Страница 103 из 112
– Я ведь писал книгу, не забыла? – Крейг улыбнулся. – Половина книги была посвящена Родсу, Кимберли и алмазам.
– Все, достаточно, – сдалась Сэлли-Энн.
– Совсем нет. – Крейг покачал головой. – Я могу продолжить. Алмаз является практически идеальным отражателем света, в этом его превосходит только хромат свинца, и только хризолит лучше алмаза рассеивает свет. Но ни один из камней не может сравниться с алмазом, если одновременно учитывать его способности отражать, рассеивать и преломлять свет.
– Замолчи! – приказала Сэлли-Энн, но ее заинтересованный взгляд говорил об обратном, и Крейг продолжил:
– Его блеск не подвержен влиянию времени, хотя раньше люди не умели гранить алмаз, чтобы раскрыть его подлинное великолепие. По этой причине римляне более высоко ценили жемчуг, и даже первые ювелиры в Индии лишь немного отполировали естественные грани «Кох-и-Нора». Они пришли бы в ужас, если бы узнали, что современные огранщики уменьшили массу этого камня с семисот карат всего до ста шести.
– А семьсот карат – это много? – спросила Сэлли-Энн.
Крейг выбрал один из камней, разложенных Сэлли-Энн, размером с мяч для гольфа.
– В этом камне приблизительно триста карат. Из него может получиться апаргон, то есть бриллиант чистой воды более ста карат. Потом люди дадут ему имя, похожее, скажем, на «Великий Могол», «Шах» или «Орлов», и начнут слагать о нем легенды.
– «Огонь Лобенгулы», – предложила Сара.
– Неплохое имя, – согласился Крейг. – Как раз подходит. «Огонь Лобенгулы».
– Сколько? – поинтересовался Тунгата. – Сколько может стоить эта кучка красивых камешков?
– Бог знает. – Крейг пожал плечами. – Некоторые из них не стоят практически ничего. – Он выбрал огромный камень неправильной формы темно-серого цвета, в котором даже невооруженным глазом были видны включения и трещины, похожие на серебристые жилки листьев. – Это алмаз промышленного качества. Он будет использован в производстве инструментов и режущих кромок буров. Другие… здесь возможен единственный ответ. Они стоят столько, сколько за них готов заплатить богатый человек. Невозможно продать их все одновременно, рынок этого не вынесет. Необходимо будет найти покупателя для каждого камня и заключить весьма крупную сделку.
– Сколько, Пуфо? – настаивал Тунгата. – Максимум или минимум.
– Я действительно не знаю. Не могу даже предположить. – Крейг взял другой крупный камень, несовершенные матовые грани которого скрывали таившийся в нем блеск. – Опытные мастера в течение недель или даже месяцев будут работать над ним, чтобы определить изъяны и разметить огранку. Они отполируют «окно», чтобы при помощи микроскопа исследовать внутреннее строение. Потом, когда будет принято решение о форме будущего бриллианта, главный огранщик – человек со стальными нервами – расколет камень по намеченной линии инструментом, похожим на нож мясника. Один неудачный удар, и камень разлетится на тысячи ничего не стоящих осколков. Говорят, огранщик, который раскалывал «Куллинан», потерял сознание от облегчения, когда камень раскололся строго по намеченной линии. – Крейг задумчиво пожонглировал алмазом. – Если огранка этого камня будет идеальной, а цвет будет не ниже «D», он может стоить, скажем, один миллион долларов.
– Миллион! За один камень? – воскликнула Сара.
– Возможно, больше, – сказал Крейг. – Намного больше.
– Если один камень стоит так много, – Сэлли-Энн зачерпнула горсть камней и разжала пальцы, – сколько может стоить вся эта куча?
– Не меньше ста миллионов, не больше пятисот, – едва слышно произнес Крейг, и эти немыслимые суммы скорее привели всех в уныние, а не заставили плясать от радости.
Сэлли-Энн выронила последние несколько камней, словно они жгли ей руки, прижала ладони к груди и задрожала. Влажные волосы свисали прямыми прядями на ее лицо, а свет костра подчеркивал тенями ее глаза.
– В этой пещере мы, вероятно, одни из самых богатых людей в мире, – сказал Тунгата. – Но я с радостью отдал бы это богатство за то, чтобы увидеть свет солнца, за единственный глоток свободы.
– Пуфо, – попросила Сара, – расскажи нам еще что-нибудь.
– Да, – присоединилась к ней Сэлли-Энн, – ты это умеешь. Расскажи нам об алмазах. Заставь нас забыть об остальном. Расскажи нам сказку.
– Хорошо, – согласился Крейг и немного подумал, пока Тунгата подбрасывал щепки в огонь. – Вы знаете, что «Кох-и-Нор» означает «Гора света» и что Бабур Завоеватель определил его цену в половину расходов всего известного мира? Можно представить, что другого такого камня просто не могло существовать, а в действительности он был лишь одним из великих камней, хранившихся в Дели. Этот город превосходил по сокровищам императорский Рим или тщеславный Вавилон. Другие камни Дели тоже носили прекрасные имена. Вслушайтесь в них: «Море света», «Корона луны», «Великий Могол»…
Крейг мучительно рылся в своей памяти, чтобы отвлечь друзей от мыслей о безнадежности их положения, от отчаянния, от понимания того, что они действительно были похоронены заживо.
Он рассказал им о верном слуге, которому де Санси доверил знаменитый алмаз.
«Санси». Алмаз был послан Генриху Наваррскому, чтобы занять достойное место среди драгоценностей короны Франции.
– Воры узнали об этом, подстерегли беднягу в лесу, безжалостно убили, потом обыскали одежду и тело. Не найдя алмаза, они торопливо зарыли тело и убежали. Спустя годы монсеньор де Санси отыскал могилу в лесу и приказал разрезать разложившееся тело слуги. Легендарный алмаз был найден в желудке.
– Омерзительно, – прошептала Сэлли-Энн и поежилась.
– Возможно, – согласился Крейг, – но практически каждый известный алмаз сопровождает кровавая история. Императоры, раджи и султаны организовывали ради них тайные заговоры или военные кампании, другие пытали соперников голодом, обливали кипящим маслом или вырывали глаза раскаленными щипцами, женщины использовали яды или торговали своими телами, ради них разрушались дворцы и осквернялись храмы. За каждым камнем, как за кометой, оставался хвост крови и жестокости. Тем не менее такие ужасные события или неудачи никак не ослабляли неутолимую жажду людей обладать ими. Даже когда истощенный до состояния скелета Шуджа уль-Мульк предстал перед «Львом Пенджаба» Ранджитом Сингхом, когда его жены и дети были подвергнуты чудовищным пыткам, заставившим его наконец отдать «Великого Могола», когда человек, которого он считал своим другом, склонился над ним, зажав огромный камень в кулаке, и спросил: «Скажи, Шах Шуджа, какую цену ты заплатил бы за него?», этот полностью уничтоженный человек, зная, что он стоит на пороге постыдной смерти, ответил: «Любые сокровища. Потому что «Великий Могол» всегда был лучшим талисманом тех, кто одерживает великие победы».
Тунгата хмыкнул, услышав последнюю фразу, и ткнул пальцем в мешок с алмазами.
– Я бы не возражал, если бы хоть один из этих камней принес нам хоть часть такого везения.
Потом запас рассказов истощился, к тому же у Крейга сильно разболелось воспалившееся от холода и слезоточивого газа горло. Другие ничем не могли поднять настроение, поэтому они молча поужинали неаппетитными подгорелыми маисовыми лепешками и легли спать, попытавшись устроиться как можно ближе к костру. Крейг тоже лег, но, несмотря на усталость, заснуть не мог, его мысли блуждали по кругу, словно гоняясь за собственными хвостами.
Единственный выход был через подземное озеро и галерею, но как долго машоны будут охранять его? Сколько времени они сами могут здесь продержаться? Еды хватит от силы на два дня, с водой проблем не было – она постоянно капала с потолка, аккумуляторы в лампах почти разрядились, судя по тусклому свету, дров, если разобрать лестницу, могло хватить дней на пять. А что потом? Холод и темнота. Сколько времени они выдержат, прежде чем сойдут с ума? Сколько времени пройдет, прежде чем они вынуждены будут снова войти в это ужасное озеро и оказаться в руках солдат?
Мрачные мысли Крейга были внезапно прерваны. Пол, на котором он лежал, вдруг подпрыгнул и задрожал.