентам, а иногда украденные вещи, за вознаграждение, разумеется, возвращал владельцам.

Аресты тем временем продолжались. Один из агентов Каина сообщил, что на Мещанской улице делают «воровские» деньги. Каин тут же со своими солдатами нагрянул на Мещанскую улицу, схватил Екима Холщевникова «с товарищи пятнадцать человек» и с фальшивыми деньгами и инструментом сдал их в Сыскной приказ.

Во дворцовой Гжельской волости, находившейся в сорока верстах от Москвы, шайка разбойников ограбила старосту. Каин был вызван в дворцовую канцелярию, где получил приказ в кратчайший срок поймать тех разбойников. Через несколько дней Каин, проезжая мимо Яузских ворот, увидел лежащего на улице пьяного человека, велел доставить его к нему в дом. При обыске у пьяного обнаружили фальшивые паспорта. Каин принялся его допрашивать, обещая, если тот скажет правду, отпустить его на волю, и в конце концов вырвал у него признание, что он из числа тех разбойников, что грабили гжельского старосту, и что их пристанище находится у Покровского монастыря. Каин немедленно поднял в ружье всю свою команду и напал на шайку врасплох, захватив сорок девять человек во главе с атаманами Казамаевым и Медведевым, а также всю их богатую добычу. Не забыв себе оставить добрую часть награбленного, Каин «не обидел» и чиновников Сыскного приказа.

Разбойники, попав в пыточные камеры, винились во многих грабежах и убийствах, особенно один из них, некий Савелий Вьюшкин, который даже не смог вспомнить, сколько человек он убил. Интересно, что того человека, который выдал шайку, Каин в Сыскной приказ не сдал, мотивируя тем, что тот знает еще много мест, где скрываются разбойники. А через несколько дней ему удалось бежать. Не исключено, как я думаю, что Каин сдержал свое слово и отпустил его на волю.

— Хочется тебе верить все же в благородство Каина! — заметил Максим Иванович. — Впрочем, пока спорить не будем, продолжай, пожалуйста.

— Список своих дел по поимке разбойников Каин сообщает сухим протокольным языком, резко отличающимся по стилю от остального повествования. Для примера процитирую:

«Вскоре после того переловил еще разбойников двадцать семь человек, при которых был атаман Бахтей; и по розыскам признались они в разбивании Колюскаго монастыря и в других немалых разбоях и смертных убийствах.

Переловил в селе Покровском разбойников же тридцать пять человек, которые разбивали Кашинского помещика Милитина.

Взял живущего подле Васильевского саду фабричного Андрея Скоробогатого с товарищи, всего семнадцать человек, которые делали фальшивые деньги, и еще по указанию оного Скоробогатого сыскал в Тверской ямской слободе вора с такими же воровскими деньгами, и притом найден у него серебряной с образов оклад, а по приводе в Сыскной приказ означенной вор повинился, что он открыл в городе Старицах церковь.

Поймал воров Алексея Журку с товарищи четырнадцать человек, которые признались в покраже денег и пожитков у секретаря Чубарова и в других многих воровствах.

Сыскал семнадцать человек воров, которые покрали Сибирский приказ и по розыскам винились еще во многих воровствах, за что из них пять человек казнены смертию.

Переловил воров девять человек, покравших на Троицком подворье, что подле старого каменного мосту, из церкви с образов оклады, ризы и прочую церковную утварь.

Поймал пять человек воров, укравших в Девичьем монастыре, из кладовой палаты немалое число денег, а подвела их к тому воровству онаго монастыря старица, которая тогда ж с теми ворами из монастыря бежала и пропала безвестно.