Страница 48 из 91
Его камердинер, между тем, хмурился, держа две закупоренные стеклянные бутылки.
- Что лучше? Ментол или мятный раствор?
- Мята, - выйдя из оцепенения, Минерва направилась к Тревору. – Он используется при ознобе.
Девушка обошла Тревора, прошла мимо лакея и указала на полку с аналогичными бутылочками. – Здесь должно что-то быть.
- Мята болотная, - Тревор подошел к столу. – Вот она. Сколько капель?
- Около чайной ложки, лучше даже две. Столько, пока не будет чувствоваться сильный запах.
Тревор открыл пробку и добавил ее в воду. Вместе с Минервой понюхал пар. Оба нахмурились.
Ройс направился к ним, бросив мокрый галстук, который, наконец, удалось развязать; с чавкающим звуком он упал на пол, но ни камердинер, ни Минерва никак не отреагировали.
Герцог с тоской посмотрел на горячую воду, почувствовав, как холод пробирается до его костей. Он слышал, как двое спорили по поводу количества, добавленной мяты.
Сжав зубы, он стал расстегивать рубашку, посмотрел на своего кастеляна.
- Минерва.
Девушка подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
- Оставь нас. Сейчас.
Он потянул низ своей рубашки.
- Ах, да. Конечно.
Потянув рубашку, услышал удаляющиеся шаги и закрывающуюся дверь. Мрачно улыбнулся. Но борьба с мокрой одеждой была закончена только наполовину; Тревор должен был помочь ему снять сапоги и бриджи.
Наконец, обнажившись, Ройс шагнул в ванну, сел и окунулся в воду. Почувствовал, как горячая вода медленно растапливает лед, пробравшийся к нему под кожу.
Почувствовал, как тепло другого рода медленно распространяется по телу.
Его взгляд остановился на двери, через которую вышла Минерва, и он понял, что медленно стал согреваться.
Поздно вечером, привалившись плечом к стене в галерее, Ройс задумчиво наблюдал за дверью в комнату Минервы.
Единственной мыслью в голове было, что ее забота о нем, не оправдывала то, что он собирался сделать.
Герцог прекрасно понимал, почему потребность затащить ее в постель достигла такого уровня, что превысила его самоконтроль. Игра со смертью напомнила ему о том, что он вполне смертен, и для того, чтобы убедить себя в том, что он жив, ему требовался один коренной способ.
То, как он реагировал на это, было совершенно естественно, нормально и логично. Ожидаемо.
Он вообще не был уверен, что она видит все таким образом.
Но Ройс нуждался в ней сегодня.
И дело не только в его эгоизме.
В вопросе спасения девочки, он и Минерва были абсолютно правы, но и права была Маргарет. Ему нужен преемник; он не мог больше и дальше откладывать это до тех пор, пока не уговорит Минерву стать его невестой.
Стать матерью его сына – одиннадцатого герцога Вулверстона.
На данный момент все дороги в его жизни вели его к этому, заставляя действовать, сделать следующий шаг.
В замке было тихо; все гости уже были в своих постелях. Остались только он и Минерва. Вся прислуга уже давно спала.
Не было смысла затягивать это и дальше.
Ройс уже собирался оттолкнуться от стены, сделать первый шаг к двери в ее комнату, когда она распахнулась.
Мужчина замер, наблюдая за тем, как вышла Минерва. Она все еще была полностью одета; кутаясь в шаль на плечах, девушка посмотрела направо, потом налево. Она не замечал его, стоящего абсолютно неподвижно в тени.
Тихо закрыв дверь, она пошла по коридору.
Тихо, как тень, он последовал за ней.
Глава 12.
Полная луна светила в окно; Минерве не нужна была свеча, когда она спускалась вниз по парадной лестнице, направляясь в западное крыло в музыкальную комнату. Оказавшись на первом этаже, она пошла быстрее, не таясь; все гости размещались на верхнем этаже.
Девушка одолжила Сесилии, дальней кузины Вариси, брошь своей матери. Та приколола ее на шаль, когда играла королеву Франции сегодня вечером. Обратно Минерва забыла ее забрать. Брошь была дорогой, но еще больше она ее ценила потому, что это была одна из немногих вещей, оставшихся ей от матери. Она не собиралась рисковать такой вещью, оставив ее в коробке с костюмами даже до завтрашнего дня.
Не то, чтобы кто-то мог ее украсть, но…она не могла спать спокойно, пока брошь не окажется у нее.
Достигнув музыкальной комнаты, она открыла дверь и вошла. Лунный свет струился в широкое окно, заливая сцену, обеспечивая тем самым достаточное освещение. Пока она шла по проходу между рядами стульев, ее мысли были заняты Ройсом и страхом, охватившем ее с парализующей силой, когда она увидела его в реке с девочкой, несущихся в потоке к тому месту, где их ждали горе - спасатели.
На одно мгновение ей показалось, что она – они – его потеряли. Даже сейчас…Минерва пошла медленней, закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Все хорошо, у него получилось, и он сейчас в безопасности наверху в своем доме, в своей теплой постели.
Выдохнув и открыв глаза, Минерва пошла дальше. Сундук с костюмами стоял за левой кулисой. Рядом с ним лежали шали, шарфы, платки, поддельные кинжалы, береты, пара тиар и корона – предметы, которые подходили к костюмам.
Остановившись, Минерва начала перебирать их, ища шаль.
Пока она ее руки и глаза делали эту работу, Минерва прокручивала в голове слова, сказанные Маргарет, и замечания, сделанные не только дамами, но и некоторыми мужчинами, о том, правильно ли она сделала, что предупредила Ройса о девочке в реке.
Не все, кто высказывали свое мнение, предполагали, что действительно ждала этого от герцога, но она ждала. Она ждала, что он поступит именно так – не в смысле действий, а что сделает все от него зависящее, чтобы спасти ребенка.
Она не ожидала, что он будет рисковать своей жизнью, что его смерть может быть реальной. Минерва не думала, что он предвидел что-либо, так как в таких ситуациях никогда не было времени для хладнокровных расчетов, взвешиваний фактов.
Когда решается вопрос жизни и смерти, надо действовать быстро, и верить, что все получится. Как Ройс. Он отдал приказ своим кузенам, и они инстинктивно послушались его; теперь они могли сомневаться в мудрости своего поступка, но тогда они поступили так, как он просил.
И это было все, что имело значение. По ее мнению, конечный результат стоил этого, но так считали только она, Ройс и небольшая горстка гостей. Остальные думали, что она была не права.
Конечно, они не думали бы так, если бы девочка по праву рождения относилась к высшему обществу.
Положение обязывает; другие явно интерпретировали эту фразу иначе, чем она и Ройс.
Шали с брошью здесь не было. Нахмурившись, Минерва сложила вещи и открыла крышку сундука.
- Ага.
Как она и подозревала, Сесилия бросила брошь с шалью в сундук; отцепив брошь, Минерва положила ее в карман. Положив шаль обратно в сундук, она опустила крышку и встала.
В коридоре послышались шаги.
Тихие, уверенные шаги…Ройса.
Он остановился в дверях.
Обычно Ройс двигался невероятно тихо. Он позволил ей услышат его шаги потому, что знает, что она здесь? Или потому, что думает, что рядом никого нет, кто бы мог его услышать?
Минерва попятилась вглубь сцены; тяжелый бархатный занавес, в данный момент опущенный, позволил ее скрыться от его глаз. Осторожно раздвинув пальцами занавес, она посмотрела в щель.
Ройс стоял в дверях. Осмотрев комнату, медленно вошел, оставив дверь распахнутой настежь.
Еще больше напрягшись, чем раньше, девушка наблюдала за тем, как он идет по проходу. Остановившись на полпути к сцене, Ройс сел на стул; звук ножек стула о пол прозвучал отчетливо в тишине. Поставив предплечья на колени, он переплел пальцы. Создавалось впечатление, что герцог внимательно изучает переплетенные пальцы рук.
Ройс снова задумался над тем, что собирается сделать, но отмел все отговорки.
Несмотря на свою беспечность, он прекрасно знал, что мог сегодня умереть. Он и раньше находился в подобных ситуациях; он чувствовал прикосновение ледяных пальцев смерти. В этот раз все было иначе: он впервые почувствовал сожаление. Сожаление, остро и ясно, стучало в его голове в тот момент, когда ему показалось, что рука Филиппа слишком далеко.