Цитатник бегемота

— И кто ж такие эти ваши рыцари? — с некоторым интересом спросил Иван.

— К примеру — невозмутимо произнес профессор, — Иисус Навин, потом Александр Македонский…

— Подождите, подождите, — ошеломленно произнес Иван. — Какой такой Македонский?..

— Обыкновенный, — пожал плечами профессор. — Царь.

— Не понял, — сказал Иван и посмотрел на Кляйна. Тот утвердительно кивнул — все, мол, чистая правда. «Они психи», — решил Иван, но все же спросил:

— И как же вы собираетесь утащить у них этот самый талисман?

— Наша лаборатория, — веско сказал профессор, — занимается абсолютным вакуумом… и путешествиями во времени.

Вот те раз. Иван откинулся на спинку стула. А впрочем, почему именно психи? Сам-то он… а?

— Ну хорошо, — сказал он, решив не удивляться. — А я, собственно, тут при чем?

Профессор подтянул к себе один из фолиантов, лежащих в куче бумаг и папок на столе, и стал его перелистывать, при этом бормоча:

— Понимаете, Курт… да где же это?.. мы очень тщательно производим отбор в группу, которая отправится за талисманом… Нам не хватало только одного человека… а, вот!.. Посмотрите…

Он открыл какую-то страницу и пододвинул фолиант к Ивану. Тот взглянул.

Да, это была бумага… хоть и какая-то необычная. Странный шрифт… ничего не понять — что за язык, интересно?..

— Ничего не понимаю, — сказал Иван. — Что это такое?

— Это тот самый текст, — терпеливо сказал профессор.

— Ну и что?..

— Вы на картинку посмотрите…

Иван посмотрел.

Картинка, похожая на миниатюру из средневековых рукописей, изображала всадника в рыцарских доспехах, но без шлема и меча, на вороном коне. Белые длинные волосы всадника развевались по ветру, на лице, обращенном к зрителю, застыло холодное и даже несколько жестокое выражение, взгляд синих глаз был совсем уж ледяной. Здоровенный детина не вызывал приязни.

Иван пожал плечами.

— Ну и…

Он осекся.

— Это тот, без кого нам не обойтись, — сказал профессор. — Посмотрите — у него даже шрамик… такой же…

Иван машинально потрогал веко. Действительно…

— Кстати, на последних фотографиях у вас этого шрама нет, — подал голос Кляйн. — Видимо, он появился у вас недавно, так?

— Да нет, — механически произнес Иван, — это…

Он умолк и посмотрел на немцев.

Профессор ласково кивал, Кляйн вид имел торжественный.

— Вы это… серьезно?..

— Да, — решительно сказал Кляйн. — Мы… всего нас будет двенадцать… отправляемся в прошлое.

— И когда же? — безнадежно спросил Иван. Кляйн посмотрел на часы.

— Да вот… уже через час. Все готово.

— Однако у вас… быстро.

— А чего ждать? — спросил Кляйн и поднялся. — Отечество в опасности.

— Действительно, — поддержал его профессор. — Чего ждать? Переоденемся вот, сандалии только наденем — и вперед.

Иван посмотрел на него, однако фон Кугельсдорф не шутил.

— А когда мы вернемся? — спросил Иван.

— Когда соберем весь талисман, — ответил профессор и тоже поднялся. — Наша машина, так сказать, времени… хотя она на машину вовсе даже и не похожа… так вот, она запрограммирована следующим образом: как только кто-то из нас прикоснется к части талисмана, все… кроме мертвых конечно… отправляются в следующий пункт по программе — и так далее…

— А талисман куда денется? — спросил Иван, вставая со стула. — С собой его будем таскать, или он сюда переносится?

— Видите ли… — в затруднении начал профессор. — По всем нашим расчетам часть талисмана, пока не собраны все эти части, должна повиснуть в пустоте, в абсолютном вакууме, хотя это состояние и не совсем вакуум… впрочем, я вам не буду морочить голову рассказами об эфирном ветре и реликтовом излучении. Так вот, только потом, когда уже все будет сделано, талисман целиком вернется вместе с нами сюда.

— И насколько вы уверены в успехе? — поинтересовался Иван.

— Совершенно, — решительно сказал оберштурмбаннфюрер. — Солдаты фюрера не могут потерпеть поражения в решительной битве!

У Ивана были сильные сомнения и по этому поводу, и по всем остальным, однако он счел за благо промолчать.

— Пойдемте же, — поторопил профессор. — Нам скоро отправляться.

Они вышли в коридор.

Запрограммирована, думал Иван, шагая вслед за немцами. Слова-то какие… машина времени… Я вам покажу…

— Вы что-то сказали? — внезапно обернулся профессор. Иван даже растерялся.

— Нет…

— Это хорошо, — произнес профессор, и черная мерзкая пустота его глазами снова посмотрела на Ивана, заставляя кружиться голову.

Иван стиснул зубы, но глаз не отвел. Профессор приятно улыбнулся, и пустота на время отступила.

Ох не прост был этот профессор с дурацким именем, ох не прост…

Через какое-то время они оказались в непонятном полутемном помещении; где было жарко, сухо и пахло почему-то канифолью. Они переоделись: какие-то льняные грубые тряпки — как пояснил профессор, «куттоноты», — корявые сандалии, и все. Иван равнодушно глянул на девятерых незнакомцев из спецотряда СС — ничего мужики, крепкие, были даже и почти с него ростом, а это все-таки метр девяносто: однако Иван смотрел на них спокойно, понимая, что каждого из этих бойцов он может удавить хоть голыми руками, и непременно сделает это, когда понадобится. Он — солдат, а они — его враги: поэтому они обречены,

Внезапно он почувствовал предательскую слабость; багровая муть подступила со всех сторон, в ушах застучали веселые молоточки: негромко, мерно, не спеша. Все вокруг закружилось; молоточки застучали громче, откуда-то возникший звон заполнял все кругом, становясь нестерпимым и невыносимым. Какие-то огни метались в белой пляске перед глазами, все убыстряя и убыстряя свой танец. Иван чувствовал, что валится в небытие — раздирая миры и пространства, — по ту сторону сознания: он попытался вдохнуть ледяной воздух — грудь распороли огненным мечом; потолок приближался, грозя придавить и больше уже никогда и никуда не отпускать: Иван из последних сил хотел крикнуть — и провалился в грохочущее никуда…

Когда расступилась мгла, окутавшая все вокруг, пылью и дымом заслонившая весь мир, на секунду заменившая собою под ногами остатки земной тверди, Иван, чувствуя, как нестерпимо скоро бьется его сердце, увидал жаркое синее небо, лениво плывущих в вышине коршунов, выжженную равнину и город, стены которого, сложенные из белого грубого камня, виднелись вдали.

— Иерихон, — услышал он странно низкий голос профессора. — Вот он, великий город Иерихон.

Иван посмотрел на Кугельсдорфа. Лицо профессора без очков казалось странно изменившимся и совсем незнакомым. Сжав губы и сузив глаза, он смотрел в даль.

Иван посмотрел на остальных. Все стояли, вытянув шеи, и неотрывно глядели туда, где за мутной рекой, неспешно несшей свои воды к недалекому морю, находился город, прах которого был давно сметен с лица земли и от которого остались лишь слова, сказанные о нем…

Иван судорожно вдохнул сухой, нестерпимо чистый воздух. Он остро чувствовал свою чужеродность в этом словно бы придуманном, полуреальном мире. Или наоборот — они были нереальны здесь, двенадцать пришельцев из другого века… из другого даже мира, как вдруг подумал Иван, внезапно ощутив резкое, как порыв ледяного ветра, осознание мистического вторжения в ткань бытия здешней Вселенной… горсточка чужаков, пришедших издалека, явившихся сюда с сугубо корыстными целями.

— Так что же, профессор, — раздался холодный голос Кляйна. — Все прошло удачно? Мы попали туда, куда нам было нужно?

Иван посмотрел на него. Эсэсовец выглядел тоже непривычно без своей обязательной черной формы, но держался он так же, как и прежде, — бесстрастный взгляд, в лице — надменная брезгливость, позвоночник гнуться никак не желает. Интересно, почему он не носит монокль, подумал Иван. Монокль был бы очень даже в тему… вот кого стоило бы называть бароном — если бы, конечно, был монокль.

Иван энергично потряс головой. С мыслями его что-то было не в порядке. Они разбегались, как тараканы на московской прокуренной кухне… включишь свет — и пруссаки в рассыпную кто куда.