Страница 114 из 137
— Эх, человек, что же ты, творишь? Ну, в самом деле, зачем, ты открыл слова на стене? Зачем осветил руки, этой черной душе? Зачем полностью осветил другую душу грешника? Уж, я и не знаю, чего ты шалопай, добиваешься?
— Воевода, — ответил Святозар и шагнул вперед, понимая, что Вий прекрасно разглядел имена Богов. От того порывчато шага он тягостно покачнулся, и, чтобы не упасть оперся рукой о стену, а после добавил, — я не освещал эти души, они сами посветлели… Они совершили добро дело и посветлели.
— Доброе дело? — удивленно переспросил Вий. — Это какое же, доброе дело, можно совершить в пекельном царстве, скажи, ты, мне…
— А, ты, посмотри Вий, на мою ногу, — наследник придерживаясь за стену подошел к решетке, опустившись на покрывало, сел и просунув ногу сквозь решетку, показал рану.
Слышно было, как тяжело, то ли присел, то ли наклонился воевода, и прерывисто задышал, да весьма осторожно коснулся пальцем обугленных краев раны и болячки, а поднявшись, заметил:
— Что ж, хоть одной бедой у меня меньше.
Святозар втянул ногу обратно, и, поднявшись, придерживаясь за прутья решетки, восторженно сказал:
— Добро, добро сотворенное этими душами осветило их… значит даже в Пекле. Понимаешь, Вий, даже в Пекле остается надежда стать чище и лучше… остается возможность исправиться и уйти в Явь светлым и чистым.
Воевода гулко цыкнул языком, и словно усмехаясь, произнес:
— Ишь ты, растревожился — то как… Оно тебе это надо… могут эти души стать в Пекле светлее и чище, надо?… Вот же беспокойный какой… Да, и, что толку-то, оттого, что эти души засветились. Покуда они не выполнят наказания положенного им Радогостом, не смогут они возродиться… И ты, мне вот лучше ответь… чего мне теперь делать с этой светящейся душой грешника, ведь он не исполнил наказание, а светится так ярко, что Чернобог его точно заметит… охо… хо. Сколько же ты, человек, доставляешь хлопот.
— А, ты, воевода, дай этой зеленой душе ведро, — улыбаясь, предложил наследник. — И он тогда быстро доставит к гостиному двору, положенное количество воды.
Вий, какое-то время хранил молчание, и негромко хмыкнув, поинтересовался:
— Это, ты, так шутишь, что ли?
Святозар громко засмеялся, но тут же закрыл себе рот рукой, и услышал, как недовольно зашипел на него Вий.
— Да, воевода, — подавляя в себе смех, откликнулся Святозар. — Я пошутил. Но если тебе понравился мой совет, воспользуйся им.
— Очень ты умный, как я погляжу, — пробасил воевода и переступил с ноги на ногу.
Наследник отошел от решетки, и, придерживаясь за стену, вернулся к своим подушкам, да опустился на них и вытянул вперед ногу, потому что та дюже сильно разболелась.
— Вий, — обратился Святозар к воеводе. — А ты, избавься от меня. Доведи меня до ворот из Пекла, я скажу слова силы, ворота отворятся и я уйду… И тебе хорошо и мне, — наследник оперся спиной о стену и тихо застонал, так как рана на ноге опять заполыхала и задергала.
— Если бы ворота не охранял твой враг Горыня, — вздохнув ответил воевода. — Я бы так уже давно поступил… Но Горыня тебя не пропустит, никогда… Радуйся тому, что он плохо стал видеть и плохо слышать, и не смог разглядеть твоего лица и услышать твоего имени, когда тебя схватил Пан… А иначе бы Горыня растоптал, или разорвал тебя, и я бы не успел тебя спасти. Ведь Горыня — он очень, очень сильно ненавидит тебя… Так, что мальчишечка, его больные, полуслепые глаза и глухие уши спасли тебе жизнь. — Вий на мгновение прервался, негромко, что-то зашипел, а после продолжил, — и, я, не смогу тебе помочь выйти отсюда, через пекельные ворота. Но я надеюсь, что ДажьБог не покинет своего сына. И как когда-то Бог Перун, пробил проход и вывел ДажьБога из Пекла, так точно поступит и ДажьБог и спасет тебя, тем более, ты, так на него похож и лицом… и всем остальным… как я погляжу… А пока, я прошу тебя, слышишь человек, прошу, а не повелеваю, будь мудрым и осторожным, только так, мы сможем сохранить твою жизнь… И еще, человек, ты должен питаться. Раны, которые у тебя на руках и спине не заживут в Пекле, и, чтобы у тебя были силы, ты должен есть.
— Вий, — отозвался, до этого внимательно слушающий воеводу, Святозар. — Но это есть невозможно, твоя пища не вкусная. Поверь мне, я и так, впихивал в себя силком твою еду, преодолевая желание, все это выплюнуть прямо на покрывала.
Воевода немного помолчал, тяжело переступил с ноги на ногу и зашипел, в ответ послышалось шипение Джюли.
— Мальчишечка, — обратился к наследнику Вий. — Сначала надо есть, потом пить. Иначе горький вкус смольего дерева сделает пищу безвкусной… Я не подумал, что тебя следует предупредить об этом… Однако я сейчас же дам повеление, чтобы тебе принесли еду, и ты поешь, так как настойка уже впиталась в твою кровь и растворилась на твоем языке… Ты уже так долго находишься здесь, а толком — то и не ел… и я вообще удивляюсь, как ты еще переставляешь свои ноги.
Вий замолчал, и негромко зашипел, послышалось шарканье ног, скрип отмыкаемого замка и наследник услышал, как раскрылась решетка. Воевода тяжело шагнул вперед, встав рядом с вытянутой ногой Святозара, и добавил:
— Человек, я закрою слова, но ты, больше их не открывай.
— Вий, — ответил наследник. — Но черные души их не видят.
— Да, черные души их не видят, ты прав, — согласился воевода. — Но их видят Боги… Я и Чернобог… поэтому, ты, не должен больше их открывать.
— Хорошо, Вий, даю слово, — молвил Святозар, и, протянув к больной ноге руку, стал гладить края раны. — Я больше не открою слова.
— Великазбой рескаво Ас ошлёвке![26] — громко сказал на языке Богов Вий.
Воевода произнес слова, засим наклонился над Святозар, убрал его руку от ноги и осторожно провел своим толстым, гладким пальцем по краю раны, и тихо спросил:
— Болит нога?
— Болит, — также тихо, проронил наследник. — Но зато не кровоточит, воевода.
— Плохо, что болит, плохо…,- протянул Вий. — Слишком много боли, а боль как известно изматывает человека, а измотанный он быстро слабеет… Мне же надо, чтобы ты не слабел. — Воевода распрямился, тяжело выдохнул и добавил, — странно, что вода помогла… Она не должна помогать, должна была наоборот разрушить твою ногу, после воды из озера кипучей злобы и слюней… Странное все-таки — это добро… этот свет и чистота.
Вий еще раз протяжно выдохнул, и, развернувшись, вышел из темницы, а Святозар подложил под ногу подушку, чтобы та меньше дергала, и чуть слышно поспрашал:
— Воевода, ты еще тут? — и поморщил лицо, потому что внезапно и весьма сильно заболели раны на руках, спине и щеке.
— Да, я здесь, — ответил Вий и затоптался на месте, тяжело переставляя ноги. — Сейчас тебе принесут еду, поставят, и я тогда уйду. Не хочу больше, чтобы тебе плевали в блюдо.
Через некоторое время в темницу принесли блюдо, поставили рядом со Святозаром, и, закрыв двери, воевода, в сопровождении шипящих дасуней, тяжело ступая, ушел к себе во дворец. И как только Вий ушел, раны на руках, спине и щеке сразу перестали болеть, точно Маргаст прошептал над ними свои шептания.
Наследник открыл глаза, посмотрел на стенку, где допрежь сияли имена Богов, впрочем теперь на ней опять находились лишь темные выпуклости. Святозар придвинул к себе ближе блюдо, поднял утиральник и оторвал кусочек от шарообразного мяса, да засунул в рот, и от удовольствия закрыл глаза. Нежное, сладковатое, словно вареный осетр, мясо было очень даже вкусным. После затянувшейся голодовки, наследник почувствовал внутри себя, сильнейшее желание есть, и как всегда, быстро съел все мясо, оголив при этом круглый, розоватый скелет неизвестного существа. Наследник поднял скелет с блюда и принялся его рассматривать. Прямо посередине скелета у существа проходил толстый, длинный позвоночник, к которому с обеих сторон крепились дугообразные, тонкие ребра, сходившиеся впритык друг к другу на обратной его стороне.
— Что это за зверь был? — спросил Святозар и протянул скелет в сторону Джюли, тот обернулся, глянул на розоватый скелет, и, приподняв плечи, пожал ими. — Джюли, — обратился к душе наследник, немного погодя. — А, скажи мне, почему вереница душ, идет лишь в этом направлении? Как же они возвращаются обратно?
26
Великий язык Богов погасни!