Страница 18 из 21
При усвоении иноязычных слов, не склоняющихся в литературном языке, носители местных говоров часто подчиняют эти слова общим законам изменения русских слов. Так появляются падежные формы у несклоняемых заимствованных слов: из кина́, в пальте́, на метре́, из бюра́ и т. п. Часто иноязычные слова усваиваются в искаженной звуковой оболочке: б’еркул’о́з, р’е́нг’е́нт, р’ел’с (рейс).
Нередко, усваивая слова из литературного языка, носители говора на первых порах подчиняют их произношение действующим в данном говоре фонетическим нормам; так, в этих словах может появиться яканье (д’ажу́рный, вр’ад’и́т’ел’), цоканье (роскула́ц’ил’и), замена ф на хв, х (хво́нды, пат’ехо́н).
Таковы трудности усвоения новых слов; однако преодолеваются они довольно быстро. Влияние печати, радио, кино в достаточно скором времени приводит к утрате всех подобных отклонений и к усвоению правильных, литературных норм.
2
Несколько сложнее дело обстоит с диалектными явлениями в области фонетики и морфологии. Эти явления вообще утрачиваются медленнее, чем диалектные особенности в лексике. Но, кроме того, исчезновение отдельных диалектных черт в фонетике и в морфологии может вообще задерживаться.
Известно, например, что в говорах довольно быстро утрачивается цоканье — резкая диалектная черта, которая становится распространенной все меньше и меньше; но вместе с тем упорно и устойчиво держится оканье. Такая устойчивость оканья в русских говорах вполне объясняется тем, что оно поддерживается «окающим» принципом русской орфографии: если в литературном произношении одинаково говорят вада́ и трава́, то одновременно пишут «вода», но «трава», т. е. сохраняют в правописании этимологическое различие о и а, что соответствует окающему произношению.
Точно так же дело обстоит, например, с т’ в 3‑м лице глаголов настоящего времени и с г фрикативным. Первое явление относительно быстро утрачивается в местных диалектах, а второе держится очень устойчиво. Произношение γ можно часто слышать у людей, в целом владеющих литературными нормами языка; тем более часто можно слышать х на месте этого γ в условиях его оглушения (наγа́ — нох, съпаγа́ — сапо́х). И этот факт сохранения γ объясняется тем, что русская орфография, в которой есть только один знак «г», пишущийся в любых словах и в любых положениях, не дает никаких указаний на то, как этот звук надо произносить.
Исследователи отмечали, что в ряде северновеликорусских говоров устойчиво сохраняется разница в произношении б’еда́, с одной стороны, и п’ата́к, жара́ — с другой, видя причины этой устойчивости, во-первых, в поддержке данного явления орфографией, а во-вторых, близостью такого произношения к литературному. Если учесть, что тенденцией в развитии норм русской литературной орфоэпии является в данном случае стремление к различению в произношении, предположим, б’иеда́ и шага́т’[40], то будет ясно, что устойчивость данного явления вполне объяснима.
В морфологии устойчиво сохраняются диалектные формы именительного падежа множественного числа существительных с окончанием ‑а не только для слов мужского рода, но и для слов женского рода (костя́, лошадя́, крепостя́, плетя́). И это может быть объяснено продуктивностью такого образования формы именительного падежа в самом литературном языке (хотя и в более ограниченном числе случаев).
Устойчиво и произношение глагольных форм 3‑го лица множественного числа II спряжения с окончанием ‑ут: слы́шут, в’и́д’ут, но́с’ут. Такое произношение было нормой в старомосковском говоре и во многом сохранилось теперь в просторечии, а, кроме того, в положении после шипящих часто еще бытует и в литературном языке[41].
Вместе с тем процесс утраты диалектных особенностей в фонетике и морфологии может иногда приводить к возникновению в говорах новых диалектных явлений, несвойственных им ранее. Уже указывалось, например, что при утрате цоканья и усвоении различения ц и ч’ в говоре может возникнуть беспорядочное употребление этих двух звуков, употребление одного звука вместо другого. При утрате явления произношения на месте дн долгого н̄ (ла́дно — ла́н̄о) и усвоения правильных литературных норм может возникнуть новая диалектная особенность — произношение сочетания дн на месте любого н̄: в русском языке, как известно, есть и сочетание дн и нн — н̄ (ср. одна́ и А́нна). Но, заменяя диалектное н̄ (ла́нно) на дн (ла́дно), носители говора часто переносят это дн на место любого нн. Таким путем возникает произношение ви́дная лавка вместо «винная», обме́дный фонд вместо «обменный» и т. д. Усваивая форму творительного падежа множественного числа на ‑ми, те говоры, которые знали раньше эту форму с окончанием ‑м (т. е. при совпадении форм дательного и творительного падежей), переносят ‑ми и в форму дательного падежа (к руками, к ногами). Все эти факты характеризуют процессы возникновения новых диалектных явлений уже на базе взаимодействия говоров с литературным языком, т. е. на путях утраты диалектных особенностей.
Следовательно, если все современные русские говоры в наше время проходят один и тот же путь утраты диалектных особенностей в своей структуре, то этапы этого пути различны в разных говорах. Современные русские говоры стоят на разных ступенях приближения к литературному русскому языку. Как видно, необходимо еще немало времени, чтобы в русском языке исчезли диалектные особенности и чтобы литературный русский язык стал действительно единым языком русского народа, единым его средством общения.
Для чего необходимо знать и изучать русские говоры
Область языкознания, занимающаяся изучением местных диалектов, называется диалектологией. Так как местные разновидности существуют в любом современном национальном языке, диалектология как наука реально выступает в виде частных наук — русской, немецкой, французской и других диалектологий.
Русская диалектология — это наука о русских диалектах, о местных разновидностях русского языка. Начало научного изучения русских диалектов было положено М. В. Ломоносовым, а к середине XIX в. в трудах Н. И. Надеждина, И. И. Срезневского, В. И. Даля, М. А. Колосова были описаны многие явления русских говоров. В конце XIX — начале XX в. появляются большие труды в области диалектологии А. И. Соболевского, А. А. Шахматова, Е. Ф. Будде, Н. М. Каринского, В. И. Чернышева. В 1904 г. создается Московская диалектологическая комиссия (ее руководителем был Д. Н. Ушаков), которая в 1914 г. выпускает «Опыт диалектологической карты русского языка в Европе», а в 1915 г. — «Очерк русской диалектологии», являющийся обширным комментарием к диалектологической карте. Это был первый опыт составления диалектологической карты русских говоров и первое большое обобщение известных в науке фактов о русских диалектах.
В настоящее время центром изучения русских диалектов является Сектор диалектологии и истории русского языка Института языкознания АН СССР. Одна из главных его задач — составление многотомного Диалектологического атласа русского языка. К сбору материалов для этого атласа привлечены большие научные силы ряда университетов и институтов нашей страны.
Что же дает изучение русских диалектов? Чем объясняется такой большой интерес к народным говорам? Иначе говоря, в чем значение диалектологии?
1
Прежде всего следует указать, что диалекты являются ценным источником изучения истории русского языка.
40
См. Р. И. Аванесов, Русское литературное произношение, Учпедгиз, 1954, стр. 39—40, 42—44.
41
См. там же, стр. 118—121.