Страница 6 из 26
— Сразу видно, — ты уже совсем большая.
Ира от обиды покраснела. Она не знала, что большой тот, кто маленьким помогает, а кто за них стыдится или даже командует ими, — это еще не большой.
Михаил Сергеевич ходил возле столиков с Еленой Андреевной и о чём-то с ней разговаривал. Ребятам он показался очень строгим. Вадик даже подумал, что такими, наверно, бывают самые грозные командиры, которые на своих самолётах, кораблях и танках побеждают всех врагов.
Вадик ел кисель, думал и не заметил, как всунул весь подбородок в стакан. Пришлось Нине Павловне вести его к умывальнику.
— Вадик с бородой! — смеялись ребята.
А он стал на цыпочки и посмотрел в зеркало. Он себе очень понравился: волосы яркие, рыжие, глаза синие, а борода красная!
Но, к сожалению, Нина Павловна её уже смывала.
В это время вбежала раскрасневшаяся, довольная Машенька и громко сообщила:
— Все вещи уже перевезли сюда на перрон. Нам и таскать ничего не пришлось!
А Михаил Сергеевич сказал:
— Пора собираться. Начальник станции обещал подать поезд на полчаса раньше, чтоб вы спокойно погрузились.
Ребята доели кисель, сказали спасибо подавальщицам, стали в пары и вышли из ресторана.
До свидания, москвичи!
И вот ребята опять в вагонах, у окон.
Михаил Сергеевич стоит на перроне, и Вадик смотрит на него во все свои синие глаза.
Он замечает очень странную вещь. У Михаила Сергеевича как будто два разных лица. Он заулыбался, и лицо у него сразу стало совсем другое, не строгое, а доброе, как у Вовки.
Захотелось Вадику подойти к Михаилу Сергеевичу. Да теперь поздно…
Уже свистит паровоз и трогается поезд.
Вадик машет бескозыркой и кричит:
— До свидания!
А рядом с ним Елена Андреевна тоже выглядывает из окна и машет рукой:
— До свидания, спасибо, Михаил Сергеевич! До свидания, спасибо, москвичи!
Из окна видно, как от Москвы лучами расходятся железные дороги.
— Почему вы говорили, что в Москве будет трудная пересадка? — вдруг упрекает Елену Андреевну Вадик.
— Потому что у нас много детей и много вещей. Но когда все помогают, — даже самое трудное становится лёгким.
Она отходит от окна и говорит ребятам:
— Ну, путешественники, поехали дальше. Снимайте пальто, и будем устраиваться. Нам ехать ещё два дня и три ночи.
Леса
Отошёл поезд от Москвы — и за окнами поплыли леса.
— Здесь растут ёлки, — сразу узнали дети старых знакомых.
— Вот в этом лесу зимой дед Мороз живёт и Снегурочка. А сейчас их нет. Они растаяли, — грустно говорит Вадик.
Он всё время что-нибудь придумывает. Придумает весёлое — и сам радуется, придумает грустное — и сам огорчается.
— Не растаяли! — кричит Вова.
— Не растаяли, — уверяет Наденька, — а то как же они опять к нам на ёлку придут?
— Конечно, не растаяли, — смеётся Нина Павловна. — Вот кончились морозы, стало пригревать солнце, пошёл дед Мороз в колхоз и попросил: „Дайте, пожалуйста, самую быструю лошадь. Поскачем мы со Снегурочкой зиму догонять“. Дали деду Морозу колхозники самую быструю белую лошадь. Сели на неё дед Мороз со Снегурочкой и поскакали туда, где холодно и снег не тает. Сейчас они там живут. А когда сюда вернётся зима, и они вернутся.
Поезд мчится, мчится дальше. Видна зелёная прогалинка, тихая речушка, и опять деревья.
— А здесь сосны, — показывает Вадик. — У них всегда желтовато-красноватые стволы. Я давно заметил.
— Я раз хотел залезть на самую высокую сосну, — рассказывает Вова. — Я бы смог. Только я приклеился. На соснах, ух, какая липкая смола!
— А как ты слез обратно? — торопятся узнать ребята.
— Я не слез. Меня папа снял.
— Потом тебе попало? — спрашивает догадливая Ира.
— Нет, сперва меня мама с папой мыли-мыли, мыли-мыли, а потом попало, — честно признаётся Вова.
Хорошо пахнут смолистые сосны. Ветерок доносит в вагон их запах. По обе стороны вдоль железной дороги раскинулся сосновый лес.
Вот дом в лесу. Вот ещё красивый дом с верандой. Интересно, — кто в нём живёт?
— Это дома отдыха москвичей, — говорит Нина Павловна. — И ты посмотри, Наденька. Что ты в сторонке уселась?
Пока Наденька подошла к окну, поезд умчался дальше.
Теперь уже мелькают высокие, раскидистые кусты.
Какие это кусты, никто из ребят не знает. А Нина Павловна знает:
— Это орешник. На таких кустах растут орехи.
— Большие, — кричит Вова, — грецкие!
— Нет, грецкие растут на юге, а здесь лесные орешки.
— Мы их ели, — вспоминает Таня, — они тоже вкусные!
В вагоне становится темнее. Это стеной подступает к железной дороге старый дремучий лес. В таком лесу всегда тенисто, сыровато, и у мшистых пней растут мухоморы.
— Тут баба Яга живёт, — шопотом говорит Вадик.
Знают ребята, что она только в сказках живёт, но Вадик так страшно шепчет, что ему нельзя не поверить. И ребята притихают, прижимаются друг к другу.
Тогда Вадик как засмеётся:
— Не бойтесь, она к нам в вагон не вскочит! Она хочет вскочить, да на ходу не может.
А поезд мчится, мчится дальше…
Мимо дремучего леса, мимо берёзовой рощи, такой прозрачной, что сквозь неё видно, как вдали блестит озеро, мимо светлозелёных дубрав.
Поезд идёт очень быстро, и кажется, что молодые дубки догоняют друг друга, как ребята, играя в пятнашки. На них светит вечернее солнце и меж деревьев на мягкой траве дрожат золотые солнечные дорожки.
И до самой темноты за окнами мелькают деревья, плывут леса.
Звонок
Вадик просит Нину Павловну:
— Дайте, пожалуйста, альбом, зелёные карандаши для деревьев, синий — для неба и красный — для мухоморов. Я хочу лес нарисовать.
— Дайте, пожалуйста, „конструктор“, — просит Шурик, — я хочу дом отдыха москвичей построить.
Нина Павловна даёт Вадику альбом и карандаши, Шурику — „конструктор“, берёт полотенце и уходит мыть руки.
Вадик порисует-порисует и то к одному окну подбежит, то к другому — смотреть на деревья.
А Шурик разложил на полу строительный материал и сердится на Вадика:
— Ты мне всё перепутываешь, ты ногой кирпичи развалил!
— Мне надо смотреть, чтобы были правильные деревья. Убери всё с дороги. Рисовать главнее.
Обидно Шурику. Он кричит:
— Нет, строить главнее!
Возвращается Нина Павловна:
— Извини меня, Шурик, я возле твоих кирпичей пройду.
Она проходит очень осторожно и вешает полотенце на крючок.
— Видишь, ничего не развалилось! И ты так ходи, — просит Вадика Шурик.
— Если бы он был получше, — ходил бы осторожнее, — говорит Нина Павловна, — а если бы ты был получше, ты бы у него на дороге дом не строил.
Вадик нарисовал дремучий лес и начал рисовать мухоморы.
Шурик убрал всё с дороги и хотел было строить дом на полке. Но вдруг он заметил, что в дверях вагона повернулась ручка, а дверь не открылась и никто не вошёл. Ручка много раз поворачивалась вверх и вниз.
Шурик подбежал к двери и отворил.
Вошла Машенька со стопкой салфеток подмышкой, с полным подносом тарелок:
— Прямо мученье! Руки заняты, локтем никак дверь не открыть! Кричу вам, кричу, прошу, прошу — не допросишься!
— Нам не слышно, — говорит Шурик и внимательно смотрит на дверь. Что бы такое придумать, чтобы было слышно?
Осмотрел Шурик дверь, стенку, площадку и обрадовался:
— Я звонок сделаю! Только из чего его сделать?..
Он постоял, подумал. Потом попросил у Машеньки железное игрушечное ведёрко и повесил его на крючок возле двери.
— Что это у тебя будет? — заинтересовался Вова.
— Звонок будет. Только, чтоб он хорошо звонил, надо много железок, винтиков и длинную верёвочку. А у меня всего одна железка, — видишь, та, что ты дал. — И Шурик достал её из кармана.