Одна безумная ночь

– Неужели это ты, Паркинсон? – удивился Бон. Он расплылся в улыбке и похлопал сэра Джона по плечу: – Слышал, ты ударился в религию. Какая жалость, что ты не отправишься вместе со всеми нами в ад. Боюсь, ты пропустишь одну из самых замечательных вечеринок.

Паркинсон едва заметно улыбнулся:

– Вижу, ты ничуть не изменился, Бон. Советую тебе прийти на одну из моих проповедей в Церковь Истинных Верующих. Кроме воскресной службы, мы встречаемся каждый вечер по четвергам и...

– Какая жалость, – перебил Бон. – Именно по четвергам у нас чудесные вечера в танцевальном зале. Хочешь как-нибудь ко мне присоединиться? Танцовщицы просто обворожительны, когда задирают юбки.

Паркинсон поджал губы, наставил на Бона указательный палец:

– Грешник! В тебе сидит сатана, но я никогда не поддамся дьявольскому искушению. Да постигнет вас всех кара, всех, кто отказывается от раскаяния...

– Довольно! – воскликнула леди Стокфорд. – Это не самая подходящая тема для беседы. Лорд Клиффорд, прошу вас воздержаться от непристойных комментариев. Сэр Джон, а вас прошу отказаться от попыток наставить на путь истинный кого-либо из присутствующих. Я ясно выразилась, джентльмены?

Паркинсон нахмурился, но промолчал.

Бон же, прижав ладонь к животу, обтянутому ярко-желтым жилетом, манерно поклонился:

– Простите меня, миледи. Не уверен, что нас по всей форме представили друг другу. Это правда, что вы одна из дам, которых называют Розочками?

Леди Стокфорд кивнула:

– А вы, сэр, один из самых известных в Лондоне распутников, не так ли?

Бон хохотнул:

– Увы, миледи, это правда. – Он опустился на стул рядом с женой, отчаянно строившей глазки Паркинсону; тот же старательно делал вид, что не таращится на глубокий вырез ее платья.

Леди Фейвершем встала и ударила тростью в пол. Затем громко проговорила:

– Теперь, когда все мы в сборе, пришло время поговорить о главном.

– Мы вас внимательно слушаем, – отозвался полковник Рансом. – Только имейте в виду, я скоро встречаюсь с друзьями в клубе. И я не могу опаздывать.

– Вы будете сидеть здесь до тех пор, пока я не позволю вам уйти. Это касается вас всех. – Старая графиня окинула всех гостей строгим взглядом.

Клиффорд и Лидия переглянулись и нахмурились, Раунтри насторожился, Лейн беспокойно заерзал, Паркинсон пожал плечами, а Рансом досадливо поморщился.

Леди Фейвершем тем временем продолжала:

– Как вам известно, мой внук арестован. Якобы за изготовление фальшивых банкнот. Разумеется, это от начала и до конца ложь. Кто-то подложил в ящик его письменного стола фальшивые банкноты, а на конюшню – печатный пресс.

– Вы хотите сказать, что Фейвершема арестовали по ложному обвинению? – осведомился мистер Раунтри. – Простите меня, миледи, но какие у вас основания для подобных предположений?

– Должен заметить, – проговорил полковник Рансом, – что среди нас немало тех, кто по той или иной причине мог бы пожелать на нем отыграться. Но зачем кому-то понадобилось делать это столь изощренным способом?

Гости одобрительно закивали; казалось, никто не верил в невиновность графа.

– Это убийство, – раздался голос Шарлотты.

Все вздрогнули, но никто из собравшихся не произнес ни слова. Гости в недоумении переглянулись, затем молча уставились на Шарлотту.

– Да, это убийство, – заявила леди Фейвершем. Окинув взглядом присутствующих, графиня пояснила: – Кто-то задумал отправить моего внука на виселицу, поэтому и подложил в его стол фальшивые банкноты, а на конюшню пресс.

– Для правды – чересчур изощренно, – обронила Лидия. – Интересно, кто способен на такое? – Она толкнула мужа локтем. – Клиффи, ты знаешь Фейвершема лучше, чем я. Кто ненавидел его до такой степени, чтобы придумать подобное?

Бон пожал плечами и с усмешкой пробормотал:.

– Может, Паркинсон? Несколько лет назад Фейвершем отбил у него любовницу.

– Клеветник! – воскликнул сэр Джон. – В своем сердце я не держу ни на кого зла. Я простил всех тех, кто слишком грешен, чтобы идти дорогой искупления. Вам, миледи, лучше обратить взгляд на Бона. Он за карточным столом проиграл вашему внуку целое состояние.

– А кто ему не проигрывал? – парировал Бон. – С таким же успехом можно обвинить всех лондонских игроков. Впрочем, не только лондонских.

Леди Фейвершем снова ударила тростью в пол: – Джентльмены, прекратите спорить. Мы еще не закончили. Люси, расскажи им остальное.

Леди Стокфорд сдержанно кивнула. Увенчанная белоснежной копной волос, она держалась с королевским достоинством.

– Да, действительно, ситуация очень серьезная. Более серьезная, чем могло бы показаться. Дело в том, что Брэндон – не единственный пострадавший. За последние месяцы тем или иным способом были умерщвлены пять джентльменов.

Гости снова переглянулись. В этот момент высокие напольные часы пробили восемь, и все невольно вздрогнули. А потом вдруг разом заговорили – словно плотину прорвало.

– Кто?! – восклицала Лидия. – Кто был убит?! Почему я ничего об этом не слышала?!

Урия Лейн утер лоб носовым платком и пробормотал:

– Джеймс Уэдерби – один из них?

– Совершенно верно, – подтвердила леди Стокфорд. – А до этого было совершено нападение на виконта Троубриджа, закончившееся его смертью. На виконта напали разбойники. Лорд Меллингем был убит на дуэли. Мистер Уоллис свалился в лестничный пролет и свернул себе шею. А у сэра Олдрича случился сердечный приступ.

– Все это всего лишь трагические случайности, не более того, – возразил Томас Рансом. – В первом случае у Меллингема пистолет дал осечку. Я это точно знаю, потому что был у него секундантом.

Шарлотта пристально посмотрела на полковника. «Интересно, признался бы этот человек в преступлении, будь он виновен?» – спрашивала она себя.

– Но Брэнд ничего не говорил об осечке.

– О ней всем известно, – отозвался полковник. – Уверяю вас, это был несчастный случай, не имевший ничего общего с преступлением.

– Убийство не трудно выдать за несчастный случай, – заметила леди Стокфорд. – Есть яды, которые могут вызвать остановку сердца. Человека можно столкнуть с лестницы. Разбойников можно нанять за деньги. А пистолет можно испортить.