Красавица и чудовище

Приговор отца прозвучал полчаса спустя в спальне хозяина замка. Хелен ошеломленно смотрела на Алекса: он был полностью одет – килт, плед и сапоги – и стоял, заложив руки за спину с каменным выражением на лице.

Позабыв о клятве, она выпалила:

– Это невозможно!

– Когда мы доедем до деревни, – невозмутимо продолжал лорд Хатауэй, – вас там обвенчают. Откладывать нет причины, тем более что на это нет никаких запретов здесь, в Шотландии.

– Но… я не могу выйти за него замуж. – Ужас овладел Хелен. Она резко обернулась к Алексу. – Уверена, что и он не согласится на это.

– Я предложил обручение. – Синие глаза смотрели на нее с презрением. – Но его светлость настаивает на том, чтобы дело было решено по-английски.

– Обручение – это варварский обычай. – Маркиз презрительно фыркнул. – Он означает, что вы проживете один год и один день без бракосочетания и, если не будет ребенка, по истечении этого срока каждый пойдет своим путем, а репутация женщины будет при этом погублена. – Он решительно покачал головой. – Вы лишили мою дочь девственности и должны поступить с ней честно.

К ужасу Хелен, Алекс не возражал.

Зато она возражала, поэтому, бросившись к отцу, схватила его за руки.

– Папа, ты поступаешь необдуманно. Мы можем все скрыть, и никто никогда ни о чем не узнает. Мисс Гилберт и Эббот очень хорошо ко мне относятся, а крестьяне из деревни, которые показали тебе дорогу сюда, вряд ли сообщат что-нибудь лондонскому обществу.

Лицо маркиза помрачнело.

– Дочка, всю свою жизнь я скрывал один секрет и все время боялся, что он раскроется. Пять лет назад я поклялся, что никогда больше так не поступлю. Лучше смотреть в лицо правде и знать, какие тебя ждут последствия.

Сердце Хелен упало. Отец имел в виду то время, когда стала известна правда о его незаконнорожденной дочери от куртизанки. Весть о том, что у нее есть сводная сестра Изабель, явилась для Хелен одновременно и шоком, и радостью. Она знала, что отец переживает из-за этого, но не догадывалась, насколько сильно страдает его чувство чести.

– Помимо всего прочего, ты могла забеременеть.

– Нет, не могла. Алекс так сказал.

Макбрут покачал головой.

– Риск всегда есть, и я знал об этом, когда затащил тебя к себе в постель.

Хелен почувствовала себя совершенно обезоруженной. Теперь ей придется жить в этом насквозь продуваемом замке, пожертвовав своей независимостью. Неужели только так она сможет вернуть любовь отца?

Отчаяние охватило ее.

– Папа, прошу тебя, пожалуйста, дай мне несколько дней…

– От этого ничего не изменится. – Сжав за спиной руки, маркиз смотрел на дочь с таким разочарованием во взгляде, что слезы выступили у нее на глазах. – Я помню, что значит быть молодым, горячим, безрассудным; но увы, за все приходится расплачиваться. И тебе тоже.

Они стояли в маленькой церквушке – Макбрут и его невеста.

Тот же храм, где когда-то крестили его, тот же самый. каменный алтарь, перед которым венчались его родители, то же место, где был погребен его отец рядом с другими родственниками клана Макбрутов. В последнее время Алекс редко посещал богослужения. Он потерял веру еще в то время, когда сюда приходил его отец помолиться о возвращении жены. И вот теперь он сам женится на англичанке.

Несмотря на то что в церкви было холодно, у него пот катился по спине. Хорошо бы сбежать, думал он. Бежать, прежде чем узы брака прикуют его к женщине, которую он презирает. Хелен не меньше его настроена против этого брака. Так в чем же дело?

Он вспомнил, что сказал лорд Хатауэй: лучше смотреть в лицо правде и знать, какие тебя ждут последствия, чем все время обманывать. Даже в кошмарном сне Алекс не мог себе представить, что когда-нибудь согласится с английским аристократом. Но Хатауэй бросил вызов его чести. Сейчас он стоит перед алтарем с пересохшим горлом и как попугай повторяет за священником традиционные клятвы. Затем Хелен произнесла свои клятвы еле слышным голосом.

Дело сделано.

Она повернулась к нему, подняв лицо для поцелуя: глаза ее были затуманены печалью, губы не улыбались. Его жена, леди Хелен Джеффриз. Ее светлые волосы были скреплены на затылке гребнем из слоновой кости, округлые формы спрятаны под бледно-голубым платьем с высоким воротом.

Но он-то знал каждый дюйм ее роскошного тела. Даже здесь, в церкви, его терзала похоть. Макбрут намеренно не стал ее целовать, а лишь предложил ей руку и повел по проходу мимо ее отца, мимо плачущей мисс Гилберт и немногочисленных прихожан, которых удалось в спешке собрать. Он знал, что все они сгорают от любопытства: ведь прежде он ни разу не выказывал никакой склонности к браку.

Когда они вышли в залитый холодным вечерним солнцем двор, с колокольни раздавался веселый перезвон колоколов. Алекс воспользовался моментом и, склонившись к уху молодой жены, сказал:

– Мои люди ждут небольшого торжества. Вы будете вести себя так, будто празднество доставляет вам удовольствие.

– Вам придется сделать то же самое.

Ее вызов ему не понравился, но для дальнейших объяснений уже не было времени, так как приглашенные на венчание люди тоже вышли из церкви.

Лорд Хатауэй поцеловал Хелен в щеку и не слишком приветливо пожал руку зятю.

– Обращайтесь с ней хорошо, – сказал он угрюмо.

Алекс не мог винить маркиза за желание защитить свою дочь. Он сделал бы то же самое для своего ребенка, которого у него не было.

Жители деревни столпились вокруг новобрачной. Сначала они поздравляли ее довольно робко потом немного осмелели. Улыбаясь, Хелен принимала поздравления и от старого сапожника Тама, поцеловавшего ее в щеку, и от малютки Джесси, которая, засунув в рот большой палец, смотрела на нее в благоговейном страхе.

Молодые возглавили процессию, направившуюся мимо кузницы и булочной. Солнце золотило последними лучами зелень деревьев, вершины гор, обступивших деревню со всех сторон, и пасшихся возле озера овец. Снег растаял, и дорога раскисла; Алекс даже подумал, что Хелен начнет жаловаться, но она, приподняв подол голубого платья, живо интересовалась окрестностями, чисто выбеленными домиками и дымком над крышами. В воздухе стоял запах торфа, которым крестьяне топили печи.