Потрошитель

Все его земные суетные затеи погублены – он во власти того, чье могущество за пределами восприятия.

Волна агонии накатилась снова, а потом все исчезло.

52

Было уже здорово за полночь, когда Кэркленд наконец оторвал глаза от экрана дисплея. И увидел входящих в двери его кабинета заместителя шефа детективов Наннет Лемер в сопровождении своего непосредственного начальника капитана Энрикеса. Дверь за ними захлопнулась.

– Тебе надо закрыть дело «Экзотек», – сказала Лемер.

– Я работаю над ним, – ответил Кэркленд. Лемер покачала головой:

– Ты должен до завтрашнего вечера дело закрыть. За двести тысяч. И ты получишь арестованного подозреваемого. Ты понял?

Некоторое время Кэркленд пялился на Лемер и Энрикеса, еще несколько секунд заняло раскуривание сигареты. Энрикес не выражал ни малейшего протеста против того, что было сказано.

Кэркленд сделал глубокую затяжку:

– Шеф, что-то я притомился. А почему бы вам просто не забрать у меня дело?

– Брэд, не ерепенься, – заговорил Энрикес, – по крайней мере, не по этому поводу.

– Я вовсе не ерепенюсь. Я просто задал элементарный вопрос.

Лемер поджала губы. При ее здоровенных габаритах губы у нее были тонкие, а сейчас они как будто вообще исчезли.

– Все будет так, как сказано, – проговорила она свысока, – пресса получила информацию. Мэр уже готов наложить полные штаны. «Хетлер-Шатт», наша головная корпорация, приняла решение, ты завтра получишь двести тысяч и произведешь арест, а дело – закроешь.

– И к черту законы, – добавил Кэркленд. Лемер вспыхнула, а Энрикес мрачно укорил:

– Брэд!

Кэркленд снова затянулся.

– Шеф, я получу приказ в письменной форме?

– Лейтенант, давай без твоих дерьмовых шуточек! – рявкнула Лемер.

– А ты не делай из меня дурака! Я не собираюсь быть козлом отпущения! – проревел в ответ Кэркленд.

Несколько секунд они молчали. Физиономия Лемер переливалась всеми оттенками багрового цвета. Молчание нарушил Энрикес:

– Брэд, как ты думаешь, зачем я здесь стою? Никаких козлов отпущения не будет.

– Вы собираетесь подписаться под моим решением, капитан?

– Ты закрываешь дело, а я это утверждаю. Ага, это совсем другой разговор. По крайней мере, в деле сохранятся следы того, что он принял решение, повинуясь чьему-то совету. Это означает, что ему будет с кем разделить лавры, если все это дерьмо, не дай Бог, выплывет наружу. С этим Кэркленд может примириться. Он может примириться и с закрытием дела, даже с тем, что оно будет пришито не тому подонку, который действительно виноват. Кругом полно подонков, и каждый в чем-нибудь виноват. Обвинить одного из них в том, чего он не совершал, конечно, грех, но это гарантия того, что Кэркленд а не вышибут с работы и останется возможность хоть что-то делать для настоящей борьбы с преступностью. Это называется сделка с дьяволом. От таких сделок хочется блевать, но можно постараться и сглотнуть. Собственно, выбора нет: или подчиняешься, или – пошел вон. А уйти просто так – не в его стиле.

– Ты же знаешь, я тебя не брошу, – сказал Энрикес.

Что ж, может быть, и так. Кэркленд несколько секунд смотрел в глаза Лемер.

– Как прикажете, шеф, – сказал он спокойно. Энрикес и Лемер двинулись к выходу, пропустив входящего сержанта – детектива Пола Занарди. Детектив выглядел усталым и возбужденным.

– Сейчас Маркиз позвонил. Сказал, что Бернард Охара только что, пробив стекло, выпал с балкона.

Кэркленд задумчиво произнес:

– Ему повезло!

– Что ты имеешь в виду?

Кэркленд отхлебнул чуть теплого соевого кофе, а остаток вылил в мусорный контейнер.

– Получены новые сведения. Охара – виновный по нашему делу.

Занарди остолбенел:

– Ты это серьезно?

Кэркленд затянулся сигаретой, откинулся в кресле, прикинул про себя все «за» и «против», улыбнулся и сказал:

– Припомни-ка, Занарди, я когда-нибудь шутил такими вещами?

53

Адама Малик осторожно спустился по лестнице в загаженный вестибюль, держа в одной руке трость, а в другой кейс. В трости было скрыто лезвие наподобие меча, заговоренное, чтобы выручить в драке, в том крайне маловероятном случае, если он подвергнется нападению. Настоящее же сокровище, тщательно завернутое в роскошный бархат, лежало в кейсе. Сокровище имело форму гигантского драгоценного камня весом в восемьсот каратов. Малик еще не освоил и доли его возможностей, но знал, что он бесценен. Камень назывался «Склеп Душ», и его могущество превосходило все, с чем Адаме приходилось когда-либо сталкиваться.

Когда он спустился в вестибюль, в центре из пустоты возник сгусток тьмы, который затем расширился и заполнил собой все пространство. Малик улыбнулся – так появлялся Мастер, дух, который именовал себя Эбберлетом. Малик спокойно наблюдал за тем, как тьма медленно охватывала его, наполняя существо, превращаясь в его плоть, мозг, дух.

– Ты готов? – спросил Мастер. Малик улыбнулся:

– Да. Что нам делать с тигром-оборотнем, который болтается там, внизу? Мои чары скоро ослабнут.

– Оставь его, – сказал Мастер, – пусть это тебя не заботит… У нас теперь новый слуга…

– Да, – согласился Малик, все еще улыбаясь.

Новый слуга, орк, ждал у машины. Ни малейших магических способностей и не особенно умен. Эти два фактора обеспечивали легкость контроля над ним. Физически развитый и без предрассудков. Это делает орка удобным, хорошим оружием. Просто отличным. Конечно, у него нет такой сопротивляемости к физическим травмам, как у Потрошителя, зато в этом мире насилия и смерти его легко заменить.

– А что с Потрошителем?

– С ней мы расстались…

– Понятно.

– Теперь пошли…

То, чего хочет Мастер, должно быть исполнено. К тому же Малик будет рад покинуть Филадельфию. Мастер дал ему многое, он дал ему почувствовать вкус власти, которую не может представить себе обычный человек. Он дал ему возможность вызывать дух его прекрасной Леандры и вновь наслаждаться ее любовью. Могущество Мастера дало ему контроль над тигрицей-оборотнем, и это было так же легко, как просто высказать свое желание вслух. А Потрошитель стала оружием, которое позволило отомстить за смерть его любимой Найману, Джорджу, Харрису и, конечно, Охаре.