Страница 13 из 27
дешево стоят. Мне нужен хлеб, а хлеба у меня
нет, я съеду в город, зверьков продам — мне денег
много дадут, я хлеба куплю.
—Так все-таки мы придадим тебе сколько
придачи. Мы все-таки променяем.
—Ну, так что же, — говорит, —триста рублей
придадите, сменяю.
— А покажи, какие у тебя зверьки.
— Нет, господа, показывать нельзя; если здесь
я развяжу кузов, то они все разбегутся, зверьки.
Ну, потом поросятники согласились триста
рублей придать и сменять. Сменяли, триста рублей
придали, лошадей перепрягли и поехали.
Ваня воротился назад, а поросятники в город.
Не доехав до города, остановились.
— Надо посмотреть, каких мы променяли
Зверьков. Как будем продавать? Неужели мы
трое, да выпустим?
Сейчас взялись, развязали кузов. Эти зверьки
соскочили и латата. Эти поросятники испугались,
словно черти, оттуда выскочили: длинноволосые
да в саже, поневоле испугаешься. Вот отбежали
за канаву, испугались и глядят, куда они побежали.
Потом задумались.
— Что же мы задаром триста рублей отдали
и двенадцать поросят, и таких чертей купили,
да и те ушли.
Потом подошли к своей лошади, сели и поехали
домой без денег и поросят. Потом Ваня
приезжает домой к своей Маше с тремястами
рублями денег и двенадцатью поросятами. А Маша
говорит:
— А я нажила девятьсот рублей.
Ваня говорит:
— Ну, слава богу, Маша, теперь мы богаты.
И стали жить-поживать счастливо.
ИВАН ИВАНОВИЧ
У богатого мужика была дочь, он ее ни за
кого не выдавал. А недалеко жил сапожник, Иван
Иванович, шил да песни пел, шил да песни пел.
Сшил попу сапоги, а поп за работу дал ему все
копейками. Ну, ладно. Вот Иван Иванович посылает
к богатому мужику просить - четверика
смерять деньги. Богатый мужик усумнился:
— Неужели у него столько денег, что он пересчитать
не может. Не даром порато он весел.
Послал послушать работника. Иван Иванович
положил поповские деньги в четверик, потом на
пол, так взад и вперед грохочет, только звон
стоит, как деньги брякают. Копейку в щель запихал
и четверик отнес. На другой день опять
приходит, просит:
— Сегодня серебро перемерять.
Гривенник запихал в щель и назад четверик
отнес. На Пасху пришел Иван Иванович к богатому
купцу в гости. Вот богатый мужик и говорит:
— Иван Иванович, вы бы женились.
— А что жениться, на бедной не хочется,
а богатой не дают.
Богатый и говорит:
— Да, пожалуй, я бы Машу отдал.
И свадьбу сделали, приданое хорошее дал.
Иван Иванович женился, приданое пропил,
а Машенька этой жизнью довольна была, жила
с ним хорошо.
Раз приходит Машенька к обедне, поп глядел,
глядел, да и обзарился: — ≪А что попросить?!≫
И дьякон засмотрелся, и дьячок тоже вздумал.
Обедня отошла, поп Машеньку настиг и
говорит:
— А нельзя ли, Машенька, притти с тобой
позабавиться?
— А приди.
После попа и дьякон настиг. Она и дьякону
то же сказала. А после дьякона и дьячок.
Мало времени, поп и бежит. Машенька за самовар
посадила; сидят, разговаривают.
— Ах, кто- то идет?!
— А я куда?
— А поди во двор, на полку сядь.
поп и сел. Пришел дьякон. Машенька и его
к самовару посадила; сидят, чай пьют. Мало, и
опять ворота брякнули.
— Ах, кто-то идет?!
— А не муж ли? А я куда?..
— А поди во двор, на полку сядь.
Дьякон на полку заскочил,—сидит поп.
— Ты, поп, пошто здесь?
— А так. А ты пошто?
— А я так.
Пришел дьячок, сели чай пить, и опять ворота
брякнули, Иван Иванович сам идет. Она и дьячка
на полку посадила. Иван Иванович и говорит:
— Эх, Машенька, ты сегодня одна сидишь;
ты бы от скуки ради пригласила попадью, дьяконицу
да дьячиху; вы бы вместе покалякали
бы.
Машенька побежала за матушкой, позвала
в гости дьяконицу и дьячиху. Матушка приходит,
а Иван Иванович один сидит. Вот они разговаривают.
— Я ведь, матушка, корову новую купил.
И пошли смотреть. Корова попадье понравилась.
— А что, Иван Иванович, продай корову-то.
— Нет, матушка, продать нельзя, разве другим
манером можно.
— Да и в самом деле, однако попенко у меня
старо; а скажу, что деньги отдала. Так что,
куда пойдем?
— А куда пойдем, соломы на рундучок постелим.
Послали и повалились. Поп на полке сидит и
говорит:
— Я, ребята, соскочу.
А те за волосы держат.
— Нет, не скачи, нас выдашь.
Пападья домой ушла. Мало, идет дьякони чиха,
а Машеньки все нет. Опять пошли корову смотреть
и так же согласились, как и с попадьей.
И с дьячихой тоясе.
Вот назавтра Иван Иванович встает, надевает
вязочку на рога и ведет корову к попадье. Приводит,
попадья встречает.
— А, Иван Иванович, заводи в хлев.
— Нет, заводить нельзя.
— А почему?
— Надо с вас расписочку взять, что корова
у меня не продана, а другим манером отдана.
— Что ты, убирайся ты и с коровой!
— Нет, я ведь не поп, вертеть душой не хочу.
— На ты, возьми, ради Христа, сто рублей,
только веди корову домой.
И к дьяконице привел и с нее сто рублей
взял, и с дьячихи сто рублей.
Тем и кончилось.
МУЖИК, БАБА, ПОП, ДЬЯКОН И ЦЫГАН
Жили муж с женою. Жили они плохо: она
была непослушная и все спорила.
Надоело ему с ней возиться, и надумал он
чумаковать. Поехал и прочумаковал ни много, ни
мало — семь лет. На восьмой задумал домой вернуться—
думал: не раскаялась ли баба.
По дороге заехал на ярмарку и продал волов
и воза, и пешком пришел домой. Пришел, да и
сел под амбаром. Вышла девчонка из хаты,
увидала своего отца, побежала в хату, сказала
матери, что пришел отец. Мать и говорит:
— Поди, позови его р дом.
Вошел мужик, а баба притворилась больною,
стонет да и спрашивает его:
— Где ты у беса шатался?— а дальше спрашивает:—
Где ж твои волы?
— Подохли, — говорит мужик.
Тогда застонала баба да и говорит мужику:
— Вынеси меня хоть на двор, а то я не могу
выйти.
Мужик ее вынес, а сам пошел в дом. Тогда
баба говорит дочке:
— Достань, дочка, кипятку, да вымой отцу
голову, да дай ему чистую рубашку да жилетку.
Как одела мужа, то и говорит:
— Подай, дочка, вареники из печи.
Дочка поставила на стол. Тогда жена посадила
мужа за стол, а сама вынула из сундука
бутылку водки, и стали они пить и закусывать.