Страница 115 из 122
Таким образом, сложилось положение, когда из научного и общественного оборота были выведены огромные комплексы несекретной по содержанию, но имеющей специальные отметки документации, представляющей интерес для исторической и других наук; эти ограничения были связаны соображениями идеологического толка и соответствовали тому социально-политическому заказу, который Коммунистическая партия делала общественным наукам, и прежде всего истории. Разумеется, что в таких условиях ни о каком объективном документальном отражении действительности не было и речи и вся работа по использованию и публикации архивных документов сводилась к реализации чисто пропагандистских задач.
Историческая наука в СССР в этих условиях развивалась экстенсивно, а любые попытки вырваться из пут идеологических стереотипов были тщетны. Хрестоматийной с точки зрения методов руководства исторической наукой явилась кампания по критике известной статьи В.П. Данилова и С.И. Якубовской «О фигуре умолчания в исторической науке». В этой статье говорилось о невозможности освещения отечественными историками деятельности не только конкретных исторических лиц, но и учреждений, а также отдельных сфер жизни, и, в связи с отсутствие полноценной источниковой базы, всей советской истории[892].
Такая обстановка порождала атмосферу апатии в профессиональных исторических кругах, вызывала такие явления, как лицемерие и конъюнктурщина в определении тематики научных исследований, что для серьезных историков становилось нестерпимым и заставляло их уходить в другие профессии.
С началом гласности и всплеском невероятного интереса к истории потребовалось создание новых механизмов допуска к архивным документам повышенной общественной значимости. Следует отдать должное как потребителям, так и хранителям ретроспективной информации: они применяли максимум усилий и изобретательности для того, чтобы сделать архивные документы доступными широкой аудитории. Огромную роль в этом сыграли комиссии по рассекречиванию, специально созданные в государственных архивах[893]. Например, подавляющее большинство документов архивного фонда самого Главлита было рассекречено именно в этот период. Говоря о доступности ретроспективной информации как важнейшем факторе политической цензуры, мы вынуждены нарушить хронологию изложения и рассмотреть эту ситуацию в аспекте современности.
До принятия закона «О государственной тайне»[894] (21 июля 1993 г.) процесс рассекречивания архивных документов регулировался положением ст. 20 «Основ законодательства об Архивном фонде Российской Федерации и архивах» (7 июня 1993 г.). В «Основах…» впервые в истории российского архивного дела были законодательно установлены правила доступа к архивным материалам. Секретные документы (за некоторыми исключениями) в соответствии с «Основами…» становились открытыми для публичного использования после истечения 30-летнего срока со времени их создания. Материалы, содержащие сведения о личной жизни граждан (об их здоровье, семейных и интимных отношениях, имущественном положении) или создающие угрозу для их жизни и безопасности жилища, открывались для всех категорий по прошествии после их составления 75-ти лет. Предусматривались в «Основах…» и процедуры, допускающие возможность досрочного ознакомления с указанными категориями документов и дел. Остальные документы, входящие в государственную часть Архивного фонда России, как говорилось в «Основах…», «представляются для использования всем юридическим и физическим лицам»[895].
Указом Президента РФ от 14 января 1992 г. № 20 «О защите государственных секретов Российской Федерации», постановлением Правительства РФ от 2 апреля 1992 г. № 220 «Вопросы защиты государственных секретов Российской Федерации», а также временным положением «О порядке доступа к архивным документам и правилах их использования» предусматривалась упрощенная процедура рассекречивания по отдельным группам архивных документов. Документы, созданные до 1941 г. включительно, объявлялись открытыми и подлежали полному рассекречиванию комиссиями, созданными при архивных учреждениях. Документы, созданные после 1941 г., при необходимости рассекречивались с участием представителей ведомств. В этот период были рассекречены огромные комплексы документов, только в 1992-1993 гг. были сняты ограничения с 3,5 млн дел.
Для выявления и рассекречивания документов, ставших основой доказательств на процессе по делу КПСС, была сформирована специальная Комиссия при Президенте РФ, которая оперативно рассекречивала документы АП РФ, РГАСПИ, ЦА ФСБ РФ, РГАНИ. Подавляющее большинство этих документов впоследствии опубликованы.
Несмотря на достаточно благополучную картину, было очевидно, что и «Основы…» все-таки не определили четкий порядок допуска исследователей к документам. Особенно это касается документов, находящихся на временном ведомственном хранении: порядок доступа к этим документам определяется в соответствии с правилами, созданными самими учреждениями-фондообразователями. Они должны согласовывать свои решения с государственными архивными органами. Казалось бы, на первый взгляд, абсолютно бесконфликтная ситуация. Вместе с тем она несла новые, вернее, возвращала старые традиции, но на новом этапе и в новых условиях. Лишенные «Основами…» своих привилегий, отраслевые ведомственные хранения вернули свое могущество через очень краткий срок. Уже через два месяца Верховным Советом РФ был принят закон «О государственной тайне», в котором наряду с весьма позитивными положениями был определен порядок рассекречивания, в нем решающее слово было за ведомством. Указ Президента РФ от 17 марта 1994 г. об Архивном фонде Российской Федерации вернул и узаконил Прежние отраслевые депозитарные хранения[896] для Министерства иностранных дел РФ, федеральных служб внешней разведки и безопасности, Министерства внутренних дел РФ, Министерства обороны РФ, Министерства РФ по атомной энергии и для других организаций и учреждений. Понятно, что определяемый этим же актом порядок согласования решений и взаимодействия этих могущественных ведомств с Государственной архивной службой России не менял сути дела. Рычагов воздействия на чиновничий мир архивная служба не имела, помещений для приема документов также не было. Странно, но факт: в отсутствии правовой базы рассекречивание документов проводилось оперативно и планомерно, а когда таковая была создана, эта работа зашла в тупик.
Все последующие шаги осуществлялись в полном соответствии с имеющимися законодательными актами. Однако закономерным следствием использования вновь созданной законодательной базы стал бюрократизм. К работе привлекается большое число чиновников – представителей тех самых ведомств, которые были глубоко не заинтересованы в снятии грифов секретности и часто не имели ни времени, ни желания принимать участие в работе Межведомственной комиссии по защите государственной тайны. При этом позиция РоСархива, выражающего интересы госархивов, стала отныне по отношению к властным структурам инициативно-просительной.
Вот характерная ситуация, сложившаяся в отношениях между Росархивом и Министерством иностранных дел России. С одной стороны, согласно утвержденному Президентом России в марте 1995 г. Положению о МИД РФ[897], оно приобрело право постоянного хранения международных договоров России и материалов архивов внешней политики России (что не соответствует нормам «Основ законодательства РФ об Архивном фонде РФ и архива»). С другой стороны, МИД РФ в соответствии с Положением об Архивном фонде РФ заключил в августе 1995 г. соглашение с Росархивом о депозитарном хранении своих документов.
Особое место в архивной системе нашей страны до определенного времени занимал Архив Президента РФ, остававшийся, несмотря на утверждение «Основ законодательств» о невозможности существования секретных архивов на территории Российской Федерации, таковым, т. е. секретным. В состав так называемого «Кремлевского» архива (VI сектор Архива Общего отдела ЦК КПСС, а с июля 1990 г. – Архив аппарата Президента СССР, сейчас – Архив Президента РФ) вошли документы Политбюро и Президиума ЦК КПСС, комиссий ЦК РКП(б) – КПСС, материалы ряда съездов и пленумов ЦК ВКП(б) – КПСС, личные фонды советских партийных и государственных деятелей, в том числе фонды И.В. Сталина, Г.М. Маленкова и других. Сосредоточив в своих фондах важнейшие документы по политической истории России XX в. и осуществляя их постоянное хранение, Архив Президента РФ стал местом для работы привилегированных исследователей; допуск к его фондам можно получить только от Администрации Президента РФ.
892
История советской политической цензуры: Документы и комментарии / Отв. сост. Г.М. Горяева. М., 1997. С. 159-163, 557.
893
Елпатьевский А.В. Указ. соч. С. 15-20; Козлов В.П. Публичность архивов и свобода архивной информации // Советская историография / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева и А.П. Логунова. М., 1996. С. 522-537; Павлова Г.Ф. Рассекречивание документов в государственных архивах: некоторые итоги, законодательная база, проблемы // Вестник архивиста. 1994. № 1 (19) – 2 (20). С. 2-11; Все остается Мне-мозине // Индекс. Досье на цензуру. 2001. № 14 С. 12-49.
894
Закон РФ «О государственной тайне» от 21 июля 1993 г. № 5485-1, редакция 6 июня 1997 г.
895
Отечественные архивы. 1993. № 5. С. 8.
896
Там же. 1994. № 3. С. 3-8.
897
СЗ РФ. 1995. № 12. Ст. 1033.