Мальчик с короной

На мосту зажглись редкие гирлянды лампочек. Отблески света падают на черную воду, высвечивая желто-зеленую глубину. Трехпалубные пассажирские корабли огнецветными островками неудержимо проплывают мимо станции, исчезая в черных вратах моста. Из глубины парка доносятся взрывы хохота, бешеная танцевальная музыка, призрачной летающей тарелкой висит над душным темно-зеленым месивом деревьев диск «колеса обозрения».

Дебаркадер покачивается на волнах, бьется и отыгрывается от волн спасательный катер, расчаленный в тесном загончике, звенит цепью мокрый от брызг пес Осман, янтарно светится в синеньких сумерках одинокая каюта наблюдателя на верху дебаркадера.

Я, точно впередсмотрящий на старинном паруснике, вглядываюсь в темень, поворачиваюсь в разные стороны, втискиваю в глаза твердые окуляры бинокля. Я вижу, как между кораблем и черной полоской неведомой земли на горизонте падают и поднимаются чайки, скользит хищная пирога, слышу дальний рокот боевых барабанов.

Я дозорный на мачте мрачного океанского китобоя: далеко внизу прокатываются под узким, обросшим водорослями и моллюсками днищем корабля пенистые валы, с вызовом смотрит в небо ржавая пушка гарпунщика. Вон далеко-далеко впереди пронзают низкие клочья тумана фонтаны китов.

Я, сигнальщик боевого пограничного катера, сурово оглядываю необозримую свинцовую гладь моря. Горькие брызги бьют мне в глаза, заливают оптику, мешают вглядываться и искать близкую уже цель: «Вижу цель! Право тридцать, десять кабельтов! Тип цели — шхуна!»

Под таинственной каюткой дежурного продолжается обычная жизнь станции. Водолаз Юра зашивает парусной иглой куртку, в светлом проеме медпункта вяжет чулок Нина Ивановна. Механик Кончинский возится со старым подвесным мотором…

К трапу подходят две броско одетые немолодые девушки — Юля и Майя.

— Здравствуйте, морячки! Можно к вам на огонек…

Девушки смеются, будто их кто-то щекочет под мышками. Мужчины оживляются, Нина Ивановна презрительно фыркает и уходит вязать в кабинет. Девушки смеются пуще прежнего и пытаются передразнить походку толстой врачихи.

Механик Кончинский отрывается от мотора и, на ходу вытирая руки, игриво подмигивает.

— Красавицы! Розы на асфальте, бриллианты рабочих общежитий! Пожалуйста!

Водолаз Юра широко улыбается.

— Привет, русалочки… Ну как женихи? Грядут?

Девушки опять смеются.

— Ой, уморили… Женишки… Грядут, да не пригрядут… Гребут, да не пригребут…

Садятся на продавленный диван, снимают туфли Я томно обмахиваются журналами.

— Ноги распухли, просто ужас… Этот Эдик, Майка, мне все пальцы оттопал… Черт лысый…

Кончинский подмигивает.

— Молодость — это радость, боцман! Мы уж грешным делом решили, что вы замуж повыскакивали, забыли наш причал…

— Какое… Дождешься от них замуж, от кобелей этих… Между прочим, Юрик, только в вашу смену кто-то на этой самой вышке торчит, а другие смены только в шашки дуются… Угостили бы кофейком, что ли…

— Кофе им захотелось! Ничего, чайком обойдетесь… Может, вообще борща похлебаете или потолстеть боитесь?

— Ах, напугал… Полнеть — не худеть! Недельку в ночной постоишь, и вся твоя полнота — фьють! У нас работка не ваша — у нас не посидишь…

— А что с танцев так рано прискакали? Вроде еще крутят…

— Пустой вечер. Одни сопляки патлатые… Набрасываются, будто принцы какие заморские… все им сразу подавай… А вот Юльку сейчас один интересный такой дядечка пригласил… Говорит, директором зоопарка работает, обещал гориллу живую показать… Говорит: «Она у меня, как человек, в пиджаке любит ходить, на диване спать… И бананы ест, и апельсины…» Умора прямо… Мы смеялись как зарезанные… Горилла апельсины жрет… ха, ха, умора…

Кончинский приносит чайник с кипятком, Юра насыпает в горсть из пачки и заваривает прямо в чайнике.

— Чай пить — не дрова рубить! Вы, русалки, допрыгаетесь так… Что, у вас своих мужиков на фабрике нет? На хрена вам директор с гориллой… Не пойму…

Девушки смеются.

— Вот именно! Сказал тоже! Не понимаешь и не понимай себе в тряпочку… Стали бы мы в такую даль таскаться… У нас на фабрике сплошной дамский коллектив, понял?! Как на птицеферме — один петушок на сто курочек… Да и тот женатик… Сто лет его б не видать…

На трапе появляются потные, запыхавшиеся Паша и Гера с бревном на плечах. Сбрасывают бревно на палубу.

— Ну все! На сегодня, пожалуй, хватит… Завтра встанем пораньше и за работу… Еще одну ходку хорошо бы успеть сделать…

Водолаз Юра машет рукой.

— Шабаш, ребята… Сыпьте к столу… гостьи у нас…

Девушки начинают кокетничать.

— Здрасьте, мальчики… А вы все свой красивый пароходик строите? Еще прошлым летом обещали покатать… Ах, как романтично — на быстром катере… да на необитаемый остров… Ах, ах, ах! Может, мы дадим себя уговорить…

Водномоторники заметно воодушевляются.

— Вот следующим летом точно пойдем! Ведь у нас все точно рассчитано. По плану! Неделю через канал и Рыбинку, потом Волго-Балт, Белое озеро, Сухона, Двина и, наконец, Белое море! Через месяц дойдем! Вы думаете, там холодно? Ничего подобного, там тепло! В районе Соловков даже свой собственный уникальный микроклимат… Это как Батуми, только на севере… Тюлени рядом плавают, медузы… утки… приливы, отливы, разливы… Водоросли длиной двадцать метров! Треска живая!

— Ой как интересно, мальчики… А на скольких у у вас лодочка рассчитана? Мы все туда уместимся? Ведь Герочка женатый теперь… Это по его животику очень даже заметно… А вам, Пашенька, надо срочно жениться! Один вы долго не протянете при такой работе…

Юля мечтательно вздыхает и лукаво смотрит на подругу.

— Ах, Павлик! Если бы вы только знали, какие замечательные пирожки с капустой умеет печь Майка-Пальчики оближешь! При таком питании вы бы за неделю поправились… И вообще с Маей я вам очень советую дружить — она у нас на фабрике… чемпион по плаванию! Без такого человека даже опасно отправляться на Белое море!.. Она очень-очень быстро плавает, и, между прочим, у нее Большая золотая медаль за спасение утопающих…

Паша с Герой во все глаза с уважением смотрят на Майю. Водолаз Юра и Кончинский удивленно косятся. Наконец Майка не выдерживает:

— Брось трепаться, Юлька, когда ты серьезным человеком станешь?! Какой из меня чемпион по плаванию?! Я и моря-то ни разу не видела, а плавать умею только по-собачьи, а ты медаль… Зачем мальчиков обманывать?! — Оглядывается на Пашу и серьезно говорит: — А вот пирожки печь умею и люблю, Павел, — это правда! Так что могу тебя угостить…

Паша смущенно кивает и берется за бревно. Оглядываясь на Майю, Паша и хмурый Гера уносят бревно за рубку.

На трапе появляются Алибабаев и Айвазовский. За сияющим Алибабаевым на веревочке упирается живой, упитанный черный барашек с сумкой на курчавой спинке. Из сумки торчат горлышки бутылок. Алибабаев, захлебываясь от радости, кричит:

— Ура! Полный победа! Эст подшипники! Эст, эст, эст, товарищи дорогие! Сейчас шурум-бурум делать будем — шашлык сочный, дальневосточный! Казан давай, ножик острый давай, уголь давай…

Водолаз Юра озадаченно смотрит на барашка.

— Где это ты барана купил, мил человек?

Алибабаев гордо:

— Как где купил? Зачем купил? Подарили мнэ… Подарили! У нас как праздник — то мы берем барашка, грузим вино и в горы… Уходи заслуженный отпуск, дорогой, приезжайте все в гости! Жен берите, детей, бабушек, тещу — всэм места хватит, клянусь! Отдыхать будете от вашей трудной такой работы, сил наберетэсь — опять приедете… Всех приглашаю!

Кончинский, суетясь, бегает вокруг барашка и Алибабаева.

— Вот это по-нашенски… Ай, удружил, кацо! Это ж надо… Эх, гульнем сейчас на всю Ивановскую…

Из кабинетика высовывается Нина Ивановна. Видит барашка, всплескивая руками, подбегает и сдергивает тяжелую сумку.

— Бебешка мой! Какой хорошенький… Нагрузили бебешку… Мучают барашка… А мы не позволим!

Нина Ивановна грозно оглядывается на Алибабаева.

— Товарищ Алибабаев! Зачем вы привели домашнее животное? Он еще маленький, ему спать хочется… А вы его таскаете с собой по городу…