Черный клевер

В трезвые дни Лексеич был с дочерью дружелюбен, хотя и обходился без нежностей. Бывали редкие, реже солнца в декабре, мгновения, когда его глаза теплели, обращаясь к Лоре. Складно говорить он не умел, но и взгляда этого, особенного, мягкого, ей хватало с лихвой. Но чаще отец пропадал на многочисленных работах и подработках – то водителем овощебазы, то охранником в сберкассе, то слесарем. А то и вовсе выбирался на шабашки в столицу и однажды даже привез оттуда красивую розовую заколку, всю в блестках, стразах и крохотных стрекозках. Жаль только, что Лора за день до этого обрезала «лохмы», чтобы сподручнее было копаться в гараже в раскуроченных моторах.

Мать трудилась в гастрономе посменно, и именно благодаря ей в кладовке-«темнушке» иногда появлялись то мешок гречки, то стопка банок сгущенки, то жестянки сублимированного кофе и гранулированного чайного концентрата, а то и палка пахучей колбасы, вздернутая к потолку за бечевку.

Во время учебы в местном пединституте на отделении дошкольного образования Лора постоянно подрабатывала в автомастерской у того же Ваньки Пономарева, ее вечного приятеля и подельника во всех юношеских безумствах. Он даже стал ее первым мужчиной – из обоюдного любопытства, а не по великой любви. Впрочем, любовь была великая, и называлась она дружбой, и после проведенных на пономаревской даче выходных, полностью утолив жажду познания, они легко вернулись на предыдущий этап отношений, нравившийся им куда больше. Позже они только посмеивались над тем полузабытым, но очень забавным и честным опытом, который принес знание, но взамен не отнял ничего. Только спустя много лет Лора оценила, как ей тогда повезло: дружба не терпит влажных от страсти простыней. Придавленная ими, дружба выскальзывает еще до рассвета и обиженно уходит навсегда. В их случае она осталась.

Лора никогда не думала о себе как о красавице. Этому сильно способствовало приятельское окружение: не с кем было особо сравнивать, и Лора привыкла чувствовать себя самодостаточной. Конечно, никогда ее волосы не были такими пушистыми, плечики такими худенькими, а движения такими плавными, как у Светки Воронцовой, местной примы, но Светка нечасто попадалась Лоре на глаза. А высокий рост и широковатая кость не были проблемой в компании еще более рослых парней. На аппетит она тоже не жаловалась, но свежий воздух и постоянные физические нагрузки сделали свое дело – Лора росла довольно стройной и ловкой. В девятом классе у нее как-то необъяснимо быстро появилась грудь, причинив массу неудобств, когда девушка просто не понимала, как ей справляться с этим неожиданным богатством, куда его приложить. Поначалу она даже туго бинтовала грудную клетку, чтобы изменения в фигуре были не так заметны, ведь она прекрасно знала, как жадно ее друзья обсуждали одноклассниц после уроков физкультуры. Любимой забавой было подскочить неожиданно к одной из них, подцепить резинку бюстгальтера под футболкой, натянуть и отпустить, больно щелкнув бедолагу по спине. Но вскоре Лора наплевала на эти пустяки, а друзья – странно – не отпустили ни одной шуточки в ее адрес. Позже, в те памятные выходные на пономаревской даче, после того как Ванька вдоволь насмотрелся с восторгом на эти мягкие полушария под нежнейшим покровом кожи, Лора с удивлением поняла, что даже гордится своим телом. Оно было с ней в ладу, и ей это нравилось.

Однажды по весне, промозглым ветреным мартом, умер Лексеич, от разрыва сердца. Он пошатнулся во дворе, оперся о трухлявый верстак, ударил себя ладонью в грудь и рухнул на раскисшую землю уже мертвым. Спустя несколько месяцев мать собрала пожитки и отправилась в Одессу, где в хибарке у моря жила ее старшая сестра, тетя Маруся, ухаживающая за престарелым дедом. Квартира досталась Лоре, но к тому моменту дом уже достиг аварийного состояния, равно как и Лорино самоощущение. Ей было непереносимо видеть эту клеенку на столе, трюмо с растрескавшейся полировкой, паутину на швабре в общем коридоре – а больше всего кухню, плитки, кастрюли, щербатую раковину, куда ночью на водопой ходили тараканы, и табурет с круглой дыркой, на котором так долго просидел покойный Лорин папа. Дырку вырезал тоже он, давным-давно, чтобы под Новый год втискивать в нее колючий, затекший смолой ствол елки. Специальной подставки у них никогда не было, каждый год мать вздыхала нерешительно «Надо бы купить, а, Лексей?» – и никто не покупал.

Лора решила, что больше так продолжаться не может, и едва мать позвонила из Одессы, сообщая, что вполне обустроилась, как Лоры в квартире и след простыл. Она отправилась в Москву – куда же еще ехать Подмосковью…

Полгода промыкалась по съемным комнатам – зарплаты детсадовской воспитательницы отчаянно не хватало, а в автомастерских женщин особо не жаловали, даже с такой квалификацией. После очередного отказа Астанина непременно хмыкала про себя: ну да, равноправие в нашем обществе, как же… Все, чем промышляла Лора, – частный ремонт, то тут, то там помогая знакомым, коих было совсем немного, перебирать карбюраторы и покупать нужные запчасти. За одной из них, а именно за новым тросиком для подсоса, она и отправилась в недавно открывшийся автомагазин на соседней улице.

Пахло в магазинчике замечательно, по-родному, резиной от свеженьких покрышек, маслами, полиролью. Так пахнет автомобиль, который только-только сошел с конвейера. Однако из персонала никого не было, прилавок и пункт выдачи позади него пустовали. Лора прошлась мимо стеклянных витрин, оценила опытным глазом ассортимент и осталась почти удовлетворена.

Еще один покупатель озадаченно замер возле стеклянного стеллажа с упаковками стеклоподъемников. Выпятив пухлые губы и наморщив лоб, он переводил взгляд с одной коробки на другую, с одного ценника на соседний. Лоре вдруг захотелось облегчить его задачу.

– Я бы взяла вот эти, итальянские… – Она кивнула в сторону ближайшей упаковки. Мужчина перевел на нее непонимающий взгляд, и лицо, довольно яркое, хотя и с мелкими чертами, приобрело вопросительное выражение. Лора пояснила:

– Стеклоподъемники. Вы же на них смотрите. Вот эти самые лучшие… по крайней мере из того, что здесь представлено.

Мужчина заулыбался, и Лора уловила не то хитринку, не то недоверчивость. Видимо, это потому, что ему вздумала советовать барышня, усмехнулась про себя Лора – и ее словно пришпорили:

– Производятся в Италии. Можно устанавливать в любую машину, в любую дверь, и переднюю, и заднюю. У них в движке встроен термопредохранитель, он защищает от перегрузки.

– А цена? Они ж на тысячу дороже всех остальных! – словно возмутился мужчина, хотя хитроватое выражение с лица не стерлось.

– Они того стоят. Лучшее довольно часто – самое дорогое, потому что качество требует затрат, – пожала плечами Лора. – Впрочем, можно и попроще. Вот эти отечественные. В отличие от многих других наших у этих нет изгибающихся элементов, значит, будут работать дольше. Позвольте….

Она проскользнула мимо мужчины к дальней части витрины и ткнула пальцем в очередную коробку.

– Смотрите, а вон в тех, видите, тоже электропривод, но тросовый механизм заменен на рычажный. Это значит, что его не «заест» от перекоса стекла. У вас какая машина?

– «Логан». «Рено».

Лора радостно встрепенулась:

– А, ну так это проще всего! Для них специально разработаны вон те. Кнопки управления с подсветкой можно установить в любом месте в салоне, очень удобно. Надежные, простые в установке. По-моему, прекрасный выбор.

– А сами бы вы что взяли? – поинтересовался мужчина, глядя на Лору совершенно другими глазами. Она хмыкнула, успевая еще раз оценить его облик. Массивная, но не толстая фигура, скорее основательный мужчина, чем грузный. Уверенный в себе, обаятельный, но довольно спокойный. И неплохо зарабатывающий: хорошие джинсы, качественный трикотаж джемпера, начищенные ботинки из матовой кожи.

– Я-то бы взяла последние, но… Думаю, вы можете себе позволить лучшие. Машинка ваша будет рада, и вы тоже.

Мужчина польщенно улыбнулся ей в ответ, покивал, все еще обдумывая что-то. Протянул руку: