Страница 8 из 22
Она сказала твердо:
— Я новая ученица, Мадам, благодарю вас.
— Отлично, отлично. Я уверена, что ты будешь стараться и тебе будет хорошо с нами.
Директриса повернулась и вошла в дом, Мери за ней. Там был большой холл, а налево открытая дверь вела во что-то похожее на кабинет. Мери увидела большой письменный стол, книжную полку и картотечный шкаф у стены. На двери черным цветом было написано «ДИРЕКТРИСА». Все выглядело успокаивающе обыкновенным.
Мадам Мамблхук остановилась у двери кабинета.
— Давай решим, ты поселишься тут с нами или будешь приходящей ученицей?
— Приходящей, пожалуйста,— быстро сказала Мери.
— Ну хорошо. Теперь определим, с какого курса ты начнешь, и тогда ты можешь быть должным образом зарегистрирована. Как тебя зовут, дорогая?
— Мери Смит.
Мадам Мамблхук задумчиво поглядела на нее.
— Да-да, конечно. Как всегда. Ты шестьдесят третья, я думаю, или шестьдесят четвертая?
— Шестьдесят четвертая что? — спросила Мери недоуменно.
— Шестьдесят четвертая Мери Смит, — сказала мадам Мамблхук. — Большинство ведьм предпочитают учиться под чужими именами, и все они хотят выбрать самое хорошее имя! Конечно, если бы мы столкнулись с кем-нибудь, кого на самом деле зовут Мери Смит... Но такого никогда не бывает. Пойди, посмотри классы, а потом мы обсудим, на какой курс тебя зачислить.
Из глубины холла налево и направо вели Ё коридоры. Мадам Мамблхук свернула направо.
— Другой ведет в спальный корпус,— сказала она, и Мери вспомнила более низкое и новое строение, которое она видела с воздуха.— В классы и в лаборатории — сюда. Пойдем, мисс... э... Смит.
— Но меня на самом деле зовут Мери Смит! — воскликнула Мери, торопясь за директрисой по длинному коридору, утопающему в тускло-зеленых тенях. Но та, похоже, ее не услышала. Она открыла дверь в комнату, которая должна была быть классом.
Но она вовсе не походила на классы, которые Мери видела или могла представить себе. Во-первых, там было темно — так темно, что Мери с трудом различала лица учеников, сидевших за партами ниже учительской кафедры. Кроме того, она была маленькой; там было только семь учеников. Свет — если можно сказать, что он был — исходил от единственной свечи, которая горела ярко-зеленым пламенем и делала лицо учителя, склонившегося над ней, совсем ни на что не похожим.
Учитель был старым, и в этом странном свете казалось, что у него зеленые глаза, зеленые волосы и борода, зеленая кожа. Больше всего он был похож на водяного, Мери именно так представляла их себе, но только старше, еще зеленей и – нужно признать — казалось, что он сейчас растает. Он сидел, постукивая длинным скрюченным пальцем по столу, и занимался пением с учениками, сидящими на с трудом различимых партах.
В первый момент казалось, что они поют детскую песенку, а их парты напоминали парты в первых классах в стародавние времена, когда еще бабушка Мери была школьницей. Благодаря свету свечи Мери показались старомодными и длинное черное платье Мадам, и ее прическа. Но потом она увидела, что за партами вовсе не дети. В тусклом зеленом свете она разглядела их, бесплотные лица плыли наподобие зеленых теней; две старых дамы, пожилой господин с круглым, рябым лицом, еще три дамы помоложе, а седьмой ученик, о котором она с первого взгляда подумала, что он-то ребенок, оказался карликом средних лет. Пели они не знакомые Мери детские песенки, а что-то странное и какое-то неправильное. Казалось, что песенка начинается, как надо, а потом куда-то ускользает, так что в результате получается совсем странно и не слишком красиво.
Помирает человек —
Скрюченные ножки,
Тот, что ползал целый век
По скрюченной дорожке.
А за скрюченной рекой
В скрюченном домишке
Раздается страшный вой —
Съели кошку мышки.
«Наверно, это заклинание или наговор,— подумала Мери,— но какое тут может быть колдовство? Ничего, наверняка, не сделаешь ни с летающей метлой, ни с Тибом, ни с прекрасным, летящим-в-ночи цветком».
Тук, тук, тук, тук,
К нам стучит наш лучший друг,
Лучше б он не приходил —
Жизнь свою бы сохранил.
Песенка началась и тут же замерла, когда они с мадам Мамблхук вошли в дверь. Восемь пар глаз — все совершенно зеленые — уставились на нее. Она немного испугалась, но тут мягкое прикосновение к ноге напомнило ей о Тибе, и она быстро наклонилась, чтобы погладить его. Шерсть у него стояла дыбом, как будто он тоже был взволнован и испуган, но она при этом была такая шелковистая, такая настоящая, что это сразу успокоило Мери.
— Вот это первый курс в классе искусств,— начала Мадам.— Заклинания простейшего рода. Скисание молока, насекомые-паразиты на репе, снижение надоев. Во втором семестре мы пойдем дальше и займемся коликами, болями и лихорадкой. В третьем семестре мы все повторим и приступим к практике, а в декабре будут экзамены.— Она остановилась на минуту.— В Колледже у нас есть и свои развлечения. Ночные пикники — хотя они обычно только для пансионеров. И конечно, курс летных уроков. Спортивные игры на воздухе в летнее время. К слову сказать, дорогая, не надо пролетать мимо конюшни, это тревожит петушка на крыше. Наверно, ты заметила нашу частную посадочную полосу на северной башне.
— Мне кажется, заметила,—сказала Мери.
— В следующий раз пользуйся этим способом. Конечно, все ученики, приходящие и все остальные, приглашаются на ежегодный съезд в горах Гарца тридцатого апреля.
Мери совершенно не знала, что ответить, но директриса и не ждала от нее ответа. Она подала знак человеку за кафедрой, и все снова запели:
Тили-бом, тили-бом,
Загорелся кошкин дом.
Бежит мышка с петухом
Поджигает кошкин дом.
Мери сперва быстро наклонилась и погладила Тиба, а потом постаралась перекричать пение:
— Вы говорили что-то о лабораториях, Мадам. У вас есть научные курсы?
— Да, конечно. У нас есть научный курс повышенной сложности под руководством одного из самых замечательных волшебников, Доктора Ди. Его стоит послушать. Но я не уверена, что научные исследования для тебя. Ты выглядишь так молодо.
— Мой отец — ученый,— сообщила Мери.— Профессор.
Мадам подняла брови.
— В самом деле? Где, могу я полюбопытствовать?
— В Кембридже,— Мери с трудом расслышала свои собственные слова сквозь очень громкое заклинание о бородавках.
Прыщик раз, прыщик два, На носу растет трава. Прыщик пять, прыщик шесть, Бородавка уже есть.
На Мадам ее ответ произвел сильное впечатление. Они вышли из комнаты, и пения больше не стало слышно.
— В Гомбридже? Он, должно быть, маг очень высокой категории. Неудивительно, что ты так развита для своего возраста, мисс Смит. Он учил тебя сам?
— Ну, не совсем,— сказала Мери.— Конечно, он учил меня читать перед школой. Конечно, я знаю эти стихи с самого детства — только они были не совсем такие.
— Другая версия? Как интересно! Региональные различия могут быть очень полезны. Мы должны действовать сообща, мисс Смит, да-да, сообща. А твоя мать? Она, без сомнения, тоже имеет к этому отношение?
— О да! Она тоже в Кембридже. Она была папиной студенткой.
— Неужели? Так тут талант с обеих сторон! Мы еще более счастливы приветствовать тебя в Эндоре. Многообещающее начало. А где твои родители сейчас?
— Они за границей, поэтому они на время послали меня в деревню.
— И они послали тебя ко мне. Я очень польщена, в самом деле, очень польщена. Конечно, мы оформим тебя немедленно. Ты должна начать учебу прямо сегодня. В каком классе ты была в Гомбридже?
— В третьем.
— В третьем? Тогда ты без сомнения знаешь уже более сложные заклинания. Тебе нет нужды оставаться у нас на первой ступени.
— Насекомые-паразиты на репе и тому подобное? Мы теперь не пользуемся для этого заклинаниями,— заметила Мери, начиная получать от этого разговора удовольствие.— Мы пользуемся ядохимикатами.
— Методы меняются, методы меняются,— произнесла Мадам,— но основы магии остаются теми же самыми. Можно нанести огромный вред в очень короткое время, если правильно подобрать ингридиенты. Ты уже изучала, как становиться невидимой?