Страница 4 из 13
— Гыы, это… Мы рады. — Длинный плюхнулся рядом с Наташкой, Паска-с-ушами заподозрил подвох и сел подальше.
Главное — сделать лицо строгое-строгое, сложить губы трубочкой, как это делают гламурные чиксы, и презрения напустить побольше.
— Отдыхаем? — поинтересовался Антоха, развалившись на диванчике и приобняв Наташку.
— Да! — радостно кивнула она, и Марина наступила ей на ногу, нахмурилась — Наташка удивленно вскинула брови.
— Не совсем отдыхаем. Мы проводим социологическое исследование: средние показатели ай-кью посетителей клуба «Бастион». Вот у вас, молодые люди, какой ай-кью?
Паска-с-ушами покраснел и поскреб в затылке.
— Эээ… Сантиметров двадцать, наверное.
Наташка захохотала, закрыла лицо ладонями.
— Какие вы, — довольно прищурился Антоха. — А чем вы меряете? Гыыы, линейкой?
— Между прочим, — Марина нравоучительно воздела перст, — ай-кью — это коэффициент интеллекта. Измеряется опросником, надо ответить на двести вопросов, по количеству правильных ответов и вычисляется коэффициент.
У благодетелей вытянулись лица. В темном переулке за такое унижение недолго было и по шее схлопотать, здесь же охранники бдели, да и свидетелей было многовато.
— Ну и тухните сами. — Паска ударил кулаком по столу, забрал подаренную бутылку и демонстративно зашагал к молоденьким блондинкам, где тотчас нашел взаимопонимание. Антоха засеменил за ним.
— Ты зачем так? — обиделась Наташка.
— Затем, чтобы потом тебя у них не отбивать. Ты посмотри на них!
Наташка вздохнула и побледнела. Дошло, слава богу!
Как только местная интеллигенция удалилась, на Наташку спикировал ее Юра, придвинул купленный для нее бокальчик шампанского. Наташка сразу расцвела, прильнула к ухажеру, и через минут десять они уже целовались. Лысик не казался опасным, и Марина решила, что больше не нужна подруге — пора ехать домой.
Самое смешное, Наташка, несмотря на вызывающее поведение, была динамо-машиной. Пофлиртовав и поцеловавшись, она всегда ехала домой. Одна.
Веселье шло полным ходом. Подвыпившая публика кишела на танцполе, куда периодически убегали Наташка и ее кавалер, им уже было все равно: под какую музыку плясать. Марина была до неприличия трезвой и ругала себя за то, что поддалась уговорам и теперь так бесполезно проводит время. Подперев голову рукой, она уставилась на темный силуэт бармена, смешивающего коктейли, и попыталась найти в происходящем позитив.
Во-первых, Наташка ожила, стала похожа на человека, а не на говорящую тень. Во-вторых, негодование вытеснило тягостные мысли об Оливии и профнепригодности. Ну и в-третьих, она самая привлекательная девушка в этом заведении, что, конечно же, поднимает самооценку. Если стереть с лица скучающее выражение да пойти выплясывать, улыбаясь всем подряд, то от кавалеров отбоя не будет.
Вот только радости от этого — никакой. Марина в свои двадцать с небольшим чувствовала себя старой и уставшей: ничего не радует, никто не вдохновляет. Ее мир превратился в пустыню, где бесконечные пески и такой зной, что даже вечером не стынет чай. Раньше она находила удовольствие от общения с друзьями, от выездов за город и диско-клубов, где охота всегда заканчивалась удачно. Теперь же, как старухе, ей хочется одного: спать.
Но и в этом был позитив: бездумно не расходуется ресурс, душевное тепло не растрачивается попусту, опять же, в душу никто не наплюет, никто не предаст. Любовь — болезнь, как наркомания и алкоголизм, и тому есть биохимическое объяснение.
Во время дождей пустыня преображается: раздвигая пласты песка, тянутся к солнцу ростки, все живое запрокидывает головы навстречу каплям, ручейки юркими ящерками зарываются в песок, и барханы пестреют цветами. А потом тучи истаивают, земля трескается, и воцаряется зной, лишь манят воспоминаниями далекие миражи, зовут повторить воскрешение. Но не оазис впереди — все те же бесконечные пески.
Вернулась взмокшая, довольная Наташка, пригладила волну каштановых волос. Все-таки красивая она и искренняя, но, будь Марина мужчиной, ни за что на ней не женилась бы: она не знает, чего ей надо от жизни, но хочет, чтоб это знали другие.
— Наталик, пойду я, пожалуй…
Марина смолкла на полуслове, потому что мимо ее столика к барной стойке направился он.
Он выделялся из толпы, как породистый жеребец среди коротконогих беспородных кляч: и походкой, и одеждой, и статью. Незнакомец будто явился из мира благородных мужчин и прекраснейших женщин, его попросту не должно тут быть! Никого не замечая, он уселся возле стойки, небрежным жестом подозвал бармена.
— Ну еще немного, еще ведь даже часу ночи нет! — клянчила Наташка.
— Ладно, — кивнула Марина, не сводя взгляда с незнакомца.
Дождавшись заказа, он опрокинул рюмку в рот и развернулся вполоборота. За тридцать, правильные черты лица, выдающиеся скулы, ямка на подбородке. Волосы чуть выше плеч — черные, с седыми прядками — аккуратно зачесаны назад. Когда Марина пригляделась к нему, ей показалось, что она где-то видела его раньше. Но где? Когда? Превосходная память на лица не позволила бы его забыть.
— Что случилось? — поинтересовалась Наташка и игриво толкнула в бок.
Марина помотала головой, понимая: пока не случилось, но вот-вот случится. Ее пустыня почувствовала дождь. Небо еще желто, еще нещадно палит солнце, но на горизонте уже собираются тучи, несущие животворящую влагу.
— Посмотри туда. — Марина кивнула на барную стойку, Наташка прищурилась.
— Ты в своем репертуаре. Это же сноб!
— Каждой твари по паре. Я тоже сноб.
— Давай же за это выпьем! — Наташка спешно разлила остатки шампанского по бокалам.
Не чувствуя вкуса, Марина пила и думала, что же заставило незнакомца прийти в злачное место. Поругался с женой? Потерял работу, или у него кто-то умер? Однозначно случилось что-то плохое, иначе не было бы на его лице этой отрешенности.
Ко второй рюмке незнакомец не притронулся. Да он ждет кого-то: постоянно косится на выход, сидит лицом к двери, чтоб видеть входящих. Наверняка свою женщину. Воображение нарисовало высокую ухоженную блондинку с фарфоровым личиком. Надо было раньше уходить, чтобы не видеть его и не расстраиваться.
Время тянулось, а дама незнакомца все не приходила. Марина сделала вывод, что мужчина не ждет кого-то, а выжидает время, возможно, прячется: он с тревогой поглядывал на каждого входящего и украдкой косился на часы.
Больше не существовало Наташки и ее кавалера, танцующих людей, мерцающего света, был только незнакомец, вокруг которого мир сомкнулся кольцом. Как привлечь его внимание? Разве что танцем, но музыку ставили мерзкую, да и вряд ли он заметит Марину, раз озабочен другим. Но попробовать следует.
Прямо хоть иди и песню заказывай! К счастью, диджей одумался: зазвучала более-менее пристойная музыка, и Марина выпорхнула на танцпол.
Чтобы не выглядеть навязчивой, Марина облюбовала свободный угол подиума возле колонок. Тело тотчас вспомнило все, чему учили на танцах, и Марина закружилась, не стесняясь нестандартных движений.
Украдкой она поглядывала на незнакомца, но его взор был будто направлен в никуда. Вот же невезение! Все мужики пялятся, а этот равнодушен. Наташка называла таких бесчувственными унитазами. И зачем пришел дразнить бедных женщин при таком дефиците достойных кавалеров? Вон проститутки тоже его заметили и придвинулись поближе.
Снова поставили медляк. Марина не спеша направилась к ступенькам, боковым зрением наблюдая за объектом. По спине прокатилась волна жара: он пристально смотрел на нее. Марина обернулась: почудилось. Игра света, помноженная на желаемое, равно действительное.
Пока она шла к столику, ее трижды пригласили на танец — все получили от ворот поворот. Расстроенная и злая, она плюхнулась на диванчик спиной к незнакомцу и залпом опустошила бокал, попыталась убедить себя, что ошиблась, мужчина с такими данными воспринимает женщин как расходный материал.
Хочешь быть расходным материалом, ковриком при входе в его квартиру? Нет? Тогда собирай вещи — и на выход. И забудь сегодняшний день-вечер-ночь, будто страшный сон.