Страница 1 из 20

Реквием в Брансвик-гарденс

Перри Энн

Энн Перри

Посвящается Мэри Кулман в знак дружбы

Глава 1

Суперинтендант полиции Томас Питт постучал в дверь помощника комиссара полиции и немного подождал. Дело предстояло тонкое и срочное, иначе Джон Корнуоллис не стал бы вызывать его по телефону. После своего произведения в чин начальника участка на Боу-стрит Томас перестал лично заниматься делами, если только они не задевали интересы значительных персон или не становились политически опасными, как убийство в Эшворд-холле, случившееся пять месяцев назад, в октябре 1890 года. Оно погубило надежды на некоторое разрешение Ирландского вопроса – хотя скандальный развод Кэти О’Ши, коснувшийся Чарльза Стюарта Парнелла, главы ирландского большинства в парламенте, и так поставил всю ситуацию на край катастрофы.

Корнуоллис сам открыл дверь. Не столь высокий, как Питт, бывший моряк был гибок, худощав и двигался легко, несмотря на возраст. Необходимые на море физическая сила и ловкость до сих пор оставались частью его натуры – как и краткость речи, расчет на повиновение и некая простота мысли, заученная человеком, давно привыкшим к не знающим пощады стихиям, однако не имеющим представления об изобретательности политиков и двуличии светских манер. Джон познавал их, но во многом полагался на Томаса. Теперь же Корнуоллис был явно недоволен: на лице его, между длинным носом и широким ртом, пролегли выдающие сомнение морщины.

– Входите, Питт. – Он отступил в сторону, придерживая дверь. – Простите, что беспокою вас так скоро, однако в Брансвик-гарденс складывается очень неприятная ситуация. Во всяком случае, похоже на то.

Нахмурившись, помощник комиссара затворил дверь и вернулся к своему столу. Кабинет выглядел весьма приятно – в противоположность тому, каким он был во времена правления предшественника Джона. Теперь в нем были расставлены мореходные приборы, на дальней стене располагалась морская карта Английского канала, a с необходимыми книгами по юриспруденции и полицейской процедуре соседствовали поэтическая антология, один из романов Джейн Остин и Библия.

Подождав, пока Корнуоллис усядется, суперинтендант последовал его примеру. Пальто Томаса нескладно висело на нем: его карманы были полны разных вещей. Повышение в чине не сделало Питта более опрятным.

– Да, сэр? – вопросительно посмотрел он на своего начальника.

Корнуоллис откинулся назад, и блик света блеснул на его макушке. Он полностью утратил свою шевелюру, и лысина сделалась его характерной чертой. Представить этого человека другим было попросту невозможно. Он никогда не позволял себе проявлять волнение, но когда бывал в высшей степени озабочен, складывал ладони домиком и оставлял их в таком положении. Так он поступил и на сей раз.

– Молодая женщина встретила насильственную смерть в доме в высшей степени уважаемого священника, широко известного своими учеными публикациями и вероятного претендента на епископский сан: викария храма Святого Михаила, преподобного Рэмси Парментера. – Глубоко вздохнув, Джон посмотрел Питту в глаза. – Послали за доктором, живущим по соседству, и он, осмотрев тело, позвонил в полицию. Ее сотрудники явились на место без промедления и, в свой черед, позвонили мне.

Томас не стал перебивать шефа.

– Похоже, что там произошло убийство, и в нем может быть замешан сам Парментер.

Корнуоллис не добавил никакого комментария, выражавшего его собственные чувства, но в его чуть поджатых губах и полных боли глазах явно читались опасения. Он видел в лидерстве, как духовном, так и политическом, долг, договор, который не мог быть расторгнут без ужасных последствий. До сих пор вся его взрослая жизнь проходила на море, где слово капитана обладает абсолютным весом. Тонет или плывет корабль – сие зависит от капитанского мастерства и суждения. Он должен быть прав, ибо приказам его повинуются. Не выполнить их – значит затеять наказуемый смертью мятеж. Джон сам учился повиноваться и постепенно взошел к одинокому посту на вершине карьерной башни, прекрасно понимая обязанности и права, которыми наделяет его носителя высший сан.

– Понятно, – неторопливо проговорил Питт. – И кем же она была… эта молодая женщина?

– Мисс Юнити Беллвуд, – ответил Корнуоллис. – Специалист по древним языкам. Она помогала преподобному Парментеру в работе над его новой книгой.

– А что заставляет доктора и местную полицию подозревать убийство? – поинтересовался Томас.

Его начальник скривился, чуть растянув узкие губы:

– Свидетели утверждают, что мисс Беллвуд громко крикнула: «Нет-нет, преподобный отец!» перед самым падением, и спустя мгновение миссис Вита Парментер, выбежав из гостиной, обнаружила свою гостью лежащей у подножия лестницы. Оказавшись возле упавшей, она увидела, что та уже мертва. Очевидно, сломала шею при падении.

– А кто слышал этот крик?

– Несколько человек, – безрадостным тоном ответил Корнуоллис. – Боюсь, что оснований для сомнения нет. Жаль, что меня не могло быть при этом… Чрезвычайно неприятная ситуация! Казалось бы, домашняя трагедия, однако благодаря общественному положению Парментера она способна превратиться в солидный скандал, если не разобраться в этом деле с достаточной быстротой – и тактом.

– Благодарю вас, – сухо промолвил суперинтендант. – И местная полиция никоим образом не желает заниматься этим делом?

Вопрос этот был чисто риторическим, заданным без всякой надежды. Конечно же, местное отделение не желало этого. И по всей вероятности, его сотрудникам не позволили бы этого, даже прояви они такое желание. В деле могли вскрыться весьма неловкие обстоятельства для всех имеющих отношение к делу сторон.

Помощник комиссара не стал затруднять себя ответом.

– Дом семнадцать, Брансвик-гарденс, – лаконично проговорил он. – Простите меня, Питт.

Он как будто бы хотел добавить что-то еще, но передумал, не зная, каким образом облечь в слова свою мысль.

Томас поднялся на ноги:

– А кто из местной полиции занимался этим делом?

– Корбетт.

– Итак, я отправляюсь туда, чтобы избавить инспектора Корбетта от хлопот, – без какого-либо удовольствия проговорил Питт. – Приятного утра, сэр.

Корнуоллис проводил его до двери улыбкой и вновь углубился в свои бумаги.

Суперинтендант позвонил в свой участок на Боу-стрит и приказал, чтобы инспектор Телман встретил его в Брансвик-гарденс и ни в коем случае не отправлялся на место событий раньше него, после чего вышел на улицу и остановил экипаж.

Было почти полдвенадцатого, когда Томас высадился из экипажа под холодные и ясные солнечные лучи на противоположной стороне площади возле еще голых деревьев у церкви. Идти до дома номер семнадцать было недалеко, но даже с расстояния в двадцать ярдов можно было понять, что там воцарилось необычное для этого времени суток настроение. Шторы были опущены, и здание окружало какое-то особенное безмолвие, явно указывавшее на то, что служанки в этот час не проветривали комнаты, не открывали окон и не сновали возле полуподвального окошка, принимая поставщиков с их товаром.

Телман ожидал начальника на тротуаре напротив дома. На его лице с впалыми щеками почивало суровое и полное подозрительности выражение, а серые глаза инспектора были прищурены.

– Что, собственно, здесь произошло? – спросил он мрачным тоном. – Неужели украли все фамильное серебро?

Питт вкратце изложил своему помощнику суть дела, не забыв напомнить ему о необходимости обращаться с хозяевами предельно тактично.

Телман придерживался скептических воззрений на благосостояние, привилегии и общественный авторитет, приобретенный благодаря рождению, и следовал своему мнению, если не было доказательств противоположного. Он промолчал – с красноречивым выражением на лице.