Босоногая баронесса

– Я встречу вас через сорок минут перед дворцом, мама, и мы поедем в церковь, – сказала она.

Оливия схватила Лауру за юбку.

– Он ждет тебя в саду, – шепнула она и ободряюще улыбнулась.

Лаура отправилась к себе наверх. Пусть ждет! Что мог сказать ей сейчас Хайятт? Если он собирается продолжить флирт, то непременно станет прельщать ее, чтобы в конце концов соблазнить. Если же он устал от нее, то отделается шуточками типа "как себя чувствует моя невеста? или преждевременно называть вас так? без сомнений, вы слишком благоразумны, чтобы принять мое предложение." Она представила осторожный блеск его глаз, когда он повернется н пойдет от нее прочь.

Хозяйка оставила книгу стихотворений рядом с кроватью, чтобы беспокойные гости могли скоротать время бессонницы. "Элегия в сельском церковном дворике" Грея прекрасно соответствовала мрачному настроению Лауры.

В назначенный час она надела шляпку и спустилась вниз. Она едва почувствовала биение своего сердца, когда заметила Хайятта. Он взглянул на нее и улыбнулся.

– Не означает ли эта шляпка, что вы собрались в церковь? А я думал, мы отправимся с вами на прогулку этим утром.

Лаура холодно улыбнулась.

– По воскресеньям, лорд Хайятт, я всегда хожу в церковь. Но вас я не стану принуждать к этому благопристойному мероприятию. Пожалуйста, можете прогуляться.

– Да, пожалуй, я совершу богослужение на свежем воздухе, деревья были созданы гораздо раньше церквей! А вы поедете на прогулку со мной сегодня днем?

– У меня другие планы, – ответила Лаура и присоединилась к группе дам, решивших посетить церковь.

Хайятт посмотрел ей вслед, сдвинув брови. Черт побери, что происходит? Он мог бы понять, если 6 она сорвалась после стычки с Мари Деверу вчера, но она спокойно отнеслась к скандалу, и с Мари больше не будет проблем: он пообещал ей портрет отдать, и он поступил так, беспокоясь прежде всего о Лауре, если уж говорить начистоту. Она довольно многозначительно спросила, почему он желает сохранить у себя эту картину. Ее вопрос прозвучал как ревность, а леди не станет ревновать джентльмена, к которому не испытывает никакого чувства.

Лаура не пришла к нему в сад, хотя получила сообщение: баронесса после завтрака сказала ему, что передала. Похоже, она старается избегать его! Черт возьми! Если она намерена отказать, у нее должно было хватить, по крайней мере, элементарной вежливости сказать ему об этом, вместо того, чтобы оставлять его в неведении. Хайятт ожидал, что мисс Харвуд обладает несколько большими понятиями о приличиях. Но – капризы человеческой натуры! – чем хуже она себя вела, тем жарче разгоралась его страсть.

Во время церковной службы Лаура размышляла, чем бы ей заняться днем, чтобы избежать общества лорда Хайятта. Когда священник объявил, что во второй половине дня он проведет экскурсию по церкви, она обрадовалась. Церковь, несомненно, была самым подходящим местом для спасения от ухаживаний безнравственного лорда.

По пути домой Лаура поделилась со своей матерью планами на день.

– Почему ты хочешь пойти, дорогая? – в недоумении спросила ее мать. – Единственная цель экскурсии – убедить прихожан, что церковь изветшала, и собрать с них взносы на ремонт.

Лаура совершенно упустила это из вида.

– И священник ожидает не шиллингов, а от каждого пару гиней! – добавила мисс Харвуд.

– Старая церковь очаровательна! Я пожертвую гинею, – сказала Лаура.

Если гинея была способна удержать на расстоянии лорда Хайятта, то это была малая цена.

Когда за ленчем она объявила о своем решении, три дамы пожелали присоединиться к ней.

– Мы можем поехать в моей карете, – предложила леди Мифорд.

Лаура вздохнула с облегчением. Она и три другие дамы полностью заполнят карет, для Хайятта, если он вздумает присоединиться, не окажется места.

Но судя по выражению его лица, у него и не было желания присоединяться. Хайятт не подошел к ней после ленча. Некоторые молодые джентльмены отправились играть в крокет, и когда карета леди Мифорд мчалась через парк, Лаура увидела светлые волосы и широкие плечи Хайятта среди играющих. Леди Деверу, по предположениям Лауры, должна была уже покинуть Кастлфильд. Лаура не видела ее с утра, и никто из гостей не упоминал о ней.

Из экскурсии Лаура вынесла два ярких впечатления. Первое – когда преподобный Берне ударил палкой по камню, чтобы убедить прихожан в ветхости церкви, мелкая пыль, напоминающая сахарную пудру, закружилась в воздухе, она была удивительно белой; и другое – отойдя ярдов на сто от церкви, Лаура обратила внимание на состояние крыши, покрытой свинцовыми полосами, и ощутила тревогу за рабочих, которым придется цепляться за крутые склоны крыши при замене отслуживших свое полос.

Дамы оставили при выходе из церкви свои приношения в серебряной чаше на краю стола. Леди Мифорд опустила пять гиней, но в чаше уже были и шиллинги, и кроны, и полукроны, так что Лаура не почувствовала себя неудобно, опускаю свою гинею.

Жена священника миссис Берне предложила чай с пирогом, тем самым избавив Лауру от чаепития в Кастлфильде. Оставалось пережить обед и воскресный вечер. В понедельник рано утром они должны были уехать.

Лаура приложила все усилия, чтобы не оказаться рядом с Хайяттом за обедом. Но он сам не поленился поменять место за столом. Она не смотрела в ту сторону, где сидел Хайятт, но чувствовала, что его темные глаза часто обращались к ней.

На вечер хозяева не планировали никаких развлечений, и Лаура, пока джентльмены пили портвейн, поднялась наверх под предлогом, что ей надо черкнуть пару писем. Оливия весь день донимала ее, сгорая от желания узнать, приняла ли она предложение Хайятта, и Лаура была рада уединиться.

Она расположилась за бюро и даже поставила дату на одном из тисненых листов почтовой бумаги Кастлфильдов. Было бы чудесно написать кому-нибудь на этой прекрасной бумаге! Кажется, она не отвечала еще на письмо своей кузины Белл Харвуд.

Лаура набросала несколько строк, но вскоре лениво отбросила перо и принялась разглядывать висевшую над бюро картину с изображением корабля. Маленькая бронзовая дощечка, прикрепленная к рамке, сообщала название – "Кораблекрушение". Волны заливали паруса, впереди маячили очертания скал… Если заменить море светским обществом, то картина прекрасно отразит положение Лауры. Ей казалось, она обречена, так же как и корабль, несущийся в бурном море.

Услышав стук в дверь, она схватила перо и пригласила:

– Войдите!

Она уже мягко улыбнулась, приветствуя баронессу, но дверь открылась, и в проеме появилась освещенная тусклым светом коридора фигура Хайятта.

ГЛАВА 17

Лаура вскочила из-за бюро

– Хайятт! Вы не должны ко мне входить! – воскликнула она.

– Тогда давайте выйдем в коридор, – потребовал он. – Я хочу с вами поговорить.

Его настойчивый тон только подогрел ее гнев.

– Мне нечего сказать вам, сэр! – ответила она, гордо откинул назад голову.

Хайятт выглянул в коридор, желая удостовериться, что за ними не наблюдают. Затем он шагнул в ее комнату и захлопнул за собой дверь.

Беру на себя смелость не согласиться с вами, мисс Харвуд. Если я предлагаю даме руку и сердце, я ожидаю учтивого ответа, каким бы он ни был.

– Я вижу, вам не терпится потребовать назад свою свободу, чуть было не потерянную столь опрометчиво! Ну что ж! Можете считать себя свободным ото всяких обязательств! И если вы позволите мне дать вам совет, лорд Хайятт, впредь будьте осмотрительнее, обнимая даму, чтобы у вас не возникало необходимости совершать вынужденные предложения.

– Мое предложение не было вынужденным.

– Простите, вы ведь вообще не делали мне предложения, так что мне нет необходимости отказывать! Вы сделали всего лишь то, что требует общество для спасения сомнительных репутаций, вы притворились, что ваши намерения честны. Сейчас можете уходить!

Хайятт застыл. Обвинять его в легкомысленном обращении с ней? И даже намекать на попытку соблазна?