Страница 94 из 107
Глава 18
«— Кто будет главным плакальщиком? —- Я,— ответил Голубь»[6]
Доктор Прути сказал, что происходящее ему начинает нравиться и он, наверное, бросит службу судебно-медицинского эксперта, дабы стать содержателем частного похоронного бюро Поттсов.
— Это самое лучшее для меня,— говорил Прути Эллери, вручая утром инспектору заключение о смерти Корнелии Поттс.— Возьмите Старуху. Она — боец. Она мне дала сражение не в пример ее двум сыновьям Бобу и Маку. Очень трудно было выяснить причину ее смерти.
— А что в отчете, Прути? — пробормотал Эллери, который покуда завтракал.
— А-а...— протянул Прути.
— Она умерла естественной смертью,— повторил инспектор, прежде чем Прути смог ответить.— По крайней мере, так утверждает старый простофиля.
— Что вы брюзжите, сэр? — удивился Прути.— Неужели вам мало убийств? Или вы разочарованы?
— Ну уж если она умерла,— пробормотал инспектор,— то пускай бы оставила ключ к этому делу. Естественная смерть! Ладно, валяйте дальше.
Доктор Прути огрызнулся и продолжил разъяснения.
Теперь вы должны поверить в одну удивительную вещь. Вы, кто читает о Поттсах и их обуви, об их дуэлях и лабораториях, об их мальчиках, которые никогда не вырастут, и о том неправдоподобном доме, в котором они живут.
Вы должны поверить, что Старуха, у которой были столь непонятные дети, которая вышла замуж за Бахуса Поттса и с того времени основала династию, которая строила пирамиды и жила подобно королеве, у которой было трое детей от Поттса и которая их защищала,— вы должны поверить, что Корнелия Поттс, которая жила только для этих своих ненормальных отпрысков, отправилась на кладбище Сент-Паксид, не провожаемая никем из них, что она лежала рядом с сыновьями, которых не любила и даже до некоторой степени способствовала их смерти,— вы должны в это поверить, если такое возможно.
Эллери Квин изумлялся непрерывно в течение всего обряда. Инспектор Квин не интересовался деталями погребения Старухи. Она умерла естественной смертью. Да почиет в мире. Но три троглодита в одном месте — непорядок!
Эллери Квин думал.
Луэлла. Мать для нее была богиней, в чьих руках рычаги жизни. Она наказывала, она отказывала, она правила. Да, она старалась любить. Но что такое любовь для Луэллы? Ей нужны деньги для экспериментов. Любовь — это препятствие: стена, пропасть. Боже, спаси любовь!
Луэлла остается верной бесполому богу знания. Прочее неважно. Она могла наблюдать за процессией из окна, когда кортеж двигался по Риверсайд-драйв к Сент-Паксид, но Эллери не заметил и намека на то, чтобы кто-нибудь пытался смотреть из окон. Последние три дня Луэлла по-прежнему занималась своей наукой, как будто мать и не умирала.
Гораций. Гораций очаровал Эллери Квина. Для него Гораций — феномен, некая мифологическая фигура. Эллери всегда удивлялся при виде Горация.
Понятия Гораций и Смерть несовместимы. Гораций выше смерти. Узнав от Эллери и Чарли о смерти матери, Гораций нисколько не был потрясен.
— Входите, входите, джентльмены. Смерть — это иллюзия. У матери всегда имелись причуды. Она постоянно отвергала бога.
— Черт возьми,— закричал Эллери,— вы понимаете, что ваша мать умерла? Что ее тело лежит в морге? А потом над ней появятся шесть футов земли?
Гораций снисходительно улыбнулся.
— Дорогой мой, смерть — иллюзия, повторяю: мы все мертвые, и мы все живые. Мы умираем, когда вырастаем, мы все живы в детстве. Вы уже умерли, хотя сами этого пока не чувствуете. И вы тоже, сэр.— Он кивнул Эллери.— Ложитесь в могилу и закопайте себя.
— Вы пойдете на похороны? — спросил Чарли.
— Черт подери, конечно нет! — ответил Гораций.— Я отправлюсь пускать воздушного змея. Это гораздо интереснее.
Он взял большое яблоко и начал его грызть.
Когда кортеж двинулся в путь, Гораций видел его. Как раз тогда, когда пускал змея. Нет, Гораций не верит в смерть.
Тэрлоу. Тэрлоу-Ужасные-Намерения. Сейчас он держит себя в руках и не кажется бесчеловечным. Он горевал в одиночестве, запершись в своей комнате. Правда, с ним была бутылка коньяка. Ну что ж, это поистине мужское занятие. Мать умерла, ничего не поделаешь. Ее призвал бог, джентльмены. И оставьте сына в покое, он переживает. Эллери догадывался о мыслях Тэрлоу. Похоже, тот напевал на мотив Вагнера: «Королева умерла, да здравствует король». На похороны он не пойдет, ведь у него горе. И к тому же дел невпроворот.
Да, Старуха, таков твой конец. Ты любила детей, а они тебя ненавидят.
Сэлли плакала. Рядом стояли ее отец и Чарли. Сэлли плакала, а Стив Брент — нет. И хотя он следовал за гробом с мрачным видом, его глаза, помутневшие от злоупотребления виски, ничего не выражали.
Майор Гоч надел старый пиджак Горация, который был явно велик ему и в длину, и в ширину. Майор часто чихал, но выглядел в общем достойно. Казалось, он сожалел, что Старуха умерла. У него даже слезы блестели на глазах. Он вытирал их рукавом пиджака Горация. Некий репортер поинтересовался у него, когда он стал майором и за что удостоился такой чести. Майор же совершил явно невоенный поступок, ударив этого представителя прессы. Момент был весьма впечатляющим.
Помимо прочих на похоронах присутствовали отец и сын Квины. Явился сюда также какой-то пожилой джентльмен с лицом типичного янки. Сэлли называла его «мистер Андерхилл». Чарльз Пакстон представил его Квинам. Он оказался управляющим фабриками Поттсов.
— Я знал Корнелию, когда она еще была молодой, инспектор,— покачал головой мистер Андерхилл.— Миссис Поттс всегда твердо стояла на ногах.— Сказав это, он принял подобающий случаю вид.
Фотографов не было.
— Что-то будет теперь в доме Старухи,— пробормотал Квин-младший.
— Как, Эллери? — не расслышал инспектор.
— Ничего, ничего, отец.
— По-моему, ты что-то сказал. Ну ладно. Вернемся домой и почитаем завещание.— Он вздохнул.— Кто знает? Может, там что-нибудь есть.
Глава 19
Чтение завещания
Тэрлоу, держа за горлышко бутылку коньяка, поднимался по лестнице.
— В библиотеку? — пропищал он на ходу.
— Да, в библиотеку.
— Очень хорошо.— Он галантно пропустил вперед Сэлли,— Надеюсь, на похоронах все было в порядке?
Сэлли посмотрела на него с отвращением. Тэрлоу ответил ей злобным взглядом маленьких узких глазок. Добравшись до конца лестницы, он скрылся в библиотеке.
— А другие придут? — поинтересовался Стив Брент.
— Я уже два раза их приглашал,— ответил Чарльз Гюнтер Пакстон.
— Пригласите снова,— попросил инспектор.
Вызвали Каттинса. Да, он лично передал приглашение мистера Пакстона мисс Луэлле и мистеру Горацию.
— Потревожьте их еще раз, Каттинс,— раздраженно сказал Пакстон.— Мы не можем больше ждать. Пять минут максимум.
Дворецкий поклонился и вышел. Оставшиеся молча ждали.
День кончался. Последние лучи заходящего солнца озарили библиотеку. Солнечные зайчики пробежали по корешкам книг, по золотистым волосам Сэлли, задержались на бутылке коньяка и ярким пятном остановились на двери. Эллери задумчиво проследил за ними и перевел взгляд па Тэрлоу. Узкие щелки его глаз по-прежнему излучали злобу. «Здесь я хозяин,— казалось, говорили они.— Бойтесь моего гнева. Королева умерла, да здравствует король. Читайте, читайте завещание, рабы. Ваш властелин подождет». И тут взор Тэрлоу сделался ликующим.
Молчание продолжалось. Старинные часы пробили положенное число ударов. В дверях показался Каттинс.
— Мисс Луэлла не может прийти,— объявил он.— У нее одень важный эксперимент. Мистер Гораций также не появится, поскольку у него сейчас вдохновение и он пишет стихи.
Сэлли вздрогнула.
— Хорошо, Каттинс. Ступайте,— сказал Чарли.
Дворецкий вышел. Инспектор Квин запер дверь. Чарли достал запечатанный конверт.
6
Цитата из старинного детского стихотворения «Смерть и погребение Кока Робина».