Страница 6 из 30
– Скажите мне о своих догадках, сударь, и вы получите ответ.
– О них довольно сложно сказать, – покачал головой де Ре, – мне лишь показалось… хотя, кто знает… Эта девушка… – он мялся, подыскивая нужные слова, но, видимо, так и не найдя их, по-детски беспомощно взглянул на герцогиню. – Она настоящая Дева, да? Та, которая должна явиться по пророчеству?
Вот теперь лицо мадам Иоланды дрогнуло, не скрываясь!
С волнением, таким для неё непривычным, по крайней мере, при посторонних, она подалась к де Ре и ласково тронула его за руку.
– Как вы догадались, мессир?
– О… Так это правда?!
Глаза барона округлились, как у ребёнка.
– Мадам… но как?!.. Я лишь случайно разговорился с ней, думая, что это мальчишка-паж, который просто трусит… А потом… то, что она говорила было так непривычно…
– Расскажите мне, сударь – ЧТО? Теперь я должна знать…
Но де Ре, как ни старался, так и не смог ничего объяснить – он был слишком взволнован. Кое-как, сбиваясь на ненужные подробности, которые вдруг стали казаться чрезвычайно важными, барон рассказал о происшествии возле церкви у Сен-Лу, но, закончив, выглядел так, словно не верил сам себе.
– Простите, мадам, – выдохнул он, – мои мысли стали тяжелее моих доспехов.
Однако герцогиня, как ни странно, осталась очень довольной.
Заверив де Ре, что всё прекрасно поняла, она взяла с него слово – молчать, но присматривать за Клод до срока, приход которого известен теперь, кажется, только Господу.
– Так её зовут Клод? – спросил рыцарь.
– Нет, люди её назвали Жанной. Но имя Клод … О, мессир, когда-нибудь я расскажу вам историю этого имени, и вы будете поражены Господней мудростью, подарившей нам не очередную пророчицу, а подлинное дитя Бога!
«Я всё сделала правильно! Я не ошиблась! Я выполнила своё предназначение!».
С этим припевом мадам Иоланда теперь вставала, ложилась и занималась неотложными делами. Уж если такой циник, как де Ре – такой вояка, которому задумываться приходилось, разве что, о выборе оружия – сумел не только распознать Клод в паже, но и УВИДЕТЬ её саму в ряженой крестьянской девушке, значит, сомневаться не в чем!!!
«Я всё сделала правильно! Я не ошиблась! И теперь, Господи, передаю сделанное в руки твои…»
Поэтому сегодня, в день приезда ЕЁ Девы, герцогиня с удовольствием смотрелась в зеркало, находя отражение в нём беспечно прекрасным. Она даже позволила себе кокетливо повертеть плечами, чем вызвала неудовольствие старухи-швеи, служившей при ней ещё, кажется, со времен девичества. Старуха как раз прикрепляла пряжку к вороту мантии и без конца цокала языком.
– Боюсь, слишком туго возле горла-то, – ворчала она, пытаясь стянуть края тяжёлой мантии пониже. – До зала паж донесёт, а там-то как? Пойдёте к трону, да в толчее – а ну, как наступит кто! ПридУшитесь, ваша светлость, вот помяните моё слово…
– Всё хорошо, – беспечно отмахнулась герцогиня. – Расшивать времени нет. Подайте мне веер и поверните зеркало к свету… Так… Хорошо! Я готова!
* * *
Жанну встречали с почестями, поистине королевскими. Продумано было всё вплоть до маршрута, по которому она должна была проехать к замку дофина, останавливаясь возле платформ с аллегориями Справедливости, Храбрости, Благородства и Целомудрия, чтобы принять от них венки и знаки отличия. Старшины городских цехов предложили свои услуги по оформлению улиц и тех домов, мимо которых Дева будет проезжать, и, за немыслимо короткий срок, соорудили некое подобие триумфальной арки из раскрашенного холста на центральной площади.
Всё должно было быть нарядно и празднично. Поэтому, накануне приезда работа нашлась для всех – трудились портные, ткачи, кондитеры, башмачники и прочие другие, чьим ремеслом за последние годы интересовались только в той степени, которая соответствовала нуждам военного времени. Теперь же каждому хотелось блеснуть нарядной одеждой, новыми башмаками и украсить свои окна, если и не коврами, которые далеко не у всех остались, то, хотя бы, полотнищами, на которых было бы выткано что-то, соответствующее случаю.
Но никакие работы, украшения и официально подготовленные ритуалы не смогли в полной мере отразить ту подлинную радость, что выплеснулась на улицы города, едва победоносная армия проехала через ворота. Лучники оцепления ничего не могли поделать и ехавшую впереди Деву, ещё бледную после ранения, облепили со всех сторон так плотно, что конь под ней, не столько шёл, сколько плыл в ликующем людском потоке. Слова несчастных аллегорий, тянущих свои венки, терялись в приветственных криках толпы, платформы под ними кренились и грозили рухнуть под напором желающих рассмотреть Деву. И, чем ближе приближались к замку, тем сильнее становилась давка, так что пришлось нескольким капитанам обнажить мечи, чтобы отпугнуть хотя бы тех, кто хотел непременно коснуться Девы, а то и проделать весь путь, уцепившись за её сапог.
Это ликование улиц словно просочилось сквозь толстые башенные стены и заполнило замок, где ожидал встречи дофин со своим двором. Здесь, конечно, вели себя сдержанней, но многие улыбались без обычной любезной натянутости. И даже представители наиболее дальновидных королевских дворов Европы выглядели взволнованными, а не беспристрастно надменными, как им предписывал статус наблюдателей. Все они низко поклонились, когда Жанна вошла, и все заметили, как почтительно согнулся и осенил себя крестным знамением неофициальный посланец папы.
– Как я рад!!!.. Я так рад видеть тебя!
Дофин стремительно подскочил со своего кресла и настолько порывисто бросился к Жанне, что всем показалось, будто сейчас он заключит девушку в объятия, (что будет, конечно же, по-человечески, понятно, но не совсем прилично для короля). Однако, Жанна успела опуститься на одно колено и низко опустить голову, как и положено подданной.
– Милый дофин, я выполнила часть того, что обещала, – произнесла она с почтительным достоинством, которое вызвало в зале лёгкую волну перешептываний. – Теперь смиренно жду, что вы позволите мне очистить дорогу до Реймса и короновать вас там, как положено.
Дофину, с великим трудом, удалось скрыть своё замешательство.
– О… да, да… мы обязательно поговорим об этом…
Поддавшись внутреннему порыву, он действительно хотел обнять Жанну, и теперь досадовал на себя за то, что до величия снова не дотянул. Нужно было просто подняться ей навстречу… тем более, в присутствии всех этих посланников и представителей… Просто подняться и протянуть руку для поцелуя… Хорошо, хоть сама эта крестьянка помнит своё место, и не дала ему опуститься до объятий с ней. Но это обращение – «дофин»… Оно коробило напоминанием о том, что, спустя столько лет после смерти отца, он всё ещё не король… Не настоящий король… И напоминало об этом не только Шарлю, но и остальным, среди которых хватало тех, кто наверняка усмехнулся в душе…
Приосанившись, дофин, пусть и запоздало, принял, наконец, подобающую королевскую позу, знаком велел девушке подняться и обвёл взглядом присутствующих.
– Сегодня великий день – мы будем только праздновать, Жанна! – возвестил он, цепко присматриваясь к лицам вокруг. – И ты обязана принять все те почести, которых достойна.
Тут же от королевской свиты отделился один из пажей с бархатной подушкой на руках. На подушке лежали золотые шпоры. И личный камергер дофина, подоспевший следом, опустился на колени, чтобы одеть их на Жанну.
В зале притихли.
Недавний радостный восторг начал медленно таять в привычном дворцовом воздухе. Золотыми шпорами отличали только посвященных в рыцари, и только особ королевской крови… Девушка, конечно, совершила немыслимое, но… но… всё-таки, она не дворянского рода, не посвящена… и вообще – не слишком ли всё это для простолюдинки?
Лица посланников напряглись. Их государи рассчитывали, в будущем, на союз с этим, вполне возможным королём – союз, который накинул бы узду на военные аппетиты англичан. Но, если он опять начнёт увлекаться и делать глупости, вроде той, что совершилась на мосту в Монтеро, или унижать себя непонятными решениями, любой союз с ним будет выглядеть такой же глупостью….