Прилив

Потом человек отключается.

Бухта с тех пор ничуть не изменилась. Скалы стояли на старом месте. Широкий берег, изгибаясь, окаймлял те же опушки. Во время отлива берег по-прежнему высыхал крупной полосой, вплоть до остановленного моря. С этой точки зрения и двадцать три года спустя у Хасслевикарны ничего не изменилось. Красота и спокойствие, как и прежде, наполняли пейзаж. Тот, кто сегодня пришел сюда за наслаждением, едва бы мог представить, что произошло здесь много лет назад.

Именно здесь, в такую же ночь, в ночь наступления сизигии.

Из зала прилета в аэропорту «Ландветтер» он вышел в короткой кожаной куртке и черных джинсах. Переоделся в туалете. Багажа не было, поэтому он сразу направился к стоявшим в ряд такси. Сонный приезжий вывалился из первого автомобиля и открыл одну из задних дверей.

Дан Нильссон сел в машину.

— Центральный вокзал.

Там его ждал поезд в Стрёмстад.

Волнение чувствовалось, еще когда «Костервог» выходил из порта. Красный паром качало. С каждой морской милей качка становилась все сильнее. Все Северное море бунтовало. Когда скорость ветра достигла 9–10 метров в секунду, Оливия испытала неприятные ощущения в животе. Обычно девушка не страдала морской болезнью. Она много времени проводила на воде, плавая на лодке с родителями, в основном вблизи шхер, но там море тоже бывало неспокойно. Только продолжительная сильная качка вызывала у нее дискомфорт. Как сейчас.

Оливия осмотрелась в поисках туалета. Налево, напротив столовой. Дорога была недолгой, поэтому должна дотерпеть. Оливия купила булочку с корицей и кофе, как обычно делала на такого рода паромах, и села у большого окна. Ее заинтересовали здешние шхеры, так не похожие на знакомые ей на восточном побережье. Скалы здесь низкие, гладкие и темные.

«Опасные», — думала девушка, наблюдая, как волны разбиваются о почти невидимый камень.

Должно быть, для капитана все это давно превратилось в ежедневную рутину. Три рейса туда-обратно зимой и минимум двадцать сейчас. В июне. Оливия отвела глаза от окна. Народу в салоне много, несмотря на ранний рейс. Жители островов, возвращающиеся с ночной смены в Стрёмстаде. Дачники, выезжающие на отдых в первую неделю каникул. И пассажиры, совершающие однодневную поездку на остров. Такие, как Оливия. Почти.

Она собиралась провести на острове одну ночь. Не больше. Оливия решила остановиться в домике в гостевой деревушке в центре острова. Он обошелся ей довольно дорого, ведь сезон в разгаре. Девушка снова посмотрела в окно. Вдалеке она увидела темную полоску берега, который приняла за Норвегию. «Так близко?..» — мелькнуло в голове. Мысли прервал мобильный. Звонила Ленни.

— Можно подумать, что ты умерла! Ни ответа, ни привета черт знает сколько времени! Ты где?

— Еду на Нордкостер.

— А где это?

Ленни обладала скромными познаниями в географии, поиск Гётеборга на контурной карте стал бы для нее проблемой. Зато у нее есть другие таланты. Их она и демонстрировала сейчас Оливии. С Якобом все складывается замечательно, они начали встречаться и планируют вместе поехать на фестиваль «Peace&Love».

— Эрик ушел с Лолло с променада, но перед этим спрашивал про тебя.

«Недурно, — подумала Оливия. — Во всяком случае, вначале выбор пал на меня».

— Так что ты там будешь делать? На том острове? Познакомилась с кем-то?

Оливия рассказала, не вдаваясь в подробности. Она знала, что Ленни не сильно интересуют детали учебного задания.

— Подожди, в дверь звонят, — перебила подруга. — Наверное, Якоб. Созвонимся, Улла! Звякни, когда вернешься!

Ленни положила трубку как раз в тот момент, когда паром заходил в пролив между островами Костер. Он пришвартовался к причалу «Вэстра Брюгган» в юго-восточной части острова Нордкостер. Несколько непременных мопедов с непременными островитянами стояли у причала. Прибыли первые пассажиры. Оливия среди них. Она ступила на мостки и ощутила их покачивание. Левушка чуть не потеряла равновесие и лишь через несколько секунд поняла, что мостки не двигаются. Ее саму качало.

— Сильные волны?

Задавшая вопрос женщина приближалась к Оливии. Одетая в длинный черный плащ пожилая седая дама с лицом, всю жизнь обращенным к морю.

— Немного.

— Бетти Нурдеман.

— Оливия Рённинг.

— У вас нет багажа?

Оливия держала в руке спортивную сумку, которая исполняла роль своего рода багажа. Она ведь приехала всего на одну ночь.

— Только вот это.

— Вы взяли, во что переодеться?

— Нет. Зачем?

— Чувствуете, дует бриз? И он будет только усиливаться. А если еще и дождь пойдет, здесь начнется стихийное бедствие. Вы же не собирались все время просидеть в домике?

— Нет, и для этого у меня есть второй свитер.

Бетти Нурдеман покачала головой. Эти жители материка всегда наступают на одни и те же грабли. Если в Стрёмстаде светило солнце, выезжали на остров в плавках и в масках, а потом неслись к Леффе, чтобы купить дождевики, резиновые сапоги и еще бог знает что.

— Пойдем?

Оливия последовала за провожатой. Здесь лучше не отставать. Они проходили мимо лежавших на пристани рыболовных ловушек. Девушка указала на них:

— Они для ловли омаров?

— Да.

— Их здесь много ловят?

— Не так много, как раньше. Сейчас рыбакам разрешено иметь только четырнадцать ловушек, а не сколько угодно, как это было прежде. Но так даже и лучше, омары в этих краях почти исчезли.

— Жаль, мне нравятся омары.

— А мне не очень. Первый раз, когда я их ела, оказался для меня и последним, с тех пор я ем крабов. Вон те омаров любят! — Бетти показала на огромные яхты у причала чуть поодаль. — Норвежцы. Они причаливают сюда и скупают всех пойманных нами омаров. Глядишь, скоро купят Нордкостер целиком.

Оливия рассмеялась. Вполне объяснимо, что между разбогатевшими норвежцами и жителями острова возникают споры. Их разделяет слишком маленькое расстояние.

— Но рыбалка начинается только в сентябре, так что пусть пока успокоятся… или привезут несколько штук из Америки, как сделал разок один господин по имени Магнуссон.

— Кто это?

— Я покажу, когда будем проходить мимо.

Они шли наверх мимо небольшого скопления деревянных домов у воды. Красно-черные рыбацкие хижины. Ресторан «Страндкантен». Несколько лавок с безделушками: смесь островного китча и старых снастей. А еще прачечная «У Леффе». И «Рыба Леффе». «Лодки Леффе». И «Веранда Леффе».

— Смотрю, этот Леффе везде успевает?

— Да, мы на острове называем его ВП, «всего понемногу», он вырос на восточном побережье. Один раз он поехал в Стрёмстад, у него заболела голова, с тех пор он живет здесь. Вон там!

Оливия и ее спутница поднимались наверх, оставляя порт позади. Узкую дорогу окаймляли домики и дома покрупнее. Почти все опрятные, аккуратные, недавно покрашенные. «Маме понравилось бы», — подумала Оливия и посмотрела туда, куда указывала Бетти. На роскошный, сделанный по специальному заказу дом, который красиво расположился на склоне перед морем.

— Это дом Магнуссона. Бертиль Магнуссон — знаете, владелец горнодобывающей компании? — он построил этот дом в восьмидесятых. Нелегально, без единого разрешения, а потом откупился.

— Каким образом?

— Пригласил к себе муниципалов, привез сотню омаров из Америки — и проблемы как не бывало. Жители материка играют по отличным от наших правилам.

Дальше их путь лежал в менее населенную часть острова. Бетти рассказывала, а Оливия слушала. Бетти любила поговорить. Оливии составляло немало труда следить за историями тех, кто незаконно вылавливал омаров, ходил налево с чужой женой или не ухаживал за огородом. Большие и мелкие провинности.

— А вот там, к слову, жил его напарник, тот, который пропал.

— Чей напарник?

Бетти метнула взгляд на Оливию:

— Магнуссона, о котором я раньше рассказывала.

— A-а… А кто пропал? Магнуссон?