Город темной магии

– На мозаиках по бокам центральной арки изображены Карл Четвертый и его жена, Елизавета Померанская. Говорят, Елизавета могла согнуть меч голыми руками… Замечательно! Очереди нет, и мы можем сразу проскользнуть внутрь.

Они вошли в собор. Внутри столпились туристы, однако пространство собора было огромным и восхитительно прохладным: солнечные лучи пронизывали неф, просачиваясь сквозь громадные витражные окна. Конечно, религия – весьма сомнительный подарок от наших предков, подумала Сара, задрав голову, но обертка у него действительно потрясающая!

В храме было трудно сосредоточиться на чем-то одном.

– Я прихожу сюда чуть ли не каждый день, – трещала Элеонора. – Красота не может надоесть! Впечатляет, верно? Романский стиль, готика, неоготика, барокко… старый добрый девятнадцатый век тоже внес свой вклад. Витражи спонсировались банкирами и страховыми компаниями, представляете? А в левом окне – как раз витраж работы Альфонса Мухи!

Сара следовала за Элеонорой, подавляя желание крикнуть, чтобы проверить здешнюю акустику. Она не поняла, что именно чешско-моравский живописец Муха пытался изобразить: ее познания в агиографии – изучении жития святых – были расплывчатыми, но голубые и зеленые стекла выглядели симпатично.

– Вы давно в Праге? – тихо поинтересовалась Сара.

– Месяц, – отозвалась Элеонора. – Эрнестина написала много полотен, ее произведений хватило на целый выставочный зал. Но сперва надо найти средства, чтобы их реставрировать: сейчас они в плачевном состоянии. Я просто безумно влюблена во всех своих дам! Подождите, скоро сами увидите!

– Если вы здесь уже месяц, то вы наверняка встречались с профессором Щербатским, – проговорила Сара.

– Какая трагедия, – Элеонора понизила голос. – Мы были потрясены. Как жаль, что мне не выдалось возможности узнать его получше! Майлз отзывался о нем очень высоко. Насколько я понимаю, они были хорошими друзьями. Вы ведь учились у профессора, не так ли?

Сара кивнула. Вероятно, всеведущий Майлз Вульфман сможет пролить свет на предполагаемое самоубийство ее любимого учителя?

– А вы присутствовали, когда он… – Сара замялась.

– Я была в Германии, – быстро отозвалась Элеонора. – Экскурсия к месту смерти Эрнестины… оказалось, что сведений про нее очень мало. А когда я вернулась из Менгерс-кирхен, мне сказали… ох, все были ужасно расстроены! – Элеонора положила руку Саре на плечо. – Бедняжка! Вы были с ним близки?

Сара задумалась. Она чувствовала, что действительно была близка к Щербатскому, но их отношения скреплялись исключительно музыкой. Что ей вообще было известно о его личной жизни?

– Он был потрясающим человеком, – наконец произнесла Сара. – Если честно, я до сих пор не пришла в себя после случившегося. Значит, его нашел Николас Пертузато?

– Нет, князь. – Элеонора нахмурилась. – Князь Макс. Но Николас там тоже был. Князь… дело в том, что…

Сара ждала продолжения.

– А кстати, – защебетала Элеонора, – я вам рассказывала, почему собор посвящен святому Виту? Король Вацлав намеревался обратить местное население в христианство, и, по преданию, в своих путешествиях он обрел длань святого Вита, реликвию, вы понимаете…

Сара помалкивала, думая о том, как ей вернуть восторженного гида в двадцать первое столетие.

– А с той стороны находится часовня святого Вацлава, – чирикала Элеонора. – Ее построили в тысяча триста сорок пятом году, и ее украшают тысяча триста сорок пять драгоценных камней. По особым дням в ней выставляют череп святого!

Сара пробралась через ватагу любопытствующих туристов. Часовня «Доброго короля» была отгорожена, и им пришлось ждать своей очереди, чтобы заглянуть вовнутрь.

– М-м-м, – восторженно промычала Элеонора. – Изумительно!

Сара начинала чувствовать клаустрофобию, что было странно, учитывая гигантские размеры собора и соседних сооружений.

– Вацлава убил брат, Болеслав Грозный, – весело продолжала Элеонора. – А за этой дверью находятся коронационные регалии, но нас туда, разумеется, не пустят. Говорят, они приносят несчастье. Когда главный нацистский босс попытался их примерить, то через несколько дней его убили.

– Кофе, – пробормотала Сара. Она была в Праге всего каких-то полчаса, а ее голова уже кружилась от историй о мертвецах и убийствах. – Мне бы выпить кофе.

– Но я уверена, что вы хотите посмотреть гробницу святого Яна Непомуцкого, – настаивала Элеонора. – Его сбросили с Карлова моста по приказу Вацлава Четвертого. Она сделана из серебра! И еще, по легенде, где-то в соборе есть врата в ад…

Сара вытянула руку и оперлась о ближайшую колонну.

– Девочка моя! – заохала Элеонора. – Вы летели «Британскими авиалиниями»? А там пассажиров пичкают солеными чипсами. Вы, должно быть, умираете от жажды!

Они покинули собор. Покопавшись в сумочке, Сара нашла темные очки и надела их, несмотря на то что утреннее небо затягивало облаками.

– Неподалеку находится милое местечко – прямо перед Шварценбергским дворцом, – заметила Элеонора, выводя Сару из ворот Пражского Града.

Сара подняла взгляд на Красавчика-с-Мечом. Он уже не казался ей сексуальным красавчиком.

– Берегитесь! – воскликнула Элеонора, хватая Сару за руку.

Сверкая красным лаком, к ним на полной скорости свернул винтажный родстер «Альфа-Ромео» и, скрежеща тормозами, остановился возле машины Николаса. Сара едва не упала: одеревеневшие мускулы икры предупреждающе дернулись и опять окаменели.

Водитель автомобиля распахнул дверцу, выскочил из салона и бросился к двум женщинам. Как сквозь туман, Сара отметила, что к ним направляется высокий худощавый мужчина, одетый в безукоризненный костюм-тройку. Его лицо затеняла мягкая шляпа-хомбург с высоко загнутыми полями.

– Где Пертузато? – крикнул он так громко, что с земли в панике вспорхнула стайка голубей.

– Во дворце, – ответила Элеонора. – Они только что прибыли. Позвольте представить вам…

Незнакомец яростно врезал кулаком по крыше своего автомобиля и кинулся к вторым воротам, не удостоив женщин повторным взглядом.

– Кто это? – спросила Сара.

– Князь Макс, – объяснила Элеонора. – Максимилиан Лобковиц-Андерсон.

– Я думала, Максимилиан Лобковиц умер в семидесятых, – неуверенно пробормотала Сара, пытаясь вспомнить обрывки информации, которую им с Бейли удалось нагуглить из недавней истории семьи Лобковицев.

– То был дед нынешнего Макса, – сказала Элеонора. – Он умер, не оставив наследников мужского пола, поэтому наследство перешло к потомкам его дочери, Андерсонам.

– А-а… Он показался мне изрядным придурком, – произнесла Сара.

– Он со странностями, – согласилась Элеонора, вздохнув. – На вашем месте я бы старалась не попадаться у него на пути.

Глава 8

Сара не могла не отдать должное неизвестным архитекторам Праги с ее высокими шпилями и остроконечными крышами – что ни говори, а город буквально пропитался особой атмосферой. И средоточием всего являлся именно Пражский Град, которому суждено было стать домом для Сары на предстоящее лето.

Увы, крепчайший эспрессо не смог полностью удержать ее мозговую активность в левом полушарии, отвечающем за логику и анализ. Правая сторона, подобно выжившей из ума старухе, продолжала шептать: «Тысячу лет люди жили и умирали на этом самом месте». Сара мысленно добавила голосу правого полушария пиратский акцент («на этом самом месте, йо-хо-хо!») и снова почувствовала себя в нормальном расположении духа. Действительно, Пражский Град представлял собой музей под открытым небом, где скопилась целая груда старых булыжников. Конечно, они были красиво огранены, да и расположены необычным образом, но камни были самыми обычными камнями, верно ведь?

«И проводка здесь старая», – прибавил бы ее отец.

Мимо базилики святого Георгия и входа в Злату уличку Элеонора пропорхнула, даже не взглянув на религиозное сооружение.

– Сюда вы сможете наведаться позже! – бросила она. – Вам, наверное, не терпится принять душ!