Страница 112 из 117
Я застонал. Когда Покойник начинает излагать, какие мы предпримем шаги, я шагаю за дверь.
Они беседовали. Я ждал, всеми позабытый. Наконец Белинда ушла, она была полна энергии и послала Покойнику на прощание смачный и многообещающий благодарственный поцелуй.
– Что она задумала?
«Ее план включает, в частности, что меня перенесут в заведение мистера Дотса…»
– Что? Эта женщина сумасшедшая!
Я не могу сдвинуть его с места, чтобы вытереть пыль, не то что вынести из дома.
«В ее плане была некая утонченная порочность, – задумчиво просигналил Покойник. Он не стал объяснять. – Мы обсудим некоторые его подробности в ближайшие дни, когда будет свободное время. Все это потребует бесед со многими людьми. Скажи об этом Дину.»
Хорошо. И пусть Дин свалит всю вину на меня, хотя очевидно, что все это бредовые замыслы Покойника.
56
Вот так мы и жили: валяли дурака и все думали, как остановить одного из самых опасных убийц за всю историю Танфера, залезали по уши в дела Стражи и донесения осведомителей, да еще Покойник пытался провернуть какую-то аферу, чтобы Краск и Садлер отстали от Белинды. Я вынужден был играть роль мальчика на побегушках. Брюзжащего мальчика на побегушках. Когда у Тупа не находилось для меня ничего лучшего.
Однако должен признать, что благодарность мисс Белинды Контагью превзошла все ожидания и оказалась едва ли не больше того, что я могу вынести.
Я потерял счет негодяям, которые перебывали у нас за эти дни. Большинство из них не походили на обычных головорезов: это были должностные лица, военные, предприниматели и даже офицеры Стражи. Люди, из-за чьей недальновидности Чодо приобрел власть, а они – больше богатства, чем им полагалось. Все они знали Белинду. Раз в год Чодо собирал их всех вместе под предлогом ее дня рождения.
Они пришли. Белинда рассказала им о Краске, Садлере и о папаше, а Покойник в это время покопался у них в головах. Тем, кто готов был выступить против Белинды, Покойник смешал все мысли, так что эти люди забыли, что видели ее.
Вокруг шныряли Плоскомордый, Морли и его команда, они обеспечивали охрану.
Покойник был уверен, что Уинчелл больше не клюнет на Конфетку, даже если она будет валяться перед ним голая и у него будет преимущество во времени Белинда предложила, что пойдет она.
Настал вечер. На этот раз я решил держаться до конца, пока все не получится. Не дам Тупу и его неумехам снова все испортить.
Я мечтал с этим покончить. Я столько работал, будто это не одно, а несколько дел. Разве что не махал кулаками, хотя в нашей профессии это приходится делать часто.
В дансинг Гулляра набились подсадные утки, почти все вольнонаемные полицейские. Еще больше полицейских околачивалось вокруг. Веселый уголок заполонили стражи закона. Те, кто работал на улице, приходили, покупали пиво и уходили. Мы сидели внутри и покупали еще охотнее.
Гулляр стоял, опершись на стойку, и говорил мне:
– Этот подонок с ножом скоро сделает меня богачом, все твои ребята пьют пиво. Ты, правда, собираешься поймать этого негодяя?
– Мы разрешим ему показывать свои трюки на твоей танцплощадке, и к тебе валом повалят клиенты-вампиры.
– Это опасно!
– Ничего не поделаешь!
Было уже поздно. Напряжение нарастало. Полицейским все труднее было прикидываться, что они обыкновенные гуляки. Впрочем, мне не приходилось уговаривать их расслабиться и спокойно ждать. Они были такие обыкновенные, что дальше некуда, и вели себя, как отпетые гуляки.
– Нам не следует торчать здесь, Гаррет. Гулляр был прав. Уинчелл мог узнать меня.
Белинда прошла в заднюю комнату, где мы с Гулляром и Хрустом убивали время за кружками пива. Ей нужна была моральная поддержка.
Хрусту тоже. Его выставили. Шустер занял его место за стойкой.
– Гулляр, я бы справился с любым выскочкой, который пристанет к девочкам. Почему меня убрали из бара?
– Я не сомневаюсь, что ты бы справился, Хруст. Но я тут сейчас не главный. Хруст сверкнул на меня глазами. Я сказал:
– Речь идет об убийце-психопате, Хруст. Совсем полоумном. Ты его не знаешь. А тот, кто встал за стойку знает. – Я надеялся, что Шустер хорошо замаскировался. – Если бы ты там стоял, убийца бы вошел и перерезал тебе глотку прежде, чем ты успел бы что-нибудь сообразить. Это для твоей безопасности.
Все это уже говорилось раньше. Я устал. Я чмостул Белинду в щечку и сжал ее руку.
– Уже скоро. Продолжай. Ни пуха ни пера. И все такое.
– Гаррет, он уже должен был что-то предпринять.
Я боялся, что она права. Кто-то должен был проверить, здесь ли она, попытаться ее похитить. Я тоже забеспокоился.
Через час общее мнение выплеснулось на улицу. Что-то не так. Рыбка не клюет. Где-то умирает другая женщина, потому что…
Но все продолжали играть свои роли.
Я стоял в тени и смотрел на танцплощадку, как вдруг вошел Садлер. Вид у него был зловещий. Когда он заметил Белинду, выражение его лица стало угрожающим.
Белинда танцевала с полицейским в одежде матроса. Она увидела Садлера. В ее глазах на миг вспыхнуло пламя.
Садлер направился к Белинде. Как только он пересек невидимую черту, все зашевелились. Он понял, что влип. Запахло жареным. Обнажились клинки. Я вышел и напомнил всем, что сегодня мы собрались не за тем, чтобы убивать.
И тут пляшущей походкой вошел Брешущий Пес Амато.
Здрасьте! У нас здесь разгорается ссора, срывается план, по которому у каждого своя роль, включая слоняющихся по залу для отвлечения подозрений девушек Гулляра. Человек двадцать орут и вопят. Везде валяются пострадавшие. А Брешущий Пес Амато высматривает свою дочку. Вместо нее он углядел меня. Он не обращал внимания на рев:
– Эй, Гаррет! Какая удача!
Мимо него пролетел отброшенный полицейский: Садлер разъярился по-настоящему. Я попытался подойти к Брешущему Псу и увести его куда-нибудь подальше, где не так опасно.
– Где моя девочка, Гаррет? Я все ходил сюда и торчал тут, пока наконец не набрался храбрости с ней поговорить, и, когда я наконец дозрел, выяснилось, что эта Сас вовсе не моя малышка. Эту зовут Сасна Прогель, и о Лони Амато она знает лишь то, что Гулляр и его помощник-гном упоминали это имя. – Еще один полицейский отлетел в сторону. – Что вы здесь устроили?
– У нас тут бедлам. Ты не можешь немного отодвинуться с дороги и минуту подождать?
Садлер выкрикивал мое имя, словно решил, что я виноват во всех его бедах. Он нападал.
– Лучше поберегись, Гаррет, – сказал Амато. Он пошел в угол. – У этого парня не очень дружелюбный вид.
Совсем недружелюбный вид. Садлер расшвырял полицейских, опрокинув парочку на пол. Я со всей силы ударил его в висок. Он упал на колени, но не отключился. Пока он поднимался, я добавил еще. Но он все же встал.
У меня болели костяшки пальцев на левой руке. Потом Садлер дал мне сдачи. Я отлетел к Брешущему Псу. Садлер двинулся ко мне, не обращая внимания на окружающих, которые колотили его со всех сторон. Он определенно считал, что я лично в ответе за его страдания. Он наклонился, чтобы поднять меня в воздух.
И тут Брешущий Пес его взгрел. Так пчела жалит слона, если он оказывается у нее на пути. И ему удалось настолько рассердить Садлера, что тот решил уложить Амато в первую очередь.
И тут силач Рислинг Гулляр уложил Садлера чем-то напоминающим кулак, но это не мог быть кулак, потому что Садлер сразу же рухнул на пол. Гулляр подул на суставы и сказал:
– Надо смотреть за девушкой, а не развлекаться, Гаррет. И показал пальцем.
– Дьявол!
Уинчелл все же решил зайти в гости. Никем не замеченный во всей этой суете он пробирался к эстраде.
– Эй, у нас тут вечеринка.
Белинда неуверенно оглядывала его, прикидывая, тот ли это человек, кого она должна опасаться.
Все замерли.
Я закричал.