Страница 3 из 14
– Так уж и в шесть?
– Я серьезно, майор! Тут долго не базарят! Это вы ни хрена не знаете, а я знаю!
– Так молчал бы, не трепал языком как помелом.
– Не, ну вы че? Я же вам как своему!
– Заткнись, Костя! Нашел своего!
– Но вы не сдадите меня?
– Очень надо!
– Ништяк! Пузырь с меня. А язык мой, в натуре, враг мой! Что ни услышу, то выболтаю!
– Не в языке дело, Костя!
– А в чем?
– В голове! Она тебе дана, чтобы думать! И не только о том, как пьяную проститутку в сортир затащить.
– Да ладно вам!
После смены Николай взял бутылку водки и пошел к сестре. Она жила одна в отдельной квартире, недалеко от развлекательного борделя.
Было восемь утра, а на смену в госпиталь ей заступать вечером. Поэтому, как и рассчитывал Николай, сестра оказалась дома.
– Ты чего, Коль? – удивилась она, открыв дверь и увидев брата.
– Привет!
– Привет! Случилось что?
– Может, в дом пустишь?
– Извини, проходи, конечно! Водка? Зачем?
Николай прошел на кухню, поставил бутылку на стол, ребром ладони срубил горло. Налил полный стакан, в два глотка опорожнил, занюхал сигаретой, ее же и прикурил и сказал:
– Не могу я, Лиля, больше!
– Чего не можешь? Да говори толком, присядь, я закусить приготовлю, раз уж такое дело.
– Не надо закуски, не хочу. Дай лучше пепельницу!
Он сидел, глубоко затягиваясь.
– Так чего ты больше не можешь, Коля? – повторила свой вопрос сестра.
– Смотреть на весь этот бардак, что вокруг творится!
– Вот оно что! Знакомая картина. Синдром войны. Депрессия. За что, мол, кровь проливали, так?
– А если и так?
– Тебе, Коля, сейчас не водка, а больничная койка нужна. Покой. Психолог.
– Какой может быть покой, Лиля? Какой психолог? Знала бы ты, что творится там, где я работаю!
– Представляю.
– Представлять – одно, видеть – другое.
– Ты что-то можешь изменить?
– Не знаю.
– Ничего не можешь! Надеюсь, ты ушел оттуда?
– Еще одна смена.
– Вот и хорошо. Поищем – что-нибудь другое найдем. Не везде же как в том борделе. И люди, ты на людей посмотри! Они нормальные, и молодежь тоже. А где ты работаешь, одни отбросы. Но их немного. Что значит сотня-другая для полумиллионного города.
– Ничего не значит. Но туда все новые и новые малолетки прутся. И представляешь, что господа хозяева увеселительного заведения им готовят? Это я только сегодня узнал. В город, в бордель, идет крупная партия наркотиков. И они, хозяева эти долбаные, ждут ее как манну небесную. Для них это деньги! А жизни и здоровье людей – пустой звук!
– Наркотики, говоришь? Неужели опять? Было время, когда они буквально заполонили город. Но потом какая-то специальная служба навела здесь шороху, многих арестовали! Значит, история повторяется? Но ты-то откуда об этом узнал? Обычно, тем более сейчас, такие дела наркодельцы проворачивают в строжайшей тайне.
– Напарник мой, тьфу! Тоже напарник нашелся, пацан, гнилой, как пень трухлявый, поведал эту тайну.
– И ты поверил? Если пацан слюнявый про наркотики знает, то о соответствующих органах и говорить нечего.
– А если ты ошибаешься?
– Ну ты сам подумай. Гонит ерунду твой пацан, а ты слушаешь!
– Может, ты и права!
Стариков налил еще стакан. Выпил. Закурил.
После бессонной ночи водка сделала свое дело. Николая стало клонить в сон, слипались глаза, и вдруг он выкрикнул:
– Всех под пулемет! Всех, до единого! Живыми никого не брать!
Сестра с жалостью посмотрела на брата:
– Ну вот! Допился! Вставай-ка, пока еще бормотать можешь, пошли в комнату, уложу тебя. А то через минуту с места не сдвину.
– Я сказал, под пулемет! Почему не выполняешь, лейтенант?
– Патроны кончились, – силясь поднять Николая, в тон ему говорила Лиля.
– Патроны? А гранаты на хрена? Гранаты к бою!
– Есть, товарищ майор!
– Вот так-то! А то патроны у него, видишь ли, кончились! Мозги, а не патроны кончились в твоей башке, лейтенант! – продолжал бормотать Стариков, пока сестра вела его к дивану.
Наконец-то дошли. Но прежде чем рухнуть на подушки, Николай вырвался от Лили и скомандовал:
– По противнику гранатами, на расстояние прямого броска, огонь!
– Так-то оно лучше, – проговорила Лиля, укрывая мгновенно уснувшего брата.
Она прошла в прихожую, к телефону, и позвонила на квартиру к Николаю. Было воскресенье, и Тамара оказалась дома.
– Тамара? Привет, это Лиля!
– Привет! – не без удивления ответила жена Николая.
– Коля у меня! У него на работе неприятности, заявился с бутылкой водки, выпил все до капельки. Я его спать уложила, так что не беспокойся, проспится – придет!
– Пусть в свой бордель идет!
– Тамара, ты не права!
– Не права? Да он там среди проституток сам скурвился!
– О чем ты? Напротив, он говорил…
– Догадываюсь, о чем он говорил, – перебила Лилю Тамара, – но не будем об этом. Я с ним еще не так поговорю. Завтра! А сегодня пусть у тебя ночует, мне только его пьяной физиономии не хватает! Так и передай ему!
– Не надо так, Тамара! У Николая сейчас такое состояние, как бы тебе объяснить…
– У него, значит, состояние, а у меня нет? – не дослушав, сказала Тамара. – Ты братца не защищай. Неужели не видишь, как он изменился за последнее время? Хотя, когда тебе его видеть, он все свои проблемы ко мне несет!
– Так и должно быть, ведь он твой муж, а все, что с ним происходит, связано с его работой! Он не ожидал, что попадет в настоящий бардак. И не забывай, он прошел не одну войну. Психика в таком режиме существования, режиме, чуждом ему как личности, может и сбой дать! У нас в госпитале таких не один десяток!
– Вот это точно! С психикой у твоего брата явные напряги.
– Это пройдет, но ему нужно помочь…
– Водкой поить? – в очередной раз перебила Лилю Тамара. – Так у меня на это денег нет, а главное – желания.
– Почему ты все время перебиваешь меня?
– Да потому, что достал меня твой брат своими проблемами. Как будто они у него одного. Да, деньги в семье нужны, но не ценой же постоянных скандалов и предвзятого, можно сказать, жестокого обращения с родной дочерью, которую он вечерами в комнате закрывает. Ольга уже подросток, ей нужно общение, в монашки она не собирается. А Николай запрещает ей после девяти выходить на улицу, это нормально?
– Это тоже связано с его работой! Но он решил уйти оттуда, осталось одно дежурство, получит расчет, устроится куда-нибудь, пусть на меньшую зарплату. Со временем что-нибудь подвернется. И все у вас будет хорошо, как раньше!
– Да брось ты! Куда он уйдет? Где его, героя, ждут, и кому он нужен, профессионал бывшего спецназа? В такой же мутной конторе? У него и образования-то нормального нет!
– Что ты говоришь? Как кому нужен? В первую очередь тебе, дочери, мне! Он нам нужен, Тамара!
– Очень сомневаюсь. Не знаю, сможем ли мы и дальше жить вместе! Он как зверь на нас с Ольгой смотрит! Будто мы виноваты в его неудачах!
– Когда он был действующим офицером, ты гордилась им, старалась появляться с ним на людях. Ну ладно, я тебе сказала, где муж, все! У меня свои дела! Пока!
– Пока!
Лиля положила трубку, вернулась в комнату, где на софе распластался, словно убитый, ее брат. И ей вдруг стало страшно. В Николае она увидела смерть. В его бледном, безжизненном лице, с безобразным шрамом после скользящего ранения осколочного фугаса. В полуоткрытых, словно остекленевших, глазах, в самой его позе.
– Господи! Да что же это такое?
Она перекрестилась.
Видение исчезло, брат повернулся лицом к стене.
Лиля вытерла выступивший на лице пот. И что только не придет в голову? Надо заняться стиркой! Да и в квартире убрать, а то ничего не успеет, вечером на дежурство. А Коля проспится, пойдет домой! Не забыть бы оставить ему ключ, если не оклемается до пяти. С Тамарой они помирятся, с работы брат уволится, и жизнь нормализуется. Все пойдет своим чередом!