Страница 171 из 172
Когда из-под его ног вылетела тяжелая подпора, Нессель поморщилась, а спустя полминуты вовсе отвернулась, явно с трудом сдерживая дурноту. По толпе зрителей волной прокатился одобрительный гомон, чуть замолкнувший в момент апогея и ставший громче ближе к финалу. Было ли это личным распоряжением Фридриха, или вариант петли исполнитель выбрал сам, Курт не знал и сомневался, что будет этим интересоваться…
— Вот для него всё и закончилось, — констатировал он спустя несколько минут всеобщего напряженного ожидания, когда конвульсии, наконец, стихли. — Как я и поклялся — теперь можно и на костер. Ad vocem, Бруно, ты все еще помнишь, что Совет должен рассмотреть мое предложение? Охотники собирали сведения веками, посему к ним стоит прислушаться; а их практика говорит, что прижизненное сожжение — опасная штука. Только представь, скольких невероятных сущностей мы наплодили за все это время, казня простых малефиков. Быть может, все и обошлось, а может, кто-то из них…
— Совет ему «должен», — буркнул Бруно, не отводя взгляда от неподвижного тела под перекладиной. — Эта тема будет одной из важнейших на следующем заседании, а оно, как ты понимаешь, случится скоро. Но ты также должен понимать, что самой важной она не будет.
Курт бросил взгляд на помрачневшего наследника и снова отвернулся к помосту со столбом и веревкой.
— И да, Фридрих, о самой важной теме, — сказал он негромко. — Завтра я уеду; не знаю, как сложится наше прощание, поэтому скажу сейчас. Не играйте в рыцаря, прошу вас. Не лезьте вперед. Без вашего воодушевляющего помахивания мечом в первых рядах — армия как-нибудь обойдется. Без живого наследника — Империя обойтись не сможет.
Тот тяжело вздохнул, глядя, как постепенно разбредаются зрители, коротко взглянул на тело в петле и, наконец, нехотя отозвался:
— Могу лишь ответить, что понимаю это, майстер Гессе.
Курт больше ничего не сказал, напряженно следя за тем, как исполнитель обрезал веревку; когда массивное тело рухнуло на помост, он непроизвольно шагнул вперед, вдруг осознав, что мысленно прикидывает, сколько времени потребуется на то, чтобы выхватить и зарядить арбалет, как лучше выстрелить над головами расходящихся людей…
— Да, непривычно, — тихо согласился Бруно.
Фридрих бросил еще один взгляд на виселичный столб и, помедлив, обернулся к телохранителю. Неизменно равнодушный, безучастный взор бывшего зондера сейчас был полон смеси таких чувств, что Курт предпочел даже не пытаться разложить их на части.
— Хельмут, — позвал наследник, и взгляд сместился к нему. — Я знаю, слишком быстро, слишком легко. Незаслуженно легко. Почти ничего не почувствовал и даже не понял, что происходит. Должно было быть не так. Но там, где он оказался, всё будет иначе, и с него спросят сполна — за всех.
— Да, — тихо отозвался тот и, помедлив, коротко кивнул Курту: — Спасибо. И от них — тоже.
Он молча кивнул в ответ, вновь обратив взгляд к суете у помоста.
— Хочешь увидеть, как он сгорит? — помедлив, уточнил Фридрих, и телохранитель качнул головой:
— Нет. Ни к чему.
— Ты прав, — согласился наследник сдержанно. — Майстер Гессе?
— Я останусь, — ответил он, не обернувшись, наблюдая за тем, как двое с надсадой волокут по земле тело с петлей на шее. — Я должен убедиться.
— Отец Бруно?
— Если я потребуюсь вам как член Совета, Ваше Высочество, — так же не отводя глаз от тела на земле, ответил тот, — вы знаете, где меня найти.
— А я пойду к Альте, — вздохнула Нессель. — Которой ты сказал, что скоро придешь.
— Я скоро приду. Скажи ей, что я… — Курт замялся, и ведьма монотонно договорила:
— … работаешь.
— Да.
Нессель смотрела на него молча еще мгновение — этот взгляд он чувствовал буквально затылком, почти физически — и, молча развернувшись, направилась вслед за Фридрихом.
— Паршивая смерть.
Курт обернулся на голос, встретившись глазами с солдатом, стоящим в нескольких шагах в стороне, и сухо согласился:
— Да, мерзкая.
— Позорная, — продолжил солдат, подойдя ближе, тоже наблюдая за тем, как двое исполнительских помощников споро управляются с телом, оборачивая его полотном и просмаливая сухую толстую ткань. — Такой бы себе никто не пожелал, да… Мне вот даже почудилось, что он дернулся, когда его под петлю ставили. Вроде как вырваться.
— Не исключено, — отозвался Курт, не отрывая взгляда от происходящего впереди.
— Я вот теперь припоминаю — точно видел, — уверенно сказал солдат. — И вроде как даже что-то такое палачу сказал… Как думаете, майстер инквизитор, просить чего пытался, нет?
— Не исключено, — повторил Курт буднично. — Я в этот момент говорил с Его Высочеством, отвлекся… Не удивлюсь, если однажды услышу об этой казни подробности, которых своими глазами не видел. Слухи… быстро бродят, верно?
— Слухи-то — оно да… Дело такое, — согласился солдат. — Хорохорился-то как, а потом вон перед петлей и сломался, перетрухнул… Неприятно будет его дружкам, если такая молва до них дойдет, майстер инквизитор.
— Да, — согласился он, не отводя взгляда от исполнителя с факелом, ожидающего, пока тело должным образом уложат на дровяной просмоленной кладке. — Им это явно не придется по душе.
— Пойду-ка поспрашиваю, не видел ли кто чего, не слышал ли, — подытожил солдат. — А то ж я далеко стоял, вдруг чего пропустил…
— Хорошая идея, — откликнулся Курт отрешенно и, не обернувшись на Бруно, направился к будущему костру.
К исполнителю он подошел, когда тот уже приблизился к дровяному возвышению; мгновение поколебавшись, Курт забрал факел из его руки и, подступив к кладке, поднес огонь к просмоленному дереву.
Рыжеватые бабочки, словно раздумывая, медленно спорхнули с факела, будто бы нехотя поглотив сначала мелкую щепу, потом хворост, неспешно переползли на дрова — и вдруг разом разметались, разбегаясь в стороны, широкими клочьями вытягиваясь вверх в облачках смоляного дыма; Курт обошел возвышение, воспламеняя кладку со всех сторон, и, замкнув круг, отступил на шаг назад.
Огонь все креп, становясь гуще и выше, теряя желтизну и все больше алея. Курт помедлил, глядя на факел в своей руке, потом бросил его на обернутое полотном тело и, сделав еще три шага назад, остановился, не отрывая взгляда от пламени, ощущая жар на лице и чувствуя, как все ярче проступает в воздухе этот знакомый, ставший за годы службы таким привычным, запах.
— Теперь — всё? — тихо спросил Бруно за спиной, и он кивнул, так же негромко отозвавшись:
— Да. Теперь всё.
Эпилог
— Ну, тут так ничего, — снисходительно отметила Альта.
Курт и Бруно с усмешкой переглянулись, а Нессель тяжело вздохнула, оглядывая сад при академии святого Макария — ей здесь явно было неуютно.
— Ты же сама понимаешь… — начал Курт тихо, и ведьма отмахнулась, поморщившись:
— Да, да, мы говорили об этом тысячу раз. Не надо. Я знаю. Надеюсь, я привыкну… Ко всему.
— Не понял.
— В лагере я впервые пожалела о том, что сумела избавить человека от страданий, а так не должно быть, я целительница, я не должна о таком жалеть, — чуть слышно выговорила Нессель, и он нахмурился:
— Это ты про зелье для Каспара? Да Бог с тобой, он хотел убить твою дочь. Он малефик, убийца, преступник, вспомни Бамберг. Жалеть о том, что он так легко отделался — нормально.
— Да, — так же негромко согласилась Нессель. — И все же к такому… мне придется привыкать. Но я привыкну. И Альта привыкнет.
— Меня тут долго будут прятать? — спросила та, приподнявшись на цыпочки, чтобы увидеть стену корпуса за деревьями. — Здесь же одни мальчишки, да?
— Здесь — да, — подтвердил Бруно. — Но тебя будут не только прятать, тебя здесь будут учить.
— Чему?
— Всякому. Например, читать. Знаешь, какие здесь книжки есть? — святой отец наигранно закатил глаза с видом ребенка, увидевшего гору сладостей: — У-у, тут такое… По твоей части тоже, ага. Всякие хитрые ведьминские штучки, например, о которых не каждый знает…