Страница 16 из 18
Мациевич поднялся:
– Это все, о чем вы хотели поговорить?
– Да. – Выражение лица Клевина изменилось, стало добродушным, человеческим. – Теперь предлагаю отужинать вместе. Надежда приготовила отменную форель. Выпьем немного хорошего вина.
– Благодарю, я уже ужинал.
– Тогда позвольте проводить вас.
– Прихожую я найду и сам.
– Нет, так не положено, гостя принято встречать и провожать.
В этот же день император принял в Царском Селе старшего офицера по особым поручениям полковника князя Покровского. На этой встрече речь тоже шла о празднике воздухоплавания. Николай Второй, в общем-то, находился в хорошем расположении духа, но гостю было заметно, что что-то все-таки тревожит его.
Государь сам объяснил Покровскому, что является причиной этого беспокойства:
– Вам известно, Алексей Евгеньевич, что с 8 сентября у нас проводится праздник воздухоплавания. Завтра в нем примет участие Столыпин. Агенты охранного отделения доложили, что революционеры готовят покушение на Петра Аркадьевича именно во время праздника. Подробности заговора неизвестны…
– Извините, ваше величество, что перебиваю, но у меня возникли вопросы, ответы на которые хочется получить немедленно.
– Да, пожалуйста.
– Сам Петр Аркадьевич оповещен о готовящемся покушении?
– Конечно. Ему первому доложили об этом.
– И Столыпин не отказался от участия в празднике?
– Нет. Петр Аркадьевич считает, и я с ним согласен, что отмена его участия в празднике вызовет много ненужных разговоров, слухов, пересудов.
– Но это же мелочь по сравнению с угрозой.
– Да, мелочь. Однако следует исходить из того, что завтра Столыпин будет на празднике. Он возьмет с собой усиленную охрану. На трибунах среди зрителей будут размещены агенты. Кроме Столыпина, в празднике примут участие председатель Государственной думы, военный министр и члены императорского дома. Но цель террористов, повторяю, – Столыпин.
– Я понял, ваше величество. Что надо сделать мне и моим офицерам?
– Я хотел бы, чтобы вы с вашими верными людьми находились рядом с Петром Аркадьевичем и не подпускали к нему подозрительных посторонних лиц на расстояние выстрела или броска бомбы. В принципе, этим же самым будут заняты и жандармы, но вы должны, если можно так выразиться, организовать последний рубеж защиты.
– Мне все ясно. Ваше приказание будет выполнено. В случае необходимости офицеры группы прикроют Петра Аркадьевича собой. Но согласится ли Столыпин терпеть нас около себя? Мне хорошо известен его характер.
– На этот счет я отдельно поговорю с ним.
– Один вопрос, ваше величество.
– Да, князь.
– Группе сопровождать Столыпина от дворца или встретить у въезда на аэродром?
– Встретьте у въезда.
– Слушаюсь. Больше вопросов нет. Разрешите приступить к выполнению приказа?
23 сентября председатель правительства прибыл на аэродром.
Встретив Покровского, он улыбнулся:
– Здравствуйте, Алексей Евгеньевич! Рад видеть вас.
– Здравствуйте, Петр Аркадьевич!
– Не дает государь вам покоя.
– Такая у нас служба.
– Ну что ж, исполняйте свои обязанности. Хотя признаюсь, считаю предосторожности императора излишними.
– Я по собственному опыту знаю, Петр Аркадьевич, что предосторожность никогда лишней не бывает. Я, с вашего позволения, буду находиться непосредственно рядом с вами.
– Запретить не могу, князь.
Столыпин начал обходить аэропланы и приветствовать пилотов. Офицеры Покровского рассредоточились так, что контролировали все подходы к площадке и в любой момент могли отразить нападение террористов либо прикрыть собой главу правительства.
Но тут произошло то, чего не ожидал никто.
Когда Столыпин поравнялся с Мациевичем, тот внезапно предложил главе правительства совершить полет.
Это было столь неожиданно, что Столыпину пришлось принимать решение немедленно. Он согласился, хотя мог бы сослаться на болезнь сердца.
Князь Покровский не знал, что делать. Силком препятствовать посадке Столыпина в «Фарман» он не имел права. Отговаривать Петра Аркадьевича было поздно.
Столыпин взглянул на Покровского:
– Не беспокойтесь, князь. Лев Макарович – офицер, а это значит, что он не способен на подлость.
К главе правительства подошел начальник департамента полиции, но Столыпин не стал слушать и его.
«Фарман» поднялся в воздух. За полетом следили тысячи глаз, в том числе и Клевина. Он ждал, когда Мациевич проведет воздушный маневр и сбросит ненавистного Столыпина на землю.
Но ничего подобного не случилось.
Аэроплан сделал круг и благополучно приземлился.
– Не желаете ли еще раз подняться в воздух? – поинтересовался Мациевич.
– Нет, благодарю, – ответил Столыпин. – Мне хватило впечатлений и от одного полета. У вас прекрасная профессия, Лев Макарович. Это что-то необыкновенное – видеть землю с высоты птичьего полета.
Капитан рассмеялся:
– Вы правы.
К пилоту и Столыпину подошел полковник Покровский:
– Извините, ваше высокопревосходительство, надеюсь, сегодня вы больше рисковать собой не будете?
– К чему официальность, Алексей Евгеньевич? Вы не ждали, что я поднимусь в воздух? Так и я не собирался этого делать. Не хмурьтесь. Ведь все обошлось. Я и вам советую полетать. Это незабываемые ощущения.
– Как-нибудь в другой раз. Сегодня мне приказано сопровождать вас. Я не выполнил приказ, значит, должен уйти в отставку.
– Да бросьте, Алексей Евгеньевич. При всем желании у вас не хватает полномочий менять мои решения. А посему приказ императора был заведомо невыполнимым.
К Столыпину подошел генерал Курков:
– Петр Аркадьевич, государь ждет вас в Царском Селе.
– Уже доложили о полете?
Генерал пожал плечами:
– Я к этому отношения не имею.
– Без вас добродетелей хватает. – Столыпин повернулся к Покровскому: – Вы со мной, князь?
– Если вы не против. Мне придется объяснять государю, почему я не смог выполнить приказ.
Покровский и Столыпин сели в автомобиль и отправились в Царское Село.
Николай сразу же принял их.
– Что это еще за мальчишество, Петр Аркадьевич? – заявил он.
Столыпин улыбнулся:
– Извините, ваше величество, но я свой поступок мальчишеством не считаю. Да, я мог отказаться от полета, но на трибунах были тысячи людей. Конечно же, тут же прошла бы молва, что председатель правительства испугался лететь на аэроплане, когда другие высокопоставленные чиновники сами просились. Хорошо бы я выглядел в глазах ваших подданных. Представляю заголовки в завтрашних газетах: «Столыпин – трус», «Столыпин испугался». И так далее. К тому же свою роль сыграл и тот факт, что я никак не ожидал, что капитан Мациевич предложит мне полет.
В разговор вступил полковник Покровский:
– Ваше величество, в произошедшем моя вина. Я должен был отговорить Петра Аркадьевича от необдуманного поступка, не выполнил ваш приказ. Посему прошу уволить меня.
– Вот так сразу и отставка? Нет, князь, вы еще послужите Отчизне. Прошу не подавать рапорта, он подписан не будет. – Император посмотрел на Столыпина. – А от вас впредь требую не рисковать попусту.
На следующий день, 24 сентября, на празднике воздухоплавания произошла катастрофа. Ровно в шесть часов вечера выстрел сигнальной пушки известил о завершении летного дня.
«Фарман» Мациевича находился в воздухе. Зрители не расходились, ожидая посадки, и вдруг услышали треск. Аэроплан качнулся. Пилоту удалось выровнять его, однако «Фарман» тут же разломился на части.
Так погиб один из первых российских пилотов, капитан корпуса корабельных инженеров Лев Макарович Мациевич.
Тут же возникли разные версии. Сплетники поговаривали, будто летчик покончил жизнь самоубийством из-за сложных семейных отношений. Другие утверждали, что его гибель явилась наказанием террористов за то, что капитан не убил Столыпина, имея полную возможность это сделать.
Специальная комиссия пришла к выводу, что причина трагедии состояла в том, что аэроплан потерял жесткость из-за разрыва растяжки. Один кусок проволоки попал на винт, который тут же разрушился, другой угодил в мотор.