Адвокат мертвых

Кирилл даже возмущаться не стал, поднял на Адвоката совершенно больной взгляд:

— Я не знаю, по какому принципу она выбирает место следующего нападения. У нас нет историй, которые могли бы быть связаны с «нами» и этим местом. Если бы были, я бы понял, что таким образом — она наказывает нас обоих. Но больше всего это напоминает совершенно случайную траекторию. Куда ткнула пальцем, туда её и понесло.

— Так не бывает.

— Из всех людей, что были в моей жизни, нет никого, кто мог бы быть… настолько непостоянным и ветреным, как Алиска. Она меняла свои решения по несколько раз на дню. Она могла с утра сказать: «Я полетела в Париж», а вечером захлёбываться восторгами, как она любовалась кенгуру в Австралии. При этом её постоянству можно было не просто позавидовать, можно было только восхититься. То, что она решила, окончательно решила, было аксиомой. Она придерживалась выбранного курса, даже если, в конце концов, понимала, что результат будет абсолютно не тем, на который она надеялась с самого начала. Она алогична.

— Но логика в её поступках определённая есть, — напомнил Каин.

— Да. Какая-то есть. Но я не могу её понять. Хотя уверен, что что-то… здесь есть. Нечто не очень понятное возможно. Не очень человеческое, но… Дары зверя если только?

— Что?! — опешил Адвокат мёртвых.

— Это старая история. Очень старая. Об огнях в степи, красных глазах и страшном зверином пожаре. Маленькая деревня была окружена степью. Люди не могли её покинуть, потому что прогневали однажды зверя. И каждый раз, год за годом, они должны были отдавать ему одного человека. Человек уходил на закате, возвращался утром — седым, как лунь. Никто и никогда не рассказывал о том, что видел в ту ночь, твердил лишь в лихорадке о пожаре и красных глазах.

— И где связь?!

— Зверя прогневали, потому что люди, приняв от него дары, продолжали просить снова и снова, не благодаря за полученное, а воспринимая как должное… Каждый, кто принимал дар, должен был вознести почтение. А значит… — Кирилл задумался. — Почтение, дар, зверство… Алиске всегда было жалко Зверя, но она никак не могла решить, какой же именно зверь встретился на пути людей. Лиса… Сова… У нас есть карта?!

— Да, — Каин, уже отчаявшись понять людей, махнул рукой, раскрывая прямо в воздухе огромную карту города. И почти тут же увидел то, что человек нащупал чисто интуитивно. Сектора были связаны с животными. Взорвавшаяся проливным дождём стеклянных осколков витрина магазина — улица Совиная. Сова. Каменная лисичка на оборвавшемся мосту. Балкон с драконами в маленьком Китайском магазинчике.

— Сколько их всего было?

— Двенадцать. Алисе нравилось это число, — Кирилл, подтянув ближе бумагу с ручкой, нарисовал зодиакальный круг. — Лиса. Сова. Дракон. Кабан.

— Нарисованный кабан в пивнушке, — пробормотал Каин.

— Скорпион.

— Тоже был.

— Аист.

— Аист почему?!

— Ей аисты всегда нравились, как символ новой жизни.

— В роддоме была авария, мил человек. Я бабку оттуда забирала, так она мне все уши прожужжала: «коммунальщики уже все мозги пропили, даже за роддомом проследить не могли нормально». Трубы там прорвало.

— Подходит, — кивнул Кирилл, застыл, открыв рот. Голос был не мужским. Если быть точнее…

Вскинув голову, он с некоторым удивлением (и ужасом, чего греха таить) уставился на появившуюся леди Смерть. Из-под широкого рукава огромного балахона показалась костяная кисть, весело помахала пальчиками.

— Здравствуй, мил человек.

— И вам не хворать, — на полном автомате ответил Кирилл. — Леди Смерть…

— А я тут решила взглянуть, кто тут шалит, — сообщила «гостья». — Трамвай мой угнали, правда, потом на стоянку вернули и даже помыли. Я его таким чистым уже лет так сто пятьдесят, пожалуй, что и не видела. Даже букет цветов оставили, и не розы там какие-то, а ромашки!

Кирилл виновато пожал плечами.

— Ничего в голову другого не пришло.

— Странный ты, мил человек, очень странный. Вот смотри, тот, кто больше знает, сидит тихо и вздохнуть боится. А ты на меня смотришь, ничего не понимаешь и не боишься. Где твой страх?

— Продал.

— Давно?

— Не уверен. Но, кажется, получил за это что-то очень выгодное.

— Странно. Ум есть, но, кажется, его до сих пор недостаточно, — Смерть вздохнула. — Угости кофе, мил человек. Я прохожу и сама по твоему ведомству, а по нормальному кофе страсть как соскучилась.

Каин, бросив взгляд на Кирилла, потом на его гостью, предпочёл тихо и незаметно исчезнуть.

Смерть одобрительно кивнула:

— Вот, умный пришлый. Чему-то научился. Например, вовремя уходить. Скажи мне, мил человек. Помогло ли тебе то, что ты узнал правду о том, что случилось в прошлом с твоей подружкой?

— Н… Нет.

— Ты смотри, не врёшь! Обычно люди начинают лгать, уворачиваться.

— Это бессмысленно. От того, что я буду утверждать, что чёрное — это белое, белым оно не станет.

— Верно. Это одно из наказаний для Адвоката мёртвых, мил человек. Наказание знанием. Стало ли тебе легче от того, что теперь ты понимаешь, что твоя подружка должна быть убита, или она кого-то убьёт?

— Нет, — на этот раз Кирилл даже не задумался. — Стало только хуже.

— Это второе наказание для Адвоката мёртвых — наказание ответственностью, — костяшки белых пальцев выстучали по столешнице что-то бравурное. — Твой друг скоро уйдёт, и ты станешь Адвокатом мёртвых. Знаешь ли ты, какое третье наказание, мил человек?

— Почему вы не называете меня по имени?

— Пока ты ещё человек. Пока ещё, — Смерть кивнула сама себе. — Угадаешь третье наказание, я сделаю тебе подарок. Не угадаешь, накажу за похищение своего трамвая.

— А что его угадывать? — лицо Кирилла исказилось от боли. — Запрет на использование силы в своих собственных целях. Я обязан помогать душам, но не могу и пальцем шевельнуть, чтобы помочь тем, кто важен мне самому.

— Верно. Это третье, самое страшное наказание Адвоката мёртвых. Впрочем, когда близких тебе живых не останется, станет полегче. Да. Я сделаю тебе подарок. Ты сможешь сам убить девчонку…

Говорить, что подарок это в высшей степени странный и жестокий, Кирилл не стал. Это действительно был подарок, точнее его часть. Потому что второй частью оказался перенос — Смерть, просто сверкнув алыми глазницами в пустой черепушке, отправила человека туда, где ему было сейчас самое место.

На кладбище.

И как бы это не звучало, там, среди могил и надгробий, ему предстояло делать то, чего он делал уже очень, очень давно. Играть в прятки.

…Туман поднимался от земли. Особый туман, тёмно-серый. Он не состоял из капель воды, он не был похож на сгущенный неведомой силой воздух. Это был туман смерти. Пушистый, лёгкий, он то поднимался вверх, то снова низко-низко прижимался к земле. То и дело обнимал то одно, то второе надгробие.

Здесь было бы страшно идти, очень страшно, если бы Кирилл действительно ощущал страх. Но его не было. И, кажется, он знал, куда пропало это чувство. Осталось с пожирателем. Тем самым, из катакомб. Как и сказал Каин, он что-то потерял. И этим что-то оказались пара-тройка чувств.

Вполне возможно, страх. И ещё — гнев… Потому что, как Кирилл не старался, он не мог разозлиться на Алиску.

А она была рядом, мелькала в пределах видимости, насмехалась, смеялась. И появлялась то и дело, то с одной стороны, то с другой. В кровавом платье, со своим громадным тесаком. Настоящая.

Не его.

— А ты знаешь, — Алиса появилась на надгробье, покачала тесаком в воздухе. Застывшая на нём кровь уже очень давно не обновлялась, а ей порой так хотелось свежей, горячей. — Я никак не могла решить, что с тобой делать. Не то убить, не то оставить в живых.

Туман лизнул надгробье, стирая даже след девочки. К надгробью Кирилл не пошёл, двинулся в противоположную сторону.

За спиной возмущённый крик сменился не менее возмущённым карканьем. Ловушка не удалась.

— Почему?! — на этот раз Алиса стояла прямо на дороге, в беленьком чистом платье и балеточках. — Слушай, Кир, почему?