Страница 69 из 82
— Ривер… Ривер… — простонала я, мой живот напрягся, бедра сжались. Когда я откинула свою голову назад, то разлетелась на кусочки, удовольствие осветило меня изнутри.
— Мэй. Детка... Ты сжимаешь меня так хорошо... так... туго... Ох! — Стикс замер, и каждый мускул его накачанного, твердого тела напрягся. Проступили вены на шее, рот приоткрылся, и волна тепла растеклась внутри меня.
Отодвигая влажные волосы с лица Стикса, я прижалась лбом к его лбу, пока успокаивала свое тяжелое дыхание. Я улыбнулась, когда его рука скользнула по моему позвоночнику и сжала мой затылок, удерживая меня на месте.
— Ты не заикаешься, — вскользь заметила я, счастливая улыбка возникла на моем лице.
Он отшатнулся в неверии, глубокая складка залегла между бровей. Я наклонилась и поцеловала складку.
— Не заикался?
Я покачала головой.
Стикс выдохнул, и кривая улыбочка появилась на его губах.
— Кажется, словно... Я могу... дышать рядом с тобой... Это... становится легче... я забываю, что не могу... говорить, когда... мы одни... Это заставляет меня чувствовать себя... нормальным.
Стикс отчетливо проговаривал каждое слово. Он несколько раз делал паузу, его веки трепетали, пока он говорил предложение, и он несколько раз глубоко вдохнул, но не заикался. Я буквально сияла от гордости за него.
— Ты знаешь... Когда я рос, то прошел всякие виды терапии… пока, в конце концов, в шесть... специалист не посоветовал мне... научиться языку жестов. Знаешь, просто... чтобы дать мне что-то вроде голоса. Доктора не могли... найти причину. У меня не было... гребаной разгадки. Просто знал, что мои... слова не приходят, как... у всех остальных. Я никогда не позволял... подойти кому-то слишком близко, кроме... моего старика и Кая... и этой... девчонки, которую встретил за забором... когда был ребенком. Годы спустя... она снова вернулась… в мою жизнь. — Он обхватил мои щеки. — Детка... ты моя лучшая... терапия.
Я смотрела в его большие карие глаза и качала головой.
— Думала, ты сказал: «Я не тот, кто тебе предназначен»?
Он засмеялся. Он редко смеялся, но когда это делал, я радовалась, слыша этот звук: хриплый, глубокий... мужественный.
— О, это я, детка... Нет никакого другого мужчины для тебя... кроме меня.
Прижавшись к его лбу, я поцеловала его в губы, языком лизнула серебряное колечко в губе.
— Ммм... — простонал он. Я начала двигать бедрами, его член отвердел снова.
Стикс рассмеялся.
— Еща раз, детка?
Я кивнула, и потянула его темные, спутанные волосы.
— Опять... и снова... и снова... и снова...
Пальцем он ласкал мою руку, пробуждая меня, и я улыбнулась.
— Ммм... Стикс? Я снова видела сон о тебе.
Рука замерла на моей коже, и я нахмурилась. Даже во сне, я чувствовала, что что-то не так.
— Стикс?
Все еще тяжелые ото сна, мои веки медленно открылись, и я боролась с размытым зрением. Сев, я почувствовала приступ тошноты, возникший в животе, и потерла глаза, чтобы разогнать туман от глубокого сна.
— Стикс? — позвала я.
Когда мое зрение прояснилось, из тумана появились две фигуры: женщины, одна блондинка, другая с темными волосами.
— Мэй? — прошептал мягкий голос, аккуратно возвращая меня в реальный мир.
Далила? Почему я слышу Далилу? Я быстро осмотрелась: серые цементные стены, деревянный пол, большой деревянный крест на северной стороне комнаты. И большая, исполненная вручную картина кого-то... Пророк Давид!
Нет... нет... нет... пожалуйста, верните меня обратно в мой сон. Стикс. Стикс Стикс...
Шатаясь, я спрыгнула с узкой кровати, пытаясь бежать, идти, ползти, я не знаю. Ослабевшие ноги были не в состоянии поддерживать мой вес, и я упала на пол. Слезы набежали на глаза, когда ко мне пришло осознание.
Община. Я вернулась в общину.
Больше не в клубе. Больше никакого Стикса.
Похищенная против воли, вернувшаяся в Ад.
— Мэй? — я подняла голову в ответ.
Лила и Мэдди стояли передо мной. Настороженно, они внимательно смотрели на меня; у каждой было обеспокоенное выражение лица. Они были одеты в стандартные общинные длинные серые платья, и их волосы были убраны назад белой лентой — скромно и консервативно.
Я протянула руки, и они обе бросились в мои объятия.
— Сестры мои, — прошептала я, и слезы заструились по моим щекам. — Я так сильно по вам скучала. — Было так приятно: обнять их снова. Глубина нашей связи поразила меня, как только я сжала их в своих руках.
Они прижались ко мне так близко, что я могла слышать их всхлипывания и тихий плач. После долгих минут, они отодвинулись.
Лила убрала спутанные волосы с моего лица.
— С тобой все хорошо, Мэй? — тихо спросила она, затем продолжила. — Ты была без сознания много часов. Мы присматривали за тобой.
Сделав глубокий вдох, я проверила свои мышцы и потянула затекшие конечности. Я была слаба, моя рука пульсировала, но я решила, что все в порядке. Когда посмотрела вниз, то замерла. Я снова в традиционной серой одежде Сестер: широком бесформенном длинном платье. Закатав рукава, я увидела красный след и сломала голову, чтобы вспомнить, откуда он взялся.
Мой разум все еще был затуманен, но, когда я стала напрягаться, начали появляться отрывочные воспоминания. Пение Стикса... занятия любовью со Стиксом... потом мужчины в масках врываются в комнату... и Райдер... НЕТ! Я вздрогнула, и мои глаза распахнулись, глядя прямо на моих сестер.
— Райдер! Где Райдер? Он вернул меня? Он здесь, в общине?
Мэдди и Лила удивленно посмотрели друг на друга. Лила взяла меня за руку.
— Мэй, кто такой Райдер? Ты говоришь бессмыслицу.
Я крепко сжала ее пальцы.
— Райдер... он... — Я проглотила желчь, вспомнив его объятия с Гавриилом и старейшинами. Брат Каин, которого не видели долгое время!
Нет! Невозможно!
— Мэй, — прошептала Мэдди. — Ты меня пугаешь, сестра. Кто такой Райдер? Где ты была все это время?
Я покачала головой и выпалила:
— Брат Каин! Райдер — это брат Каин. — Я могла сказать, учитывая, что они внезапно смолкли, что он был здесь, и прямо сейчас.
— Мэй. Брат Каин привел тебя сюда, со старейшинами, в этот день немного раньше. Община организовывает обед для него, пока мы разговариваем. Все так рады. Он вернул тебя пророку Давиду. Брат Каин — наш спаситель. Мы были ограждены от посещений. Нас игнорировали и держали в изоляции, с тех пор как ты сбежала.
Мэдди взяла другую мою руку. Жест меня удивил. Мэдди никогда не была ласковой; она всегда держалась одна, предпочитая свою собственную компанию, компании других. Она никогда не была близка ко мне и Белле.
Очевидно, что-то в ней изменилось.
Ее ярко-зеленые глаза не отрывались от моих. Я присмотрелась внимательней, и заметила, что она исхудала со времени моего побега. Ее длинные черные волосы стали безжизненными, кожа — бледной. Когда я поднесла ее руку к губам и поцеловала тыльную сторону, одинокая слеза медленно скатилась по ее щеке.
— Я скучала по тебе, сестра, — тихонько выдохнула я.
— Ты оставила меня, — почти неслышно сказала она.
Мое сердце дрогнуло. Я оставила ее одну. Она только что потеряла Беллу, а затем я тоже покинула ее. Ей был всего двадцать один год, самая робкая среди нас. И я, ее единственная семья, оставила свою Мэдди здесь, в общине, с братом Моисеем, самым жестоким из всех старейшин.
— Мне очень жаль. Так жаль... — Я прижала Мэдди к себе. — Я никогда не оставлю тебя снова. Обещаю. Я была такой эгоисткой.
— Можете вы тоже обещать мне это? — я посмотрела в сторону Лилы. Она стояла на коленях, глядя на нас огромными голубыми глазами. С Мэдди, которая отказывалась оторваться от моей шеи, я сумела на дюйм приблизиться к Лиле, и она обняла нас обеих.
Я повторила обещание Лиле и Мэдди.