Страница 6 из 53
— Молитесь Богу, родилась царица!
Что это было, откуда взялось это солнце? Никто не знал. Говорили о северном сиянии. Никто этого не знал. Это было чудо, так думает Мама.
Между прочим, я должна сказать, что я никогда не встречала людей, которые верили бы в чудеса и в чудесное так, как Папа и Мама. Мама даже еще больше Папы. Обыкновенно Мама говорит мало, и, когда она говорит о чем-нибудь серьезном, это так скучно и мало интересно. Но когда она заговаривает о чудесах или о необычайном, она тотчас же преображается, она почти горит. Папа заметил это тоже. Он говорит:
— Если бы ты не была царицей, то была бы пророчицей!
Мама смеется, она говорит:
— Может быть, тогда бы меня больше почитали!
Папа говорит еще:
— Когда Мама ночью начинает говорить о чудесном, тело её горит, подушка горит. И вот, — говорит он, — тогда нет никого лучше неё. Никого. Все красавицы перед ней — труха.
Возможно.
9-е.
Отозвали, не дают кончить. Эти два дня все кипит. Все говорят о[9] … Думе[10]. Дума путает всех. Особенно Папу.
10-е.
Обращаюсь опять к рассказу Мамы.
— Я росла, — говорит она, — как царица …[11], только игра, и что серьезное еще не пришло. И когда Лиза[12] уехала в Москву, мне было так страшно. Она выдумала, что солнце взойдет оттуда и, когда я приехала во дворец, и Гневная[13] там зашипела, как змея, и назвала меня Гессенская муха, и Ники не захотел меня сопровождать, я так рассердилась! И я решила пребольно ужалить. Гневная должна была узнать, что муха тоже может быть очень злой. А относительно Ники я подумала: «Не буду его любить, буду мучить!» И потом, знаешь, когда за мной приехали, я стала собираться в Россию уже со злобой царицы. И вот, перед отъездом, у меня вдруг появилось к Ники такое доброе и мягкое чувство. Это были Божьи солнечные лучи. Его надо было любить ради Бога…
В последние дни перед моим отбытием с царским поездом меня укладывали рано. Мне делали растирания: боялись припадка.
23-е.
Мама заболела в возрасте 14 лет, когда у неё начались менструации. В ото время у неё начинается сонливость. Она засыпает. Потом во время сна у неё делаются конвульсии. Она бьется по несколько минут. Потом успокаивается. Снова засыпает. Начинает говорить или петь — ужасающим образом. Ее лечили. Это прошло. Когда ей исполнилось 18 лет, болезнь стала возобновляться, но редко: два, три раза в год.
Она уже заранее чувствовала приближение судорог. За несколько дней до отбытия царского поезда у неё была тошнота. Так всегда начинались припадки. Агинушка сделала ей растирание. Растирание делалось всегда перед судорогами. Его надо было делать очень осторожно, так как оно могло подействовать усыпляюще. В тот день она легла ровно в одиннадцать часов. Она уснула тотчас же. У неё находилась Агинушка. Ей приснился сон. Она так рассказывает:
— Я видела сон. Мне приснилось, что прибыла царская карета. Впереди я увидела белых лошадей, но очень маленьких, точно игрушечных. Это было забавно. Как повезут они карету? А на козлах — царь Николай. На нем длинная белая рубашка, на голове корона, разутый и в руке золотой прут. Я спрашиваю — что это за наряд на царе. Мне говорят, — так надо. А почему он сидит на козлах, а не рядом со мной? Потому что с этими лошадьми может справляться только он. Я засмеялась: ведь это же не лошади, а игрушки!.. А теперь начинается самое ужасное… Он стегнул лошадей, они понеслись, как птицы. Бегут по улицам, давя людей. Я слышу хруст ломаемых костей. Вижу кровь. Кровь брыжжет на меня, в лицо, на руки, я вся в крови. Меня бросает и швыряет во все стороны… Я кричу, прошу остановиться… Но царь продолжает размахивать золотым прутом. И они бегут, бегут!.. Мы очутились перед какой-то стеной. Говорят, это Кремль. Хочу подняться — не могу. Вижу перед собой двух людей. Молодую в черной вуали, опирающуюся на палку, и рядом с ней мужика, рябого, босого, в белой как и царь, шелковой рубахе, со страшными глазами. Я кричу, зову — никто не идет ко мне… Подошла только эта дама. Она помогала мне выйти из кареты. Я хочу итти, но чувствую, что мне трудно двинуться…. Проснувшись, я долгое время не могла притти в себя.
Царица боится этого сна и никому его не рассказывает. Папе она рассказала этот сон уже позднее, когда они остались наедине. Он очень взволновался.
Мне Мама рассказала этот сон, потому что она говорит:
— Когда я увидела тебя на берегу Лебяжьего озера в Царскосельском парке, я тотчас же тебя узнала: ты была та дама, которую я видела во сне…
9 июля.
Я записала и сон Мамы, и то, что она говорит; это не что иное, как…[14] Дело в том, что до тех пор я не ходила с палкой[15]. Это случилось в вагоне.
6-й год.
До того времени ни Папа, ни Мама не обращали на меня внимания. Я не была ни красива, ни интересна для того, чтобы выдвинуться. Это был только случай. Божье чудо.
В конце 4-го года[16] судороги у меня стали сильнее: бывали дни, что я не могла встать с постели, так как не могла держаться на ногах. Я по целый дням лежала, и в тот день тоже. Но в тот день я встала и пошла в парк, к озеру. Там в встретила Маму. Я хотела сделать реверанс, у меня было намерение бросить палку, но я побоялась упасть. Мама все заметила; она вдруг заволновалась; я подумала — от неожиданности. Я подошла к ней — я была в туфлях — и сделала грациозный реверанс. Вечером меня позвали к ней, и с той поры, с того вечера, она меня очень полюбила, и я стала её любимицей.
Мама говорит;
— Прошло уже более десяти лет со времени того сна. Я его забыла и боялась вспомнить. Но, когда я увидела тебя в черном шарфе, с палкой, я узнала тебя тотчас же. Это ты помогла мне выйти из кареты.
9.9.
В этом случае мама говорит правду. Я знаю, что стала ей очень близка с тех пор, как она отняла у меня любимого человека. Я могла бы написать об этом много печального.
17 августа.
Этот сон выдвинул еще одного человека[17]. В нем наше спасение… Я боюсь теперь всего. Все удары я должна принимать на свою голову. Отец всегда говорит, что царская милость остра и жгуча, как чесотка. Ну что ж, пусть так! Если бы я и хотела бежать от царской милости — не могу.
Вчера Мама говорила про 1905 и 1906 г.г. Они все думают, что это Папа опрокинул горшок с угольями и что он поджег Россию.
Нет, это сделала Мама. Она сделала это для того, чтобы спасти трон. Мама при первом причастии[18] дала клятву спасти Россию. Она говорит, что одна капля царской крови стоит дороже, нежели миллионы трупов холопов.
— Народ, — говорит Мама, — умирает потому, что его обманывает интеллигенция.
Это те, кто хочет стать во главе государства.
Мама спасет от них трон.
19 сентября.
Одна вещь кажется мне неверной.
Мама думает, что Папа слушается её во всем, — это не так. Он всегда готов «надеть черные штаны» и опрокинуть, когда нужно, горшок. Он отлично может любить — и всех обманывать. Он любит решать сразу же. Ему также очень нравится, когда Мама и Гневная думают, что он действует в их выгодах. Только бы они были довольны.
А для него это вздор. Он смеется над ними.
9
Пропуск.
10
I Госуд. Дума существовала с 27 апреля по 9 июля 1906 г.; II Госуд. Дума, — с 20 февраля по 3 июня 1907 г.
11
Пропуск в полторы строки.
12
В. кн. Елизавета Федоровна (1864–1918), вторая сестра Александры Федоровны, выданная в 1884 г. за в. кн. Сергея Александровича.
13
Так в кругу Александры Федоровны называли вдовствующую императрицу Марию Федоровну (род. в 1847 г.)
14
Непонятно. Возможно — «как собственное её измышление».
15
В 1902 г. Вырубова болела брюшным тифом, что повлекло за собой заболевание кровеносных сосудов ног.
16
Очевидно, «в конце 1904 г.».
17
Григория Распутина.
18
При принятии православия 21 октября 1894 г.