Без перьев (сборник)

Сначала я танцевала в Чикаго у Малыша Неда в клубе «Сокровище». Нед был проницательным и предприимчивым бизнесменом, который все свои деньги сделал с помощью того, что сейчас называют воровством. Разумеется, в наше время это означало совсем другое. Да, Нед был человеком огромного обаяния, нынче таких не встретишь. Если вы с ним не соглашались, он мог переломать вам ноги — это все знали. Он так и делал, мальчики. Сколько ног он ломал! В среднем пятнадцать — шестнадцать за неделю. Но со мной он был очень мил — видимо потому, что я всегда прямо говорила ему в лицо то, что я о нем думаю. «Нед, — сказала я ему как-то после обеда, — ты брехливый ворюга с моралью блудливого кота». Он только рассмеялся, но вечером я увидела, как он ищет в словаре значение слова «брехливый». В общем, танцевала я в Чикаго у Малыша Неда в клубе «Сокровище». Я была его лучшей исполнительницей — танцовщицей-актрисой. Другие девочки просто дрыгали ножками, а я в танце рассказывала историю. Например, про Венеру, рожденную из морской пены, — только на Бродвее и на 42-й улице, и она у меня шаталась по ночным клубам и плясала до рассвета, пока ее не хватил удар и не отнялась левая сторона лица. Печальное было зрелище, ребятки. Но я имела успех.

Однажды Малыш Нед вызвал меня к себе в кабинет и сказал: «Фло». (Он всегда называл меня Фло, если только не был страшно зол. Тогда он называл меня Альберт Шнейдерман — до сих пор не знаю почему. Воистину неисповедимы пути сердечные.) «Фло, — сказал Нед, — выходи за меня замуж». Ну, тогда меня можно было перышком нокаутировать. Я расплакалась, как дитя. «Это серьезно, Фло, — сказал Нед. — Я очень люблю тебя. Мне трудно об этом говорить, но я хочу, чтобы ты стала матерью моих детей. А если откажешься, я тебе ноги переломаю». Ровно через два дня мы с Недом связали себя узами брака. А на третий день Нед нечаянно сплюнул вишневую косточку на шляпу Аль Капоне и после пулеметной очереди умер.

Я, разумеется, сразу разбогатела. Первым делом я купила папе с мамой ферму, о которой они мечтали всю жизнь. Они, правда, утверждали, что никогда не думали о ферме, а хотели машину и меха, но я решила это проверить. Сельская жизнь им тоже понравилась, хотя в начале сороковых отца ударило молнией и следующие шесть лет на вопрос, как его зовут, он отвечал «Подгузник». А я через три месяца разорилась. Неудачная инвестиция. По совету друзей я вложила деньги в китобойный промысел города Цинциннати.

И я стала танцевать у Большого Эда Колесо, который гнал самогон такой крепости, что его можно было пить только в противогазе. Эд платил мне три сотни в неделю за десять выступлений — по тем временам это были немалые деньги. С чаевыми я получала больше президента Гувера. А ведь он выступал по двенадцать раз в неделю. Я выходила в девять и в одиннадцать, а Гувер — в десять и в два. Гувер был хорошим президентом, но всегда что-то мычал в уборной. Меня это приводило в бешенство. А затем как-то раз мое выступление увидел владелец клуба «Вершина» и предложил мне пять сотен в неделю. Я сразу пошла прямо к Эду. «Эд, Билл Хэллоран из „Вершины“ предложил мне пять сотен в неделю». «Фло, — ответил Эд, — если ты сумеешь выколотить из него пять сотен в неделю, я отойду в сторону». Мы пожали друг другу руки, и я побежала к Биллу Хэллорану с хорошей новостью, но несколько друзей Большого Эда успели раньше меня, и к моему приходу физическое состояние Билла резко изменилось — от него остался только пронзительный голос, доносившийся из коробки из-под сигар. Билл сказал, что решил бросить шоу-бизнес, уехать из Чикаго и обосноваться где-нибудь поближе к экватору Так что я танцевала у Большого Эда Колесо, пока организация Аль Капоне не выкупила его дело. Я сказала «выкупила», ребята, но на самом деле Большой Аль предложил Большому Эду приличную сумму, а Эд отказался. Позже в тот же день, когда Эд ужинал в ресторане «Жаркое и отбивные», у него вдруг лопнула голова. Никто так и не узнал почему.

На сэкономленные деньги я купила бар «Три двойки»[26], и он сразу же стал самым популярным заведением в городе. Там бывали все: Бэйб Рут, Джек Демпси, Джолсон[27], Командор. Командор приходил каждый вечер. Бог ты мой, ну и пила эта лошадь! Бэйб Рут, помню, втюрился в хористочку по имени Келли Суэйн. Он настолько от нее шалел, что напрочь забывал о бейсболе и дважды обмазался маслом, вообразив себя знаменитым пловцом. «Фло, — говорил он мне, — я без ума от этой рыженькой. Но она ненавидит спорт. Я соврал, что посещаю лекции Витгенштейна, но, по-моему, она что-то заподозрила». — «Значит, ты без нее жить не можешь, Бэйб?» — спросила я. «Не могу, Фло. И это мешает сосредоточиться. Вчера я отбил четырежды и дважды сел на базу, но ведь сейчас январь, а в январе игр нет. Все это было в номере отеля. Ты можешь мне помочь?» Я обещала поговорить с Келли и на следующий день заглянула в «Золотую скотобойню», где она танцевала. «Келли, — сказала я, — наш бамбино втрескался в тебя по уши. Он знает, что ты девочка культурная, и, если придешь на свидание, он бросит бейсбол и уйдет в труппу Марты Грэхэм»[28]. Келли посмотрела мне прямо в глаза. «Скажи этому недомерку, — ответила она, — что я выбралась сюда аж с водопада Чиппева вовсе не для того, чтобы завести шашни с ожиревшим правым крайним. У меня грандиозные планы». Через два года она вышла за лорда Осгуда Веллингтона Татла и стала леди Татл. Ее муж бросил дипломатическое поприще ради места стоппера в команде «Тигров». Скачущий Джо Татл. Сейчас работает учетчиком на уборке бобов во время первого урожая.

Мошенничество? Мальчики, я присутствовала при том, как Ник Грек получил свое прозвище. Был в те времена мелкий шулер по имени Джейк Грек. «Фло, — сказал Ник, подозвав меня, — я хочу быть греком». — «Извини, Ник, но ты не Грек, — ответила я. — И по законам жуликов штата Нью-Йорк это запрещено». — «Знаю, Фло, — сказал Ник, — но родители всегда хотели, чтобы меня называли Греком. Сможешь за ужином свести меня с Джейком?» — «Само собой, — говорю я, — но если он узнает, зачем ты его зовешь, то не придет». — «Постарайся, Фло, — сказал Ник. — Для меня это очень много значит».

Ну, встретились они в гриль-баре ресторана Монти, куда женщинам доступа не было, а меня пускали только потому, что Монти был моим старым другом и видел во мне не женщину или мужчину, а, как он сам выражался, «бесформенный сгусток протоплазмы». Мы заказали фирменное блюдо — ребрышки, которые Монти умел готовить так, что они по виду и по вкусу напоминали человеческие пальцы. Наконец Ник сказал: «Джейк, я хочу, чтобы меня звали Грек». Джейк побледнел. «Слушай, Ник, — ответил он, — если ты за этим меня позвал…» Да, ребятки, это был кошмар. Оба уже приняли боевую стойку.

«Вот что мы сделаем, — говорит Ник. — Сыграем. Старшая карта покажет, кого называть Греком».

«А если я выиграю? — спрашивает Джейк. — Меня ведь и так зовут Грек».

«Если выиграешь, Джейк, можешь взять телефонную книгу и выбрать себе любое имя. Плюс мои поздравления».

«Кроме шуток?»

«Фло свидетель».

В зале повисло ощутимое напряжение. Принесли колоду карт, и началась игра. Нику выпала дама, и у Джейка затряслись руки. Но затем Джейк вытащил туза. Все закричали, зааплодировали, а Джейк взял телефонную книгу и выбрал себе имя Гровер Лембек. Все были счастливы, и с этого дня женщинам разрешили бывать в ресторане Монти при условии, что они умеют читать иероглифы.

Помню, как-то раз в «Уинтер-гарден» устраивали грандиозное музыкальное ревю «Звездно-полосатый сброд». В ведущие прочили Джолсона, но он отказался, потому что его хотели заставить петь «Кашу для двоих»[29], а он терпеть не мог эту песню. Там была такая строка: «Любовь — это всё, а кобыле — овес». Короче, в результате ее спел молодой и никому не известный Феликс Бромптон, которого позже арестовали в номере отеля с газетной вырезкой размером в один дюйм, изображавшей Хелен Морган. Это попало во все газеты. Ну вот, как раз вечерком заваливается ко мне в «Три двойки» Джолсон с Эдди Кантором.

26

Существует казино «Четыре двойки».

27

Бэйб Рут (1895–1948) — знаменитый бейсболист. Джек Демпси (1895–1983) — знаменитый боксер. С 1919 по 1926 г. был чемпионом мира в тяжелом весе. Ол Джалсон (1886–1950) — певец и киноактер, снявшийся в первом звуковом фильме «Певец джаза» (1927).

28

Марта Грэхэм (1894–1991) — американская танцовщица и хореограф.

29

Известная джазовая тема называется «Чай для двоих».