Страница 14 из 15
— Наклонись ко мне, — повелел «король», чтобы как следует рассмотреть внезапного гостя. — И займи соседнюю келью.
Анаэль послушно заглянул туда и ощутил мощный смрад.
— Там кто-то есть.
— Перетащи его в угол, где деревянная колонна. Он не почувствует.
Перебарывая отвращение, Анаэль взялся за край подстилки и отволок тихо стонущего бородача куда было велено.
— Ложись на его место и вынь два кирпича из стенки.
Анаэль, превозмогая себя, брезгливо лег на еще теплый каменный пол, нащупал в переборке незакрепленные кирпичи… Образовалось окошко. «Король» спросил:
— Как ты проник к нам?
— Вы же велели…
«Король» зашипел:
— Я спрашивал твоего согласия и думал тебя научить… Тебя смотрел лекарь?
— И Сибр. Я показал им следы своих старых ожогов. Король пошамкал отсутствующими губами.
— Может быть, ты действительно болен? Тогда ты не нужен.
— Нет, ожоги воспалены. Так бывает.
Физиономия «короля» исчезла. Из его кельи доносились бульканье и покашливания. Анаэль никак не мог понять в чем дело! Что он сделал не так?! И чем это грозит?
— Ладно, — «король» всплыл из мрака, как спрут из подводной расщелины. — У меня нет выбора. Раз уж я выделил тебя… А знаешь, почему? Ты страшен. Тебе легко притвориться прокаженным.
— Понятно.
Старик отвратительно захихикал.
— Не спеши так говорить. Но то, что тебе надлежит понять, ты поймешь, клянусь ангелами, архангелами и престолом Господним.
— Слушаю вас, ваше величество.
— Ты притворяешься или поверил, что я — Бодуэн IV? Слова эти произнесены были свирепым свистящим шепотом.
— Да, ваше величество, верю.
— Ты поверил мне, я поверю тебе. Если ты умный, сам догадаешься, кто меня посадил сюда. На троне — двойник. Его научили ходить, как я, так говорить. А когда я заболел…
Старик замолчал, тяжело дыша. Отдышавшись, хихикнул:
— Они легко отделались от меня, но главного не получили, хотя отняли у двойника трапезную. Ты меня слушаешь?.. Сама трапезная ни при чем, — старик говорил все быстрее. — Однако под ней находились…
— Я слушаю, ваше величество, — прошептал Анаэль.
— Под ней находились конюшни царя Соломона, — теперь и он снизил голос до шепота. — А в этих конюшнях скрыты огромные ценности. Он и не сумели их отыскать. Тайник не дается псам. Это — скала! — Старик захлебнулся кашлем, его колотило. — Богатство у них под носом, они его чуют. А я отдам остаток своей никчемной вонючей жизни за то, чтобы кто-то увел сокровища.
— Кто они? — осторожно справился Анаэль.
— Те, кто держит в железной перчатке сердце Святой земли. Кем пугают паломников. Кто построил эту тюрьму под видом богоугодного заведения. Кто носит белый плащ — символ чистоты — с красным крестом, символом крови, пролитой за веру…
— Рыцари Храма…
— Тише! И среди умирающих есть шпионы. Может быть, их наймиты таятся и в шкурах ангелов Господних.
Вымолвив это, король замолчал. Анаэль его не торопил. Король спросил:
— Ты не христианин?
— Почему вы решили, ваше величество?
— Я богохульник, и всякий истинный христианин считает долгом вслух осудить мои речи, хотя бы он разделял мои чувства.
— Я не смел перебить вас и молча перекрестился.
— В самом деле, не мог иноверец попасть в тюрьму христианского лепрозория. Что же ты молчишь?
— Мне нечего сказать, Ваше величество, я жду, что скажете вы.
— Не лги своему королю. Ты должен страстно желать, чтобы я выдал тебе приметы… Тайник.
— Да, ваше величество, я желаю… И жду с великим смирением вашего благословения на подвиг веры.
— Ты притворяешься благочестивым, — уверенно сказал старик. — И притворяешься правильно. Стало быть, не слишком глуп. И я надеюсь, что ты их обманешь.
Король приглушенно захохотал. Так смеялась бы жаба-гигант, если бы кто рискнул ее щекотать.
— И не воображай, — сказал он, — что я тебя полюбил. Ты мне отвратителен, потому что здоров и можешь как-нибудь уцелеть, улизнуть отсюда и даже разбогатеть. Но они мне противны. Держи…
Король просунул в отверстие изувеченную болезнью руку, на ладони его лежала металлическая пластинка.
— Что это? — тихо спросил Анаэль.
— Объясню. Но сначала ты мне обещай…
— Что именно?
— Если доберешься до сокровищ, ты попытаешься меня вызволить. Это возможно. Везде, где тамплиеры, всем правят деньги. Придется потратить их много, но поклянись — ты сделаешь это!
— Клянусь!
— Ты поспешил ответить. А стоило бы подумать. Ведь если обманешь, я тебя прокляну. А проклятия прокаженных всегда сбываются. Тем не менее ты?..
— Клянусь!
— Ну, так слушай. Ты знаешь Сионский холм в Иерусалиме?
— Я не бывал там.
— Это неважно, всякий его покажет. На нем стоит здание их капитула. Проникни на территорию. Остальное — на этой табличке. Пометки процарапаны иголкой. Это — тонкое серебро. Если что, сверни ее в пальцах и проглоти. Но уж испражняйся тогда в укромном месте.
Анаэль принял табличку, она была меньше лепестка мака. И что на ней можно изобразить?..
Старик отвалился от амбразуры и тяжело дышал.
— Жаль, — сказал он в темноте.
— О чем вы, ваше величество? — снова припал к проему в стене Анаэль.
— Не представляю, как ты уберешься отсюда. — Но даже если у тебя получится, во что я, признаться, не верю, и ты войдешь в Святой город, ты не попадешь в капитул. Правда, есть столб. Единственный.
— Какой же, Ваше величество?
— Не кричи так, а то кое-кто удивится, услышав наш разговор. А чтобы наверняка войти в капитул, придется тебе стать тамплиером.
— Но здесь, по-моему, не принимают в рыцари Храма, — сказал Анаэль.
Королю понравилась шутка подданного, он захихикал. Но Анаэль не шутил. Он пытался представить толщу преград, загородивших путь к свободе и поиску сокровищ, в существование которых хотелось верить. Могло статься, что он до конца жизни будет мечтать о них, валяясь, в компании заживо гниющих арестантов. Постепенно он задремал. Его разбудил свистящий шепот старика:
— Послушай, дикарь, у меня предчувствие. Что-то случится. С тобой, со мной — я не знаю. Какая-то перемена.
— Не понимаю.
— О, дьявол! Я сам не понимаю, я чувствую. Быстро тащи на место того бородатого… И уходи отсюда подальше, в любую свободную келью. Ты понял?..
— Я понял, — сказал Анаэль.
Глава XI. Разговор на рассвете
нового места подняли его до зари два стражника. Они связали ему сзади руки и молча вывели за ворота.
Занимался рассвет. После теплой вони сарая воздух казался холодным. Анаэль решил, что его казнят. Ну и пусть. Хорошо, что успел проглотить серебро. Правда, насухо, и оно оцарапало что-то внутри. Пищевод?..
С мертвой равнины моря поднялся и наплывал на крепость липкий туман. Час тумана — лучший для нападения на обитель Святого Лазаря… Хорошо бы, напали сельджуки…
Анаэля вели не к конюшням, где виселицы и эшафот, а почему-то в собор, из которого слышалось пение монахов. Навстречу медленно отворились широкие двери и вышли десятка два согбенных послушников в опущенных на глаза капюшонах.
В соборе было темно. Стражникам темнота не мешала. Держа Анаэля с обеих сторон за предплечья, они провели его к алтарю и втолкнули в дверь слева от возвышения.
В хорошо освещенной комнате перед распятием на коленях стоял молившийся человек. Не развязав Анаэлю рук, оба стражника испарились.
Человек поднялся. Анаэль вспомнил и замок Алейк, и Агаддин. Он напрягся, предчувствуя разговор, который снова ввергнет его в кошмар.
Новый хозяин его судьбы оказался огромен. Лицо его закрывала белая маска. Анаэль приготовился ко всему. После улыбки короля Иерусалимского его вряд ли что-то могло потрясти. Но все же вздрогнул.
Белолицый великан молча рассматривал Анаэля сквозь прорези маски.
— Как тебя зовут? — спросил он наконец хрипловато. — Впрочем, я знаю. Ты — Анаэль.