Страница 206 из 221
А Рич, в свою очередь, проклинал Совесть с ее причудами, рыжую скотину, которая ей приходилась родственничком, и собственную доверчивость. Надо было, надо было понять, что так просто изгнать соседку не получится. Неспроста она сотрудничать взялась, опять жизни его учить вздумала. Вот стерва! Все это, и еще многое другое успел высказать Рич, перемещаясь от стены к стене, собирая все углы и полки и отборно матерясь. Попутно он пытался придумать, как же ему спуститься вниз. Без магии. Самостоятельно, ибо позориться больше, чем есть, зовя на помощь младшенького, он не желал категорически.
"Ричмонд, твой словарный запас меня иногда просто поражает, — вдруг подала голос зачинщица данной ситуации. — Ты бы… заткнулся, что ли…"
— Я заткнулся? Это я должен заткнуться, по — твоему? Какого хрена ты напоила меня этой гадостью?
"Хмм… друг мой… недорогой, кто ж виноват в том, что тебя так легко обмануть? И кстати, платочек тебе очень идет. Интересно, где Петруша его отыскал?"
Рич в сердцах саданул кулаком по стене и тотчас пожалел об этом: по инерции его швырнуло в противоположную сторону и чуть не вынесло в окно. Закрытое. Однако в последний момент столкновения удалось избежать. Словно кошак, которого пихают в воду, а он, спасая свою честь и достоинство, растопыривает лапы в стороны и впивается когтями в бортики ванной, колдун распластался по окну, упершись руками и ногами в раму. Это потребовало определенных усилий, потому что шторы сильно мешали.
— Ты… значит, опять война? — уточнил Рич — так, на всякий случай — отлепляя себя от оконного проема и по стене передвигаясь к двери.
"Отчего же, дурилка картонная, ты мне надоел. Я от тебя ухожу. Сама".
— Но… — Рич не поверил своим ушам. — Как уходишь? Ты же не можешь сама…
"Видит Истина, ты — первый на моей памяти доверчивый колдун! Остолоп, а не колдун! Дело в словах, а не в зелье! — воскликнула Совесть. — С другой стороны, молодой ты еще… я‑то привыкла иметь дело с теми, что постарше…Ты действительно мне поверил? Слушай, может мне в театр пойти? Стану великой актрисой! Это ж какие деньжищиии, и прославлюсь на всю империю…ладно, держись, я выбираться сейчас буду…"
— То есть…
Рич не смог договорить, потому что в это мгновение у него онемели щеки. В голове зашумело, перед глазами поплыла чернота. Тело охватила такая слабость, что не изображай Рич из себя бабочку, рухнул бы на пол. Не успел он толком испугаться или возмутиться, как ощутил, что внутри у него словно что‑то взорвалось. Стало очень больно, но кричать Рич себе запретил из принципа — легковерный или нет, молодой или не очень, но он колдун и выказывать слабость перед недругом казалось предательством самого себя.
Боль длилась всего лишь мгновение, затем отступила, и Рич облегченно вздохнул. Поморгал — зрение постепенно возвращалось, онемение прошло. Соответственно, возник вопрос — что это с ним было? Неужели избавился?.. Об этом колдун даже помыслить боялся, так как в противном случае разочарование было бы поистине невыносимым.
— Ты как, друг мой? — полным скорби голосом пропел Касс, оказываясь рядом с Ричем и встревоженно заглядывая ему в глаза.
— Как, как, — передразнил его Рич, ощупывая себя на предмет не замеченных ранее повреждений, — Каком кве… хммм… то есть, я хотел сказать, не очень хорошо. А что случилось, ты не понял?
— Лилу ушла, — патетично заявил Касс и возвел глаза к потолку.
— Вот так просто? Безо всякой помощи со стороны? Сама?
Ангел горестно кивнул.
— Не совсем сама, но и без зелья с платком мы бы обошлись. Насколько я понял, Петр заклинание, привязывающее ее к тебе, снял — а это пара слов, не больше. Увы, меня ввели в заблуждение. И кто? Мой самый лучший друг и… она. Та, что призвана наставлять и поучать. Как такое может быть? Куда смотрят боги? Почему дозволяют случиться подобной несправедливости?
— Забей, — ровно посоветовал колдун и снова подергал платок. Увы, он сидел как приклеенный. Вполне вероятно, что так оно и было на самом деле. — Ничего криминального не произошло.
Касс ахнул:
— Как это не произошло? Как это не произошло? Ты хоть понимаешь, насколько гнусен по сути поступок моих… друзей? Ты представляешь, как я им доверял? А они… а они… обманули, надругались над святым для каждого живого и не только — доверием, честностью. Как жить после этого?
У Рича было своё мнение на этот счёт. Да, его, как бы это помягче выразиться, нахлобучили, как студента — первокурсника на посвящении; да, была пара моментов, когда ему хотелось придушить нудную заразу и ее фантазера — братца; да, все прошло далеко не так гладко, как хотелось бы, но…
Но. Во — первых, главной цели он достиг — от Совести избавился. Во — вторых, позор его никто не видел, и если Истина поможет, не увидит. В — третьих, он в любом случае все это переживет. Только вот платочек бы этот отодрать как‑нибудь, а то раздражает сильно…
— Увы и ах моей глупости и наивности… как можно, я вопрошаю у вас, боги, как можно быть настолько бессердечными? Как можно решиться на обман лучшего друга и не сложить после этого свой нимб?
— Вот только не надо плакать, — нахмурился Рич и вновь направился к двери. — А рыжий случайно срок действия зелья не уточнил?
— Нет…
— А спросить у него можешь, а то у меня уже все внутренности перемешались. Хотелось бы знать, когда это все закончится. Хотя бы примерно.
— Но… ты… ведь… они же так с тобой поступили! С тобой и со мной! Это подло!
— Слушай, друг, — сказал Рич, вытягивая себя на руках через дверной проем, — ты бы поменьше страдал, и побольше думал. Глядишь, и жизнь наладится. Ну, обманули, что с того? Рыжего позови.
— Не могу. Я еще не закончил обижаться.
— Слушай, сюда, умник. Немедленно зови своего дружка, иначе я… сделаю что‑нибудь нехорошее, — вполне серьезно пригрозил Рич. И хотя он и сам не знал, что именно сделает, если ангел не подчинится, твердая уверенность, звучавшая в его голосе, заставила Касса горько вздохнуть и ответить:
— Х — хорошо, но только учти — я делаю это против своей воли.
И с возмущенным хлопком исчез.
В небольшой комнатке, куда попала Мира, было довольно светло — от огня в шикарном камине справа от нее. Напротив камина стояли миленький диванчик и стеклянный столик с двумя чашками и чайничком. Рядом с диваном пристроилось уютное кресло. Только низкий потолок и отсутствие окон создавали весьма гнетущую атмосферу. И ещё, возможно, глухое мерцание стен, но ведьмочка уже немного привыкла. Она сцепила руки вместе, набрала в грудь побольше воздуха и только открыла рот, чтобы известить неизвестного хозяина о своем прибытии…
— Заходи, девочка. Не бойся. Я не кусаюсь. — Прозвучало откуда‑то из единственного темного угла. Голос мужской, хрипловатый. Мира подумала, что любой уважающий себя злодей должен иметь подобный угол, откуда очень удобно пугать беззащитных ведьмочек. — Ну же… ты так уверенно открывала дверь. Я подумал, что смелости тебе не занимать. Как впрочем, и упорства.
Мира потопталась на месте, стараясь незаметно разглядеть собеседника. Пустое. Его фигура сливалась с темнотой как будто нарочно. Это сильно нервировало и пугало. Откуда взяться добрым намерениям у того, кто прячется в тени? И что неизвестному от нее может быть нужно?
— Довольна собой? Довольна, я же вижу… Признайся. Разгадала все загадки. Справилась со всеми трудностями. Преодолела все препятствия. Нашла меня. Нет, не стоит делать удивленные глаза. В душе ты знаешь ответ на главный вопрос. Не лукавь, тебе это не идет. Не притворяйся дурочкой. И да, позволь мне тебя поздравить. Ты выиграла. Я проиграл. Вопрос: что в связи с этим ты намерена делать?
— Кто вы? — спросила ведьмочка, чтобы сказать хоть что‑то. Внутри все противно сжалось от столь многообещающего начала. Не так она представляла себе главный разговор — если, конечно, это был он. Не так.
— Позволь представиться тебе официально — Дирьярд Новиков, ныне Штейн, взял фамилию жены. Твой родной дядя, брат Рида. А ты изменилась… выросла… но это понятно. С момента последней нашей встречи прошло уже более восемнадцати лет. Ты меня и не помнишь…