Страница 96 из 104
— Все кончено, — проговорил он. — Оставайся здесь.
Быстрым движением он спустился с выступа скалы, нависавшей над дорогой, продолжая сжимать пистолет.
То, что он увидел, лучше всего характеризовалось словами «резня» или «избиение». Фары «лендровера» все еще горели, освещая тот ад, который был создан Воланом.
На дороге валялись в лужах крови растерзанные тела двух арабов, которые пытались его атаковать.
Болан прошел вдоль «лендровера». В кабине грузовика, свалившись на бок, сидел мертвый водитель. Его голова представляла кровавое месиво, а в груди зияла огромная дыра от пуль «Стоунера». Рядом с ним, тоже мертвый, на коробке передач лежал еще один молодой араб.
Болан обошел грузовик сзади. Все, за исключением одного боевика, были мертвы.
Юноша взглянул на Болана, когда тот остановился над ним. Даже в преддверии смерти глаза террориста горели ненавистью. Болан чувствовал эту ненависть физически. Ни во Вьетнаме, ни во время своей долгой войны с мафией не встречал Болан такой фанатичной злобы.
Палач посмотрел вниз, прежде чем приставить ствол пистолета к голове умирающего, будто произнося молчаливую молитву за упокой души юного террориста. Затем он нажал спусковой крючок и вышиб из головы кости, мозги и остатки ненависти.
Сейчас на дороге стояла тишина, слышался лишь шум дождя.
Болан подошел к «лендроверу». Водитель был мертв. Рядом с ним, тяжело обвиснув на сиденьи, находился Спинни.
Болан нагнулся и пощупал его пульс. Отлично, он был все еще жив. Палач вытащил его из машины на дорогу и прислонил к колесу.
По бледному, застывшему лицу Спинни скатывались струйки дождя. Болан подождал и через минуту увидел, что веки мужчины дрогнули, а затем открылись глаза. Спинни непонимающе уставился на него.
Болан приставил пистолет ко лбу Спинни.
— Мне нужна кое-какая информация, — твердым голосом сказал он. — У меня нет времени для забав. Что задумал этот выродок Хатиб?
Спинни покачал головой. Его глаза начали закрываться. Болан ударил его по лицу левой рукой.
— Говори, черт возьми!
Спинни издал гортанный, булькающий звук. Из его рта вылез пузырь, а затем по подбородку потекла темно-красная кровь.
Болан схватил его за волосы и грубо поднял вверх его голову.
— Я сказал — говори, черт возьми!.. — и замер на полуслове.
Говори…
Нет, Спинни уже не сможет говорить с ним. Или еще с кем-нибудь. Из-под его подбородка потекла тонкая струйка крови. Кровь шла из глубокой раны на шее, из которой торчал кусок металла.
Когда Болан отпустил голову блондина, тот упал на бок — мертвым.
Болан подобрал полдюжины полностью заряженных магазинов к АК-47 прежде чем пойти к выступу скалы, где он оставил свое оружие и девушку.
На поле боя, в качестве послания арабскому боссу, он оставил валяющиеся трупы террористов.
Сорайя встала на ноги. Когда Болан подошел к ней, то смог разглядеть на ее лице выражение ужаса. Ее тело напряглось и дрожало от возбуждения.
— Ты готова идти? — спросил он ледяным тоном.
Он видел, что она находится на грани истерики — даже малейший намек на жалость или дружелюбие мог вызвать ее.
Она кивнула, будучи не в состоянии говорить.
Болан закинул «Калашниковых» и «Стоунер» за плечо и проверил ручной компас. Они находились примерно в миле с половиной от хижины угольщика, в которой он оставил Лаконию.
Промокнув до последней нитки, в серой пелене дождя Болан пошел вниз по раскисшей горной дороге. Девушка следовала за ним.
Позади дождь отмывал от крови тела, валявшиеся в грязи.
Но потребуется гораздо большее, чем дождь, чтобы смыть с них все их грехи.
ГЛАВА 18
Громкое, прерывистое дыхание Лаконии, казалось, переполняло лачугу, когда Болан зажег фонарик и вошел в нее. Лакония все еще лежал на полу, а под головой у него в качестве подушки был свернутый рюкзак Болана.
С о райя оттолкнула Палача и бросилась к распростертому на полу телу. Она положила прохладную ладонь на его лоб.
— Он горит в лихорадке, — задыхаясь, сказала она. — Нет ли чего-нибудь…
— Я уже давал ему пенициллин и посыпал раны бактерицидом, — ответил Болан. — Приложи ему ко лбу мокрый компресс.
Он сложил в угол оружие, которое принес с собой. Когда он расстегивал поясной ремень, еле заметный, высокой тональности звук радиостанции, находившейся у него в кармане, привлек его внимание. Болан вынул радиоприемник из кармана и перевел тумблер в положение «прием». Раздались атмосферные разряды, а затем он различил речь.
— …«Мэн — один»… Бердман… вызывает «Стоуни Мэн — один»… как… слышите меня? Прием.
Болан поднес радиоприемник ко рту.
— Я «Стоуни Мэн — один»… «Стоуни Мэн — один» вызывает Бердмана… Я слышу вас на один балл… Прием.
Еще один атмосферный разряд и затем:
— … место… найти… — треск заглушил все остальное.
Затем во второй раз:
— Включите радиоответчик в режиме маяка…
Не ответив на вызов, Волан схватил рюкзак и вытащил коробочку, размером не более сигаретной пачки. Он вставил миниатюрную антенну и включил передатчик, выбежав на улицу, чтобы поставить его на землю рядом с хижиной.
Радиоприемник снова захрипел и выплюнул очередную порцию слов. На этот раз голос раздавался громче и отчетливее.
— … Бердман для «Стоуни Мэн — один»… Мы приняли ваш сигнал… Вы готовы отправиться обратно… с пассажиром?
Помехи заглушили некоторые слова.
— Повторите еще раз, — попросил Волан.
— Вы… готовы… чтобы вас… подобрали?.. С вами ли., пассажир?
— По пассажиру утвердительно. Подлетайте и забирайте его.
Вмешался другой голос.
— «Стоуни Мэн — один», говорит командир корабля. У нас есть приказ принять на борт двух мужчин…
Передача внезапно прекратилась.
Волан закричал:
— Бердман… я вас не слышу, как слышите меня?
В ответ молчание. Затем:
— «Стоуни Мэн — один», «Стоуни Мэн — один»… Я Бердман… Зажгите огни… Зажгите огни…
Волан уловил паническую нотку в голосе второго пилота. Когда он искал в рюкзаке ракеты, голос продолжал:
— У нас… неприятность… с регулятором лопастей… Зажгите огни…
Волан схватил две ракеты и выбежал на середину поляны. Миниприемник находился у него в кармане, но слышимость была достаточно хорошей, чтобы четко разбирать передачу.
— … Бердман вызывает базу… Бердман вызывает базу… Сигнал бедствия… сигнал бедствия… как слышите меня?
Лакония.
Бодан воткнул ракету в размокшую землю и вытащил чеку самозажигания. Шипя и брызгая красными искрами, огонь зажегся.
Он пробежал двадцать ярдов и проделал ту же операцию с другим огнем.
— Да, база… сигнал бедствия… регулятор лопасти… попробую приземлиться… У вас есть… пеленг на нас?
Болан понял, что второму пилоту не было необходимости переключаться на частоту бедствия — сто двадцать один с половиной мегагерц. База — вероятнее всего легкий крейсер, стоявший рядом с Панамским каналом, — перехватывала радиообмен вертолета с ним!
— Согласен с последним, база… не смогу подняться… это сигнал бедствия…
Передача с вертолета была гораздо громче. Болану показалось даже, что он слышит хлопающий звук лопастей машины.
— Бердман, — сказал он в микрофон, — кажется, я слышу вас к юго-востоку.
— Понял, «Стоуни Мэн»… Вас слышно хорошо и разборчиво… Мы видим огни… Но у нас… проблема… Подождите…
Голос исчез из эфира. Стоя возле хижины, Болан пристально вглядывался на юго-восток, пытаясь безуспешно разобрать что-нибудь за завесой дождя и ночи.
Снаружи на поляне огни разбрасывали во все стороны искры, образуя мощное красно-оранжевое освещение.
А затем, поначалу слабо, а потом все усиливаясь, послышались характерные, неритмичные звуки работающих лопастей вертолета. Через мгновение Болан различил темный, массивный силуэт вертушки, возникший из пелены дождя и тьмы ночи.
Вертолет находился на высоте не более тридцати метров от земли и сближался с ней под углом, порывы ветра бросали его из стороны в сторону.