Снег

  - М-можно? - голос дрожит, как у обиженного ребёнка.

  Меня колотит от возбуждения и какого-то нехорошего предчувствия. Его тут же смывает жаркой волной, вызванной очередным поцелуем, глубоким и настойчивым. Он ещё спрашивает! Не знаю, куда вдруг делись мои гордость и независимость. Ведь это я хотел его! Хотел, чтобы он принадлежал мне, стонал от моих ласк, просил трахнуть его. Ирония судьбы, бл$дь! Чтобы повернуться к незнакомому человеку спиной, - я уж не говорю про другие участки тела! - нужно доверие. Какая-то родственная близость, что ли. Уверенность, что ничем плохим это не закончится. Слишком романтично, учитывая то, что речь идёт о сексе, но у каждого, как говорится, свои закидоны.

  Так вот, все тормоза у меня сорвало окончательно. Я бы не сказал, что вдруг откуда не возьмись, словно яркий цветок посреди выжженной пустыни, во мне родилось доверие к этому загорелому парню с сильными руками, горячим телом и губами, от которых горела шея, подбородок, а собственные губы распухли и стали сливового цвета. Это было не доверие, а какая-то мучительная обречённость. Внутренний голос шептал: "Ничем хорошим это не кончится", а тело кричало: "Бл$дь! Но как же хорошо от этого будет!". Я позабыл про презервативы, лежащие в заднем кармане спущенных до колен джинсов; про опасность заразиться СПИДом и ещё целым веером нежелательных заболеваний; про свою гордость, в конце концов. Хотя какая уж тут гордость, когда член стоит колом, готовый лопнуть от перевозбуждения?!

  Кажется, я кивнул механически. Мозг сдался под напором одуревшего от

  умелых ласк тела и просто отключился. Карие глаза вспыхнули триумфом, из груди вырвался резкий вздох. Неужели он всё это время не дышал, ожидая моего ответа?! Бред какой-то!..

  Его руки легли на мои щёки, губы накрыл лёкий поцелуй, затем ладони

  скользнули к затылку, взъерошили волосы. Поцелуй усилился. Я в очередной раз приготовился потерять сознание. Наверное, никогда в жизни столько не целовался! Но, чёрт, как же здорово он это делает! Его руки упёрлись в стену по обе стороны от моей головы, он привалился ко мне всем телом, тяжёлым и горячим.

  Наверное, со стороны картина выглядела смешно. Два парня, обнимающиеся и целующиеся в грязном тамбуре, пахнущем застарелой сыростью. Один - со спущенными джинсами и трусами. Мускулистые бёдра, покрытые короткими волосами, подрагивают от возбуждения - в такт напряжённому члену. Второй - с бешеными глазами и готовой лопнуть ширинкой.

  Я наконец-то смог оторвать руки от его задницы. Схватился за ремень, потом расстегнул ширинку. Залез под трусы, нащупал раскалённый член внушительных размеров. От прикосновения к тонкой и нежной коже перехватило дыхание. Он затрясся мелкой дрожью и судорожно прошипел:

  - Не м-могу б-больше...

  Чёрт, всё бы отдал за то, чтобы увидеть его член, а потом глаза. Умоляющие и блестящие от возбуждения. Но ни одному из моих желаний не суждено было сбыться. В тамбуре было темно, а его голова безвольно упала на моё плечо. Короткие чёрные волосы приятно шекотали шею при каждом вздохе. Руки скользнули за его спину, спуская трусы, джинсы, сжимая упругие ягодицы. Он дёрнулся вперёд, прижимая свой член к моему, и как-то обиженно хныча:

  - Бл$ааадь!

  - Хватит материться, урод, - просипел я и обалдел от собственных слов. Он вскинул голову, посмотрел на меня сквозь злобно сощуренные глаза. В них

  плескалась нехорошая улыбка. Меня передёрнуло от этого собственнического

  взгляда. Он схватил меня за бока и, словно игрушку, развернул на 180 градусов.

  Я едва успел упереться в стену согнутым локтем, уткнулся в изгиб головой, чувствуя, как одна рука впивается в бок чуть повыше тазовой косточки, а другая

  ползёт вверх, под пуховик и свитер, гладя и массируя напряжённую спину. Тело само выгнулось дугой.

  Не знаю, удосужился ли он смазать свой член хотя бы слюной, но когда я

  почувствовал его прикосновение, мне было уже всё равно. Тупая боль сплелась с томительным удовольствием - от ощущения чужой плоти, настойчиво, но медленно проникающей внутрь. Он словно берёг меня. Правда, верилось в это с трудом. По собственному опыту знаю, как тяжело удержаться от бешеного ритма, когда перед тобой симпатичная спортивная задница. Тело покрылось испариной, бесполезная одежда жгла кожу, притупляя чувства. Его руки вцепились в мою талию, а зубы - в плечо. Если бы не пуховик, прокусил бы до крови.

  Когда он вошёл до конца, перед глазами запрыгали фиолетовые круги. Я откинул голову на его плечо, почувствовал, как его губы целуют моё ухо, щёку. Сильные руки перехватили поперёк живота, прижали сильнее, приподнимая, словно пушинку. Откуда силищи-то столько?! Движения стали резче и быстрее, унося с собой остатки боли. Ритмичные толчки отдавались в голове яркими вспышками удовольствия, в паху кто-то жарил барбекю. Он сминал меня словно глину, лепил по своему усмотрению. Унизительное для мужчины и одновременно прекрасное ощущение - принадлежать кому-то...

  Не помню, сколько мы трахались, словно кролики. Но когда его рука, легла на мой раскалившийся член, я задёргался в сильнейшем оргазме, срываясь на крик, матерясь и ловя ртом холодный сырой воздух. Через секунду внутри разлился благодатный огонь, шею окатило горячим сбивчивым дыханием:

  - Бл$$$$ааадь!

  $%аный матершинник! Думать приличными словами почему-то не получалось. Минуты три мы стояли, прижавшись друг другу, срастаясь обнажённой кожей. Глаза вдруг стали влажными от нахлынувшей нежности к тому, кто только что трахнул меня, словно пэтэушницу - быстро и незатейливо. Вслед за нежностью пришла злость - чистая и выжигающая всё к чертям. Я злился на его силу, на свою слабость. Злился от того, что понимал - больше такое не повторится. От этого хотелось плакать. По кой хер я сел в этот грёбаный вагон?! Получил приключение на свою задницу! Бл$дь, ну какой же он классный!

  Тонкие пальцы, перемазанные моей спермой, скользнули назад, освобождая расслабившийся член из тесных объятий. Он отстранился, тяжело дыша. Привалился к противоположной стене. Я повернулся к нему боком, тело ломило, руки предательски дрожали, мешая натянуть трусы и джинсы, ноги подкашивались. Я не мог посмотреть ему в глаза. Звук застёгиваемой молнии и тихое звяканье ремня окатили ледяной водой. В мозгу вспыхнуло неожиданное желание - забить его до полусмерти. Грудь сдавило. Сам виноват, урод! Подставил задницу - нечего жаловаться. В этот момент я бы принял от него всё, что угодно. Презрение, издёвку, смех, даже удар по почкам. Я бы всё ему простил. Как никому и никогда. Что со мной, вашу мать?! Что ты со мной сделал, чёртов ублюдок?!!!!

  Я повернулся к нему бледной тенью, поднял мутные глаза, не надеясь увидеть в ответ хотя бы симпатию. Почему-то казалось, что после случившегося он меня ненавидит. Если бы он только улыбнулся... Потемневшие до черноты глаза смотрели изучающе, разрезая душу хирургическими движениями. Смуглые скулы покрыл румянец, лоб блестел от пота, грудь тяжело вздымалась. Я достал платок, протянул ему:

  - Вытри руки, - слова упали в ухающую тишину тамбура. Поезд мерно

  раскачивался, отбивая одному ему известный ритм.

  Он соображал целую вечность. А я стоял, как истукан, и думал о его комфорте. На себя было определённо наплевать. Большего унижения я ещё никогда не испытывал...

  - Спасибо, - словно эхо, отражённое от стен пещеры. Рука уверенно потянулась за платком, аккуратно вынула его из моих пальцев.

  Металлический женский голос объявил конечную остановку.

  - Пойдёшь? - кивнул я в сторону освещённого салона.

  Он помотал головой, достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Лёгкий запах бензина распространился по тамбуру, назойливо забираясь в нос. Маленький огонёк осветил отстранённое лицо и вспотевший подбородок, заплясал в почерневших глазах. Язычок пламены задрожал от резкого дыхания, вырывающегося сквозь сомнкнутые зубы, сжимающие сигарету. Сука! Хоть бы постеснялся при мне курить!