Дочери тьмы

«Слишком много крови... Он потерял слишком много крови, чтобы можно было на что-то надеяться. Если он умер... если все, что произошло, зря...»

Но Эш дышал. И когда она прикоснулась к его лицу, пытаясь найти место, не залитое кровью, он пошевелился. Затем приподнялся и попытался сесть.

– Лежи.

Рубашка и джинсы Джереми валялись на земле. Мэри-Линетт подняла рубашку и приложила ее к шее Эша.

– Эш, не шевелись.

Он снова попытался сесть.

– Не беспокойся. Я защищу тебя.

– Эш, ради бога, лежи спокойно, – просила Мэри-Линетт. Но Эш сопротивлялся, и ей пришлось уложить его силком. – Уже ничего не нужно делать. Он мертв.

Эш опустился на спину, закрыв глаза.

– Я его убил?

Мэри-Линетт проняла дрожь, и она издала сдавленный звук, почти похожий на смех: Эш мог дышать и говорить, и даже слова его звучали с обычной для него дурацкой самонадеянностью. Она и представить себе не могла, что ей когда-нибудь будет так приятно слышать этот тон. Прижимая рубашку к его шее, она видела, что рана почти зажила. Глубокая рваная рана на глазах превращалась в ровный розовый шрам.

Тело вампира – это что-то невероятное!

Эш сглотнул.

– Ты не ответила мне.

– Нет. Ты не убил его. Его убила я.

Он открыл глаза. Они молча смотрели друг на друга. И в это мгновение Мэри-Линетт поняла, что они оба многое осознали.

Эш сказал с несвойственной ему серьезностью:

– Извини меня. – Он отшвырнул рубашку и сел. – Извини.

Мэри-Линетт не помнила, кто протянул руки первым... Они бросились в объятия друг к другу. Обнимая Эша, Мэри-Линетт думала об охотниках и опасности и смеялась над смертью. А еще она думала обо всем, что по-настоящему принадлежит ночи, и о том, что никогда больше не увидит себя в зеркале такой, какою привыкла видеть. Руки Эша обнимали ее, она ощущала его силу, теплоту и надежность.

– Ну вот, наконец это кончилось, – сказал Эш. – Больше не будет убийств. Все прошло.

Это так... Но сколько испытаний ждет их впереди!..

Мэри-Линетт разрыдалась... Она плакала и плакала и никак не могла остановиться. Автомобиль выгорел дотла, лишь искры взлетали вверх, а Эш все держал ее в объятиях, крепко прижимая к себе.

ГЛАВА 17

– Ну, смертным она ничего не рассказала... однако оказала неповиновение властям Царства Ночи, – лениво произнес Эш своим самым небрежным тоном.

– Как? – кратко спросил Квин.

Был ранний вечер понедельника, сквозь западные окна фермерского дома Бердок струился солнечный свет. Эш был одет в новую рубашку, которую купил в центральном магазине Верескового Ручья, свитер с высоким воротом и длинными рукавами, закрывавшими уже почти зажившие шрамы на шее и руках, и вареные джинсы. Волосы, прикрывавшие царапины на затылке, были зачесаны назад. Эш разыгрывал лучшую роль в своей жизни.

– Ей было известно о бродяге-оборотне, но она никому о нем не рассказала.

– Значит, она была предательницей. И что ты сделал?

Эш пожал плечами.

– Убил ее колом.

Квин громко захохотал.

– Что ты смеешься? Это правда, – серьезно сказал Эш, глядя Квину в лицо своими, как он был сейчас уверен, большими бесхитростными глазами – возможно, голубыми. – Смотри.

Не сводя с Квина глаз, Эш сдернул розово-зеленое стеганое одеяло со свертка, лежавшего на диване.

У Квина брови взлетели вверх.

С минуту он разглядывал тетю Опал, которую привели в порядок настолько, что никому бы и в голову не пришло, что ей уже довелось побывать в могиле. Деревянная штакетина была аккуратно возвращена на свое место – в ее грудь.

Квин нервно сглотнул. Эш впервые увидел его растерянным.

– Так ты и вправду это сделал, – проговорил он. В его голосе прозвучало потрясение и невольное уважение.

«Похоже, Квин, ты не такой крутой, каким хочешь казаться, – подумал Эш. – Кроме того, сколько бы ты ни пытался вести себя как Старейшина, тебе всего восемнадцать. И тебе всегда будет восемнадцать, а я на следующий год, возможно, стану старше».

– Ладно, – сказал Квин, быстро прищурив глаза. – Ладно. Ну... должен признать твое превосходство.

– Да, я просто решил, что лучше всего будет разрешить ситуацию сразу. Видишь ли, она зашла слишком далеко.

Темные глаза Квина чуть расширились.

– Должен признать... я не думал, что ты настолько жесток.

– Я был обязан исполнить свой долг. Ради чести семьи, разумеется.

Квин кашлянул.

– Ну... а как насчет оборотня?

– Я и о нем позаботился.

Эш наклонился и сдернул бело-коричневое одеяло с «экспоната номер два». С Мэри-Линетт случилась истерика, когда Эш настоял на том, чтобы вытащить его из машины.

Ноздри Квина задрожали, когда он взглянул на волка.

– Извини, он пахнет паленой шерстью. Я даже сам немного закоптился, удерживая его в огне...

– Ты спалил его живьем?!

– Ну, это один из традиционных способов...

– Ладно, хватит, закрой его! Эш опустил одеяло.

– Как видишь, все улажено. Ни один смертный не втянут в эту историю, никакой чистки не потребуется.

– Да, хорошо... – Квин все еще не спускал глаз с одеяла.

Эш решил, что наступил подходящий момент.

– Да, кстати. У девочек, оказывается, была очень разумная причина для приезда сюда. Они просто хотели научиться охотиться. Ничего противозаконного, не правда ли?

– Что? О... да. – Квин взглянул на тетю Опал, потом наконец посмотрел на Эша. – Значит, они вернутся назад, раз они научились этому.

– Ну, не сейчас. Они еще на некоторое время останутся.

– Останутся?

– Да, останутся. Послушай, здесь я – глава семьи, не так ли? И я говорю, что они останутся.

– Эш...

– Помнишь, когда-то здесь был аванпост Царства Ночи? Ты видишь, что случилось, когда он исчез. По округе стали бродить семьи оборотней-разбойников. Кому-то придется остаться здесь и удерживать форт. – Эш... ты не должен расплачиваться за то, что здесь бродят изгои Царства Ночи. Здесь нет никакой пищи, кроме животных, и кроме смертных, здесь не с кем общаться...

– Да, это тяжелая работа, но кому-то же надо ее делать! И разве не ты говорил, что нет ничего хорошего в том, чтобы всю жизнь проторчать на острове?

Квин уставился на него и после долгой паузы сказал:

– Ну, я не думаю, что здесь намного лучше.

– В таком случае это пойдет на благо моим сестрам. Может быть, через несколько лет они оценят наш остров по достоинству. Тогда они передадут свою работу кому-нибудь другому.

– Эш... сюда больше никто не захочет приехать.

– Ну, это не тебе решать.

Эш выиграл битву. Квин был просто ошеломлен, и поскольку он хотел вернуться в Лос-Анджелес как можно скорее, Эш позволил себе некоторую долю правды:

– Возможно, я как-нибудь навещу их.

– Он прекрасно со всем справился, – рассказывала Ровена тем вечером. – Мы все слышали из кухни. Вам бы это понравилось.

Мэри-Линетт улыбнулась.

– Квин ждет не дождется, когда сможет отсюда убраться, – проговорила Джейд, держа Марка за руку.

– Хотела бы я посмотреть, как ты будешь объяснять все это отцу, – сказала Кестрель Эшу.

– Забавно, – ответил Эш. – Но мне этого совсем не хочется.

Все рассмеялись, кроме Мэри-Линетт. Большая кухня фермерского дома была теплой и светлой, но за окнами уже смеркалось. Мэри-Линетт ничего не различала в сгущающихся сумерках: за последние два дня действие кровных уз постепенно исчезало. Ее чувства опять стали обычными, человеческими.

– Ты уверен, что все обойдется? – спросила она Эша.

– Да. Я расскажу нашему отцу правду, по крайней мере в основных чертах. О том, что разбойник-оборотень убил тетю Опал и что я убил оборотня. И что девочкам лучше остаться здесь, спокойно охотиться и следить, чтобы не появились другие бродяги. Наверняка сохранились какие-то сведения о семье Лаветтов... Даже если отец станет проверять, он не сможет поймать меня на лжи.